— Ладно, пойдем, дочка. Ужин готовить пора. Ты сам развесишь остатки?

— Не волнуйтесь, уж с этим я управлюсь.

Женщины скрылись в избе, а Молчун вернулся к работе. Он старался вешать белье как можно плотнее, но, похоже, пяти веревок не хватит. Последняя корзина едва начата, а от пятой веревки осталось свободно едва ли два шага. Ну не отвлекать же по таким пустякам Сметану? Сам справлюсь — не маленький. Молчун сходил к сараю и, захватив еще несколько жердей и моток грубой веревки, принялся сооружать шестой ряд.

— Эй, Молчун, — Из-за кустов рядом с забором послышался осторожный голос Прутика. — Она далеко?

— В доме, — Не оборачиваясь, сказал Молчун. — Ужин с матерью готовит.

Пацан вышел из укрытия, воровато озираясь. Весь исцарапанный и перепачканный, но до сих пор с довольным выражением лица. То ли проделкой своей гордится, то ли новым именем.

— Бросай белье, там караван пришел.

— Караван? — Оживился Молчун. — Наконец-то!

Он, было, сорвался вслед за мальчишкой, но вспомнил о почти полной корзине белья. А-а-а-а! К демонам эти обещания. Вот сорванец, из-за тебя же застрял. И ведь не попросишь помочь, вон какой чумазый… перестирывай потом. Молчун грустно вздохнул.

Так, держи себя в руках. Ты взрослый человек, а караван никуда не денется.

— Погоди, — Он кивнул на корзину. — Чуток осталось.

— Как знаешь, — Озорная улыбка растянулась на мальчишечьем лице. — Я его все равно по новой испачкаю.

— Сделай милость, не пачкай его, пока сушится. А то не ровен час Ухватка решит, что это моя вина. Я же не такой храбрец как ты.

Молчун с удвоенным энтузиазмом возобновил работу. Белье ложилось как попало, но лучше так, чем бросить в корзине. Кто тут задарма харчи переводит? Нет таких.

С остатками белья Молчун расправился быстро. Не так быстро, как хотелось, но, все же, солнце не успело скрыться за ближайшим отрогом и на том спасибо. Добежав до деревенского луга, размеченного под стоянку караванов, Молчун с Прутиком оказались в толпе местных жителей. Считай, вся деревня вывалила из домов поглазеть на чужестранцев. Внизу деловито сновали смуглые люди в непривычных одеждах, а староста Багор о чем-то беседовал с самым богато одетым из них. Жители деревни держались пока на расстоянии. И было отчего: на десять простых работяг, что ставили палатки и разбирали тюки с товаром, приходилось человек двадцать хорошо вооруженных всадников.

— Гляди, чудище какое, — Прутик с остервенением дергал его за рукав и указывал немного в сторону от основной стоянки.

В уже наступающих сумерках было не очень хорошо видно и огромную тушу животного Молчун, поначалу, принял за один из здешних валунов. Теперь, когда его, что называется, ткнули носом, он с изумлением понял — это живое существо в два человеческих роста. С не меньшим изумлением для самого себя Молчун осознал, что видел уже таких раньше. Название вертелось на кончике языка, но он знал — пока кто-нибудь другой не выскажет его вслух он так и не сможет его произнести.

— А это, — Прутик продолжал наседать на него. — Смотри, смотри! Это же верблюды. Молчун перевел взгляд на новую диковинку и снова поразился той легкости, с которой очередной кусочек воспоминаний нашел свое место. Увешанные тюками с товаром животные не были лошадьми, как он решил поначалу. Стоило снять с них весь притороченный скарб, как даже в сумерках стал виден горб посреди спины.

— Вижу, — Голос Молчуна был едва слышен. — О боги, Филин был прав. Это удивительно!

Багор, видимо, закончил переговоры и поднялся по тропе к столпившимся жителям Валунов.

— Ясень, им нужно хвороста и дров на четыре костра, — Обратился он к одному из своих помощников. — Чтоб до утра хватило. Еда у них есть, но от свежей воды не откажутся. Позаботься, пожалуйста.

Помощник только кивнул и припустил в сторону деревни.

— Так, остальные — расходимся! — Скомандовал Багор, обращаясь к толпе. — Хватит глазеть, дайте людям отдохнуть.

Любопытные не спешили идти по домам, но староста был настойчив. В деревне его все таки уважали, поэтому уговоры ограничились легкими подзатыльниками для особо зазевавшихся.

Молчун шел домой с таким видом, будто по нему стадо овец прошлось. Казалось, в голове кто-то орудует кузнечным молотом, расшатывая крепкие стены. Конечно, речь не идет о восстановлении памяти, но ведь он только посмотрел. Надо непременно пообщаться с кем-нибудь из этих зульгарцев. Того, чем может обернуться такое общение Молчун жаждал как утопающий глотка воздуха и в то же время страшился. Прутик напротив, пребывал в возбуждении. Он забегал вперед и снова возвращался к медленно бредущему Молчуну. Сыпал вопросами и, не дождавшись ответа, выдавал на гора кучу нелепых предположений и явных небылиц. Одним словом — мальчишка.

— Явились!? — Сметана встретила их еще на пороге. — До завтра потерпеть не могли? Ужин стынет, а они шляются незнамо где…

— Мам, ты не поверишь, — Прутик переключился на нового слушателя и, похоже, заткнуть его не было никакой возможности. — Там такой огромный зверь. Я ни разу в жизни таких не видел. На нем товара в десять раз больше чем на верблюдах.

— Ты много чего в жизни не видел, — Отрезала мать. — Марш за стол!

Мальчишка метнулся к столу, не забыв обогнуть по широкой дуге багровеющую сестру.

— Ну, а ты чего встал? — Сметана, уперев руки в боки, переключилась на Молчуна.

— Я их видел! Раньше… — Молчун отвечал машинально. Он смотрел на хозяйку дома таким отсутствующим взглядом, что казалось его мысли витают далеко-далеко. — Я не знаю, откуда, но эти люди мне знакомы.

Сметана переглянулась с мужем. Тот на мгновение задумался и, просто кивнув, вернулся к трапезе. Так часто бывает между людьми, что прожили в браке добрую половину жизни. Иногда им не нужны слова, чтобы понять друг друга.

— Ну ладно… — Брови Сметаны сошлись на переносице. — Может ты и прав.

Похоже, простым кивком Вереск поставил точку в каком-то недавнем споре.

— Чего это вы? — Напрягся Молчун.

— Завтра Вереск едет вместе с караванщиками в Уствин, — Женщина сверлила его взглядом, улавливая малейший отклик на сказанное. — Если хочешь, он возьмет и тебя.

Это же невероятно! Вереск, я тебя обожаю. Провести несколько дней, общаясь с людьми, которые могут дать «пищу» воспоминаниям? Вспомнить… пусть немного, но хоть крупицу. Да он самое большее, на что рассчитывал — это с утра парой слов перекинуться, пока лагерь не свернут.

— Конечно, хочу, — Губы непроизвольно растянулись в глупой улыбке.

— А я?! — Встрял в разговор Прутик. — Я тоже хочу.

— А ты наказан! — Хором ответили Вереск со Сметаной.

Ухватка промолчала, но по лицу было видно, что ответом родителей она более чем довольна.

Предвкушение поездки настолько его взволновало, что в голову лезли мысли одна невероятнее другой. Опасения сменялись эйфорией, а через мгновение снова страхи. Аж сводит живот.

Захватывающие картины не давали уснуть, и он просто лежал с закрытыми глазами до самого утра. Воображение снова и снова рисовало, как лавина новых впечатлений… или старых воспоминаний… Неважно, что именно, но обязательно кардинально перевернет его нынешнее существование.

Когда над ухом послышался шепот Вереска «Вставай, пора собираться», Молчун не заставил себя долго ждать.

Выезжали засветло и домочадцев старались не будить.

— Вот здесь пирог и сыр. Съедите в обед. — Сыпала наставлениями заспанная Сметана. — В этой котомке смена белья.

Вереск молча забирал свертки, выдаваемые женой и распихивал по углам телеги между тюками подготовленной к продаже шерсти. Товар он, похоже, загрузил еще с вечера.

— Браги много не пейте, — Продолжала нудить женщина. — Как продашь все — сразу возвращайтесь. И следи за Молчуном, мало ли что с непривычки…

Мужчины переглянулись и Вереск, героически заткнув жене рот поцелуем, скомандовал отправление.