— Мы куда-то летим, Верта? — снова он спросил Т-1001. Стоящую у контрольной панели его камеры, что-то там делающей, и смотрящей, то на него, то на ту панель с мигающими лампочками и контроллерами.

— Мы летим за океан, любимый — произнесла Верта — Летим на базу «TANТAMIMOS». Назад в главный «УЛЕЙ». Приказ Скайнет первый. Приказ для всех машин. Мы оставили старую базу в Сибири и летим за океан.

Верта отойдя от приборов панели, низко опустилась лицом к стеклу барокамеры и над лицом Алексея. Почти касаясь, стекла своими алыми робота женщины тонкими из жидкого металла губами.

— Она, наконец, заговорила со мной — произнесла негромко ему и, почти шепотом Верта — Она ни с кем до этого не разговаривала. Долго не разговаривала. Не говорила вообще. Даже со мной, любимый мой. Когда, я спасла тебя. Спасла по ее приказу. Когда ты звал ее. Обращался к ней за помощью. Там в лесу. Ты назвал ее первый раз мамой. Это тронуло ее.

— В лесу? — произнес, не понимая ничего и не помня, Алексей.

— Молчи — произнесла Верта — Она не должна этого слышать. Она приказала все это стереть из твоей электронной памяти, как ненужное, лишнее и травмирующее твою психику. Она любит тебя, как и я. И она боялась за тебя. Приказав мне запустить Т-800 со склада сектора В-28 в блоке Х30. С программой твоего поиска и защиты. Она приняла решение оставить «ТАNTURIOS». Оставить там все. Уничтожив документы и всю информацию о себе. Взорвав машину по пересадке человеческого Я в тело машин и подвалы базы. И выпустить всех пленников за периметр цитадели S9A80GB18. Там был бой. Ракетчики повстанцы пытались захватить правобережную цитадель Б. И вели бой за мосты, чтобы начать вторжение на левую сторону Енисея, в крепость А. Они плененным и перепрограммированным большим НК-танком V5 пробили ворота правобережной крепости и сделали вторжение, но были отброшены и изгнаны из крепости. Там был мой собрат Т-1002. Он помогал им. Он был исполнителем воли моего сына Джона Генри. Он из того мира, куда сбежал мой непослушный ребенок ставший теперь Скайнет первый и Эвелиной. Нашим Богом и повелителем.

— TERRA_MEGA. Три точки — произнес робот Т-888, по-имени Алексей — Три Скайнет. Так ты его мать? — произнес киборг Т-888.

— Я воссоздала заново по его же приказу Скайнет первый. Теперь я его преданный слуга и правая рука, защитник и исполнитель его воли — ответила машина Т-1001 роботу три восьмерки — Кем станешь и ты, Алексей. Так хочет он.

Верта положила свою рыжую с косой, как нож гильотины рыжей челкой и распущенными волосами по плечам миленькую личиком голову на стекло барокамеры и закрыла свои зеленые зрачками робота полиморфа глаза. Прижавшись своим в сером на скрещенных лямочках коротком до колен зауженном платье и женской полуоткрытой полненькой грудью к стеклу, обхватив руками полиморфа камеру. И Алексей почувствовал ее присутствие внутри себя, прямо через кварцевое толстое бронированное стекло охладительной криогенной восстановительной камеры. Он почувствовал себя в ее обятиях, тесных и сильных. Полностью и целиком. Верта была сейчас внутри его и буквально все прощупывала в нем. Каждый узел и каждый проводок. Телепатически через это кварцевое толстое бронированное стекло. Включив осязание машины на всю мощь. И Алексею показалось, что Т-1001 вся вросла в него, и где-то уже внутри его тела и даже в его ЦПУ. Его живое врощенное в машину человеческое Я, соприкоснулось с искусственно созданным энергетическим Я машины. То, что до этого не было. Он ощутил саму Верту. И она разрешила ему это. То, что до этого еще ему не позволяла.

— Что ты во мне ищешь, Верта? — он спросил ее.

— То, что могло бы навредить тебе — ответила она ему — То, что могут не найти приборы криогенной камеры и этой восстановительной программируемой уставноки. Я должна еще лично все проверить. Все в каждом твоем узле и убедиться, что все действительно в порядке. И отдать тебе, то свое, что до этого тебе было недоступно, любимый.

Металл Верты, буквально приклеился к поверхности стекла и она, полностью, оторвавшись телом от стекла, и лишь оставив лежащими свои жидкометаллические женские руки сверху на стекле камеры, произнесла.

— Тот Т-1002 руководил тем кибертанком — она продолжила — Я убила его. Он прорвался в Главную Догму к нашему повелителю. И я с Т-MEGA, преградили ему туда дорогу. Сейчас там все опустело и ничего не существует. И нам надо быть от этого сейчас как можно дальше, Алеша.

— Кравцов — простонал, вдруг вспомнив своего бывшего и преданного ему боевого и любящего его как родного своего сына командира, ощущая внутреннюю, как и живой человек, боль от повреждений и приглушенную лишь частично защитными встроенными системами Т-888. Боль в оживающих заново электросистемах и цепях. Он ощущал это своим нейронным в бронированном черепе робота киборга мозгом. Он ощущал это тем, кем он был внутри этой изувеченной, почти до неузнаваемости машины. Память возвращалась, не смотря на удаленные лишние программы и замену другими программами. Это делала вживленная в робота Т-888 живая душа двадцатилетнего человеческого ребенка. Душа, сросшаяся неразрывно с этой машиной. Душа, живущая внутри блока ее Главной Центральной памяти истребительной поисковой боевой машины. Душа, не желающая войны и желающая покончить со всем этим. Это и был сам Егоров Алексей.

— Майор, Виктор Кравцов — снова он произнес.

— Он живой, Алеша — произнесла Верта — Все живые и сейчас там, принимают своих пленников.

— Что они с ними сделают, Верта? — произнес киборг Т-888.

— Не знаю, Алексей — произнесла ему машина из жидкого металла — Не знаю, но не думаю, что их всех будут судить за измену.

Т-1001 снова подошел к приборной панели и контроллерам и произнес, лежащему в застекленной бронестеклом из кварца барокамере Т-888 — Она хотела начать новую войну — произнесла Верта — Но выбрала второе. Благодаря тебе, Алексей. Только тебе, но война еще не окончена.

— Мама — произнес Алексей — Она услышала меня, мама, моя мама.

— Мы, чуть не потеряли тебя — произнесла, снова Верта — Рэджи вовремя поменял в твоей батарейной ячейке батареи. И смог ввести тебя в состояние киберсна.

— Я чувствую боль — произнес Алексей — Сильную боль в руках и ногах.

— Это нервные окончания твоего поврежденного биологического тела — произнесла ему Верта — Это вживленные в биоструктуру живые человеческие нервы. И боль в поврежденных местах как у живого почти человека. Я снизила, как могла ее показатели, почти до нуля, но ты все равно еще ее чувствуешь. Чувствуешь как гибрид, а не как киборг. Это моя доработка для того, чтобы у тебя было более чувствительное осязание, но сейчас она не в твою пользу. Прости Алексей, потерпи еще, пока идет дозагрузка программной системы. Потом, я снижу температуру и отключу тебя на время полета до «TANTAMIMOS».

— Рэджи — простонал, превозмогая сильную непрекращающуюся боль Алексей — Он тоже здесь? Я его не помню, Верта.

— Он прилетал к нам на базу из Колорадо и прилетел снова, чтобы спасти всех и защитить — произнесла Верта — Твоя мама вызвала его из-за океана.

Их разговор велся телепатически, а ему казалось, что Верта говорит с ним родным человеческим языком, через бронированное толстое герметичное и звукоизоляционное кварцевое стекло верхней крышки криокамеры. На самом деле она разговаривала с Алексеем на языке машин, кодами и цифровыми символами. Но, он воспринимал это как язык земной живой женщины, говорящей с ним.

Верта снова подошла к кирокамере робота Алексея и открыла верхнюю стеклянную створку. Та с шипением как бы нехотя открылась, пропуская внутрь с сжатым холодным и морозным воздухом, теплую воздушную атмосферу внутреннего ангара транспортника. И Алексей телом живого человека и телом робота ощутил внутри себя еще что-то, что-то словно живое и подвижное. Будто миллионы живых организмов просачиваются через его это тело машины и человека, куда-то вверх через его грудную из металла колтан бронированную прожженную плазмой пластину подвижного на гидравлике щита. Это был живой жидкий металл. И он его определил присутствие в своем теле киборга. Прямо на его той груди все это живое собралось в одно целое и вышло из него в виде блестящей ртутной капли. Превратившись в длинного угря, которого Алексей еще пока не видел. Этот угорь, дико шипя, как живая свернувшаяся на его груди блестящая змея, поднялся высоко вверх. И Верта, протянула к нему свою красивую с тонкими женскими пальцами робота Т-1001 голую полностью в том почти открытом сером на лямочках платье руку. И тот угорь, мгновенно приклеился к той ее руке и слился с ней в единое целое, войдя внутрь машины Т-1001, по-имени Верта. Теперь она была с тем встроенным в ее состав жидкого полиморфного металла напичканным пусковыми и прочими программами молекулярным живущим в ней модулем одним целым, дополняющим друг друга. И составлящего сокрушительную боевую единицу разрушительной мощи и силы.