– Я передам ваши предложения президенту, – ответил Мюрвиль. – Но не думаю, что он согласится. ФНО запятнал себя зверскими преступлениями. Президент не станет иметь дела с теми, кто устроил бойню в Константине.

   (20 августа 1955 года в пригороде Константины, шахтёрском посёлке Эль-Халия, где проживало 130 европейцев и 2000 алжирских мусульман, боевиками ФНО было совершено жуткое преступление. Вдохновителем и организатором резни был полевой командир ФНО Юсеф Зихуд (1921 – 1956). Незадолго до полудня 4 отряда по 15-20 боевиков-феллагов, поддержанные частью местных арабов, вступили в посёлок, врываясь в дома европейцев. 37 человек, включая десятерых детей, были зверски убиты. При этом детям разбивали головы о стены, на глазах насилуемых женщин. Некоторым европейцам удалось спрятаться, а шесть семей, имевших оружие, забаррикадировали свои дома и, отстреливаясь от наседавших врагов, дождались прибытия французских парашютистов. https://ru.wikipedia.org/wiki/Фронт_национального_освобождения_(Алжир))

   – Однако бойня в Константине была ответом на столь же жестокое подавление колониальной администрацией арабского восстания 1945 года, – ответил Громыко. – Да и Ахмед бен-Белла не имеет прямого отношения к этому преступлению. Его главный организатор, Юсеф Зихуд, уже уничтожен. Если же не начать договорной процесс, подобные преступления будут лишь повторяться снова и снова.

   Как и предполагал Мюрвиль, президент де Голль вначале наотрез отказался даже обсуждать возможное освобождение лидера ФНО. Однако попыток пригласить Хрущёва посетить Алжир не оставил.

   Никита Сергеевич повторил своё предложение уже непосредственно президенту.

   – Мне, безусловно, крайне интересно узнать, какие предложения вы приготовили, тем более – для всех стран Средиземноморского бассейна, – покачал головой де Голль. – Однако я никогда не сяду за стол переговоров с террористами и убийцами.

   – Вы, господин президент, всегда выгодно отличались от многих других политиков не только заботой о восстановлении достойного места Франции в современной политике, но и экономическим прагматизмом, – ответил Хрущёв. – Ваши взгляды далеки от коммунистических, однако это не мешает вам экономически сотрудничать с коммунистами на международной арене, и принимать помощь коммунистической партии внутри страны (АИ частично, см. гл. 04-06). Но я полагаю, что вы не просто хотите успеть вскочить на отъезжающий поезд, но и стать одним из двух его основных локомотивов, не так ли? При этом другим локомотивом будет Советский Союз. И это вас не смущает?

   – Нет, господин Хрущёв, не смущает, – рассмеялся де Голль. – Вы умеете делать предложения, от которых невозможно отказаться. Я слишком люблю Францию, чтобы не воспользоваться случаем и оттолкнуть протянутую нам руку дружбы, даже если это – рука коммуниста. Ваши предложения прошлого года уже позволили нам создать десятки тысяч рабочих мест во Франции, и по сути вытащили страну из экономического кризиса. При том что и для вас, насколько я знаю, они были весьма выгодны.

   Тесное взаимодействие военных подразделений наших стран в ходе спасательной операции в Агадире показало, что наши страны могут находить точки соприкосновения и сотрудничать в самых неожиданных областях. Сейчас во французском правительстве обсуждается возможность присоединения Франции к созданной вами Международной Спасательной Службе.

   – Мы будем рады сотрудничать с вами на общее благо наших народов и всего человечества, причём в любой области. Но тогда сразу готовьтесь сидеть за одним столом коммунистами, господин президент, – предупредил Никита Сергеевич. – Такие проекты лучше обсуждать на нейтральной территории. Товарищ Тито предлагал собраться на острове Бриони, но греческий король Павел предложил для переговоров по проекту остров Крит. Пользуясь случаем, приглашаю вас, господин президент, присоединиться к нашему обществу.

   – Вы меня уже заинтриговали, господин Хрущёв, – ответил де Голль. – Я с большим интересом принимаю ваше приглашение. Пусть министры иностранных дел согласуют детали, а нам с вами ещё предстоит обсудить ряд вопросов мировой и европейской политики и двусторонних отношений.

   Переговоры Хрущёва с де Голлем начались в Париже после поездки Никиты Сергеевича по стране, и проходили в Елисейском дворце – официальной резиденции президента. Свой рабочий кабинет де Голль устроил в Золотом салоне в центральной части второго этажа. Он показался ему самым удобным, так как его окружало несколько небольших комнат. В них расположились генеральный секретарь Елисейского дворца, технические секретари и адъютанты. У де Голля никогда не было собственной квартиры в Париже, поэтому он поселился в том же дворце. Он обустроил личные апартаменты также на втором этаже. Их окна выходили на небольшой парк Елисейского дворца, посередине которого по небольшому озерку плавали утки и лебеди.

   Рабочий кабинет де Голля был оформлен и обставлен в стиле ампир. Стены обиты палисандровым деревом с богатой позолоченной лепниной. Большой письменный стол, за которым сидел президент, мастер вырезал из красного дерева и подбил металлом и сафьяном. В кабинете стояли также диван, три кресла и шесть стульев, большой круглый стол и два маленьких на витых ножках. Соратники – голлисты подарили огромный деревянный глобус. На полу лежал ковер ручной работы. На панно вдоль камина и на плафоне потолка между двумя массивными позолоченными люстрами «резвились» полуобнаженные грации и нимфы. При этом такое «общество» вовсе не мешало президенту сосредоточенно работать.

   Хрущёв и де Голль обсуждали советско-французские отношения, германскую проблему и вопросы европейского и всеобщего разоружения. Беседы глав государств проходили в спокойной дружественной обстановке.

   По германскому вопросу обмен мнениями показал, что с 1955 года позиции сторон не изменились. Францию и Великобританию вполне устраивало современное раздельное существование двух Германий – западной и восточной, до известной степени уравновешивавших друг друга.

   Де Голль вел беседу очень спокойно и неторопливо, даже удивляя Хрущёва своим спокойствием.

   – Господин Хрущёв, – сказал президент, – а зачем вам сейчас обязательно надо заключать мирный договор? Нужные условия ещё не созрели, поэтому сейчас трудно договориться. А что изменится, если решение отложить? Поэтому на сегодня я не считал бы это главным вопросом.

   Никита Сергеевич поначалу не соглашался. Но де Голль так искренне и так убедительно доказывал правоту своей позиции, что советский лидер, посматривая на него, думал: а не шутит ли он? Но нет, президент говорил серьёзно, настолько, что Никита Сергеевич поверил в его серьезность. У де Голля было свое понимание событий:

   – Вы сейчас имеете Восточную Германию, и она входит в Варшавский Договор. А мы имеем Западную Германию, которая входит в наш НАТО. Пусть так и будет. Западный же Берлин обладает особым статусом.

   Хотя по Потсдамскому соглашению Берлин, как Западный, так и Восточный, считался особой политической единицей, на практике Англия и США по факту позволяли Западной Германии считать Западный Берлин своим анклавом. Де Голль соблюдал Потсдамские договорённости и в данном вопросе не спорил с СССР, соглашаясь с нашей позицией. Особый статус Западного Берлина другие западные державы признавали лишь на словах, тогда, когда им это было выгодно, а в жизни они его игнорировали, проводя свою экономическую и административную политику и считая, Западный Берлин частью Западной Германии.

   Когда разговор зашёл о возможности третьей мировой войны, и втягивании в неё Франции как союзницы НАТО, де Голль спокойно и твёрдо ответил:

   – Господин Хрущёв, смею вас заверить, что Франция никогда не будет вместе с Германией воевать против Советского Союза. Пока Германия входит в состав НАТО, она вообще не получит возможности развязать войну против СССР и ГДР. Если Германия объявит войну ГДР, то это будет слабым прикрытием военных целей, сквозь это прикрытие просветит полный скелет агрессивных планов.