В таком же устаревшем резиновом камуфляже под человека. И с ним две машины серии Т-601. Машины серии 600, но тоже перепрошитые самим Скайнет под подручных Эванса роботов санитаров. Эти роботы, уже не как боевые единицы, были машинами давно ушедшей военной эпохи Скайнет. Еще первых периодов войны. Списанные, но еще здесь имеющие место быть. В отличие от воюющей Америки.
Там давно их уже не было. Там воевали пришедшие им на смену Т-800 и Т-850 и их модификации. Включая новых терминаторов андроидов. Из титановой, а не простой танковой брони, облегченные и более прочные, чем их предшественники. И шло повсеместное там применение Скайнет брони под названием колтан, что была еще легче титана и прочнее. И приходила на смену самому титану.
Применяемая, особенно на летательных аппаратах. Таких как последние воздушные охотники ОУНК-AERIAL V4 и V5. Включая транспортировочную и бомбардировочную авиацию Скайнет.
Там даже охрану объектов уже вели более новые машины Скайнет, андроидной серии.
Но, сейчас речь не об этом, а о солдате и пленом лагеря «ТANTURIOS», которого, буквально, скрутило посреди дороги и совсем немного не доходя до своего лагерного сектора В-10. И тюремного блока Х19.
Андрея привезли в медицинский лагерный центр в блок Х50, сектор В-12. И внесли его прямо на носилках в состоянии почти полной бесчувственности, так как идти естественно и стоять он не мог. Но был еще в сознании, и уже подъезжая на спецмашине WK-80 к сектору В-12 и блоку Х50, он Андрей потерял сознание от боли и шока. Робот врач Т-500S сделал инъекцию обезболивающего и начал приводить Белова Андрея в чувство. Ему это удалось, но лекарство по обезболиванию мало уже помогало. И Андрей кричал от боли как сумасшедший. Он не мог ее уже терпеть как мужчина. Болезнь была смертельной и она порядком его уже измотала и съела внутренне. Он был обречен. Но еще жил вопреки всему. Но, видно это уже был предел. И сама смерть была не за горами.
Это все рак легких и печени. С необратимыми последствиями и патологиями.
Это чертово радиационное волновое облучение. Эта гребанная зараженная и облученная до ста метров в глубину ядерными Советскими ракетами Северная Америка. Включая Аляску, Мексику и Латинскую Америку до самой Антарктиды.
Это был уже конец. Скорый мучительный конец. Конец здесь лежащего на постели подкошенного и больного смертельной болезнью Андрея Белова.
Над ним колдовали роботы-врачи главного лабораторного и экспериментального улея Скайнет.
Андрей, подключенный к капельницам и аппаратам, то терял сознание, то приходил в себя. Видя ее перед своими помутненными вялыми еле открывающимися глазами.
Она стояла у его постели и была не одна. С ней рядом была и вторая машина Скайнет. И главный робот-врач этой базы Скайнет андроид устаревшей серии Т-500S, в резиновом под человека полностью резиновом покрытии по имени Карл Эванс, и его два помощника роботы Т-601, тоже в резине, но только их головы. Остальное, сама гидравлика и сервоприводы машин, были скрыты под белой одеждой подсобных и подручных медбратьев доктора Карла Эванса.
Доктор Эванс получал, видимо инструкции от самого Скайнет, и от стоящей тут же Верты, робота тысячной серии. Но какие, он не мог знать. Передача велась через электронно-телепатическую связь между машинами. И здесь Верта сама отдавала команды и приказы своим и Скайнет верным подчиненным.
Андрея вытащили под вечер с того света. Часам к семи его привели более-менее в надлежащее чувство и сознание. И он мог общаться с теми двумя роботами-женщинами, стоящими здесь в его отгороженной бетонной стеной соседней палате с пленным контуженым взрывом пленным двадцатилетним Алексеем.
Вполне теперь соображая, и даже беседовал он с самой той пришедшей к нему высокой метр семьдесят пять рыжеволосой красивой зеленоглазой женщиной, которая прошла мимо больничной палаты лежащего на постели Алексея. И Алексей прислушивался к их разговору слышимому через приоткрытые двери двух палат. Были приоткрыты окна и двери для проветривания.
Эта больница стояла на поверхности над самим трехэтажным подземным железобетонным с толстыми стенами отделанными металлом и пластиком бункером Скайнет. И также контролировалась им, как и вся база с лабораториями и лагерными блоками пленных. Все переходы и все двери бункера. Даже здесь. Но здесь двери открыли на время проветривания, как и окна. И Алексей слышал почти все, что там за стеной соседней палаты происходило.
Там с той рыжеволосой красивой высокой женщиной была и Юлия. Та, которая подняла его с пола голого, завернувшегося в простыню, когда у него раскалывалась от боли голова.
Вскоре когда привели в чувство того человека за стеной, высокая рыжеволосая женщина прошла, снова мимо его приоткрытой больничной палаты даже не обратив на него лежащего там внимание. Или, может, сделала вид, что не заметила Алексея. Просто простучав высокими каблучками туфлей по пластиковому полу, она прошла мимо.
На той рыжеволосой женщине было темно-серое платье на перекрещенных широких лямках на полуоголенной ее узкой спине и такой же полуоткрытой груди. Она прошла мимо его палаты быстрыми шагами. И, по-видимому, ушла совсем их блока Х50. А с ним Алексеем осталась вторая, по имени Юлия.
Она осталась с ним и вела, какие-то возможно личные записи в какую-то тетрадь, стоя у пластикового легкого столика здесь же в палате.
Она осталась с ним в его больничной палате. Осталась с Алексеем. Мимо которой, бегали маленькие разных возрастов ребятишки. Живые человеческие ребятишки. Приведенные сюда в медблок, видимо на уколы, и медосмотр. И были еще какие-то женщины. Живые настоящие женщины. Похоже из пленных Скайнет. Но на почти вольном поселении. В белых халатах как врачи или нянечки воспитатели. И исключительно здесь в пристроенном, рядом с блоком Х50 детским садиком и в другом крыле Х50 с множеством переходов и коридоров. Они догоняли самых маленьких бегающих с визгом ребятишек. И, схватив их, уносили в тот садик, чтобы они не путались здесь под ногами доктора Карла Эванса и его медбратьев, которые прошагали мимо палаты Алексея следом за той рыжеволосой красивой зеленоглазой женщиной на высоких каблуках туфлей.
Он Алексей спросил Юлию, сколько он уже тут?
— Более трех недель — ответила она ему. И это Алексея ужаснуло. Он уставился в черный из твердого пластика больничный пол своей одиночной палаты и замолчал. Зная, что его наверняка потеряли, раз не нашли его мертвым. И это его еще больше напугало.
— Ты здесь с шестнадцатого апреля, а сейчас уже пятое мая. Ты был все это время в состояние комы — произнесла ему Юлия — Я думала, что доктор Карл Эванс, и я не выведем тебя из нее.
Она посмотрела на него, осунувшегося и в растерянности, сидящего на своей постели своего подопечного больного Егорова Алексея и добавила, может, чтобы приподнять ему настроение — Но, если хочешь, я могу похлопотать. И тебя оставят здесь в этом блоке Х50. Попрошу Верту, и она разрешит это сделать.
— Верту? — поинтересовался, вдруг прейдя в себя и, услышав ее Алексей — А, кто это? Он оторвал от пола свои синие глаза двадцатилетнего мальчишки и посмотрел на Юлию.
— Ты ее уже сегодня видел здесь в этой больнице, Алексей — произнесла, вдруг неожиданно и как-то прямолинейно назвав его по имени Юлия.
И Алексею показалось, она действительно не равнодушна к нему. Равно как и он к ней. Возникло что-то, что начало их вместе связывать. Еще с того на пол у постели падения. Наверное, это ее Юлии широко открытые синие девичьи глаза. Очень добрые и не равнодушные. И не такие как зеленые глаза Светланы Лесковой. Скорее похотливые, чем наполненные любовью. Она, просто его хотела как любовника и все. Но это была не любовь, а просто близость. И Алексей не чувствовал любви от Лесковой. От своей Багиры. Просто у него не было женщин еще. И Лескова в какой-то степени его к себе привязала. Но это не любовь, хоть он и кричал в бреду контузии ее имя как сумасшедший. И когда брякнулся здесь на пол во время жуткой головной боли.