Утро следующего дня началось с осмотра стрелкового вооружения. В основном, это были те же образцы, что показывали Первому секретарю в 1958 году как опытные. Сейчас часть из них уже перешла в разряд серийных, а некоторые были на последней стадии испытаний, как, к примеру, единый пулемёт ПК.

                Хрущёв, будучи заядлым охотником, долго разглядывал новые снайперские винтовки СВД-59 (АИ, в реальной истории принята в 1963 г, до этого Е.Ф. Драгунов в 1949-57 гг занимался разработкой спортивных винтовок) и СВД-К. Оснащённые прикладом и цевьём из прочного пластика, облепленные зубчатыми планками ПКЗ для крепления прицелов, лазерных маркеров и прочих «фонариков», они смотрелись совсем иначе, чем в статьях, присланных Веденеевым. Прогресс в сфере стрелкового оружия наблюдался значительный.

                Также было отвергнуто предложение изменить шаг нарезов ствола винтовки с 320 мм на 240, вместо этого решено было разработать для неё патрон с новой бронебойной пулей.

                (изменение шага нарезов СВД со спортивного 320 мм на общепринятый 240 мм было вызвано неустойчивостью бронебойной пули Б-32 при стрельбе из стволов с длинным шагом нарезов. Это привело к увеличению рассеивания при стрельбе снайперскими и обычными патронами)

                СВД-К была сделана под новый снайперский патрон высокой мощности 8,6х70 (.338 Lapua Magnum) и предназначалась для промысловой охоты на крупного зверя, в том числе – в перспективных бронежилетах, отстрела легко бронированной техники НАТО и контрснайперской стрельбы. Для использования в линейных пехотных подразделениях её применять не планировали.

                Хрущёв так долго крутил в руках полюбившуюся ему винтовку, что Андрей Антонович Гречко предложил:

                – Никита Сергеич, а как насчёт пострелять?

                – Да куда мне, я же из охотничьих ружей привык стрелять, опозорюсь только, – отмахнулся Первый секретарь.

                – Да ладно, «опозорюсь», кабанчика-то прошлый раз кто завалил? – ухмыльнулся маршал.

                – Так там дистанция несравнимая, я же дальше 50-70 метров не стрелял давно уже...

                – Зато тут оптика!

                Никита Сергеевич немного помялся:

                – Не иначе, решили на смех старого дурака выставить? Ну, да ладно, давай, попробуем.

                Взяв СВД-К и магазин с патронами, Хрущёв решительно направился к огневому рубежу. Ложиться он не стал, подошёл к столу, где лежали бумажные мишени, и пристроился стоя. Первым выстрелом он предсказуемо промахнулся. Снайпер-инструктор наклонился к нему:

                – Разрешите прицел подрегулировать, товарищ Первый секретарь.

                – Конечно.

                Инструктор подкрутил барабанчик прицела:

                – Вот теперь попробуйте.

                Первый секретарь приложился и выстрелил снова, затем взял бинокль, посмотрел на мишень и удовлетворённо хмыкнул. В этот раз пуля вошла чуть-чуть выше и правее чёрного «яблочка» мишени.

                – Хорошая винтовка, мощная, – одобрил Никита Сергеевич – Слона завалит?

                – Нет, для слона чутка помощнее патрон нужен, – ответил инструктор. – Вот такой.

                Он взял с соседнего стенда магазинную винтовку, но не обычную, типа «мосинской» или СКС, а явно сделанную по индивидуальному заказу, оснащённую сошками и эргономичным регулируемым пластиковым прикладом. Снял магазин и показал Первому секретарю здоровенный патрон, ещё длиннее и больше, чем у СВД-К.

                – Ничего себе! Это какой же калибр?

                – 10,3х77. Это – для особого случая, товарищ Первый секретарь. На редкую дичь, которую только на большой дистанции достать можно. Типа президентского лимузина, – усмехнулся снайпер. – До трёх с половиной тысяч метров. Изготавливается малыми партиями, для спецов высокой квалификации.

                (Он же – .408 Cheyenne Tactical)

                – Серьёзная вещь... – Никита Сергеевич с уважением покивал, разглядывая винтовку. – Стволы для него тоже, как я понимаю, на заказ делаются?

                – Конечно. Таких винтовок сильно много не нужно, вещь уникальная.

                – М-да... Внушает, – констатировал Хрущёв.

                Затем ему показали оружие и патроны ещё более специального применения – для подводной стрельбы.

                – Разработка для подразделений подводного спецназа, – пояснил Пётр Иванович Ивашутин. – Сейчас нашим людям часто приходится работать в негостеприимных странах, вот, готовимся.

                Длинные, похожие на стрелу, патроны и необычный четырёхствольный пистолет Никиту Сергеевича изрядно удивили.

                – Надо же, какие гвозди… И что, прямо под водой стрелять можно?

                – Можно, и под водой, и на воздухе. Дальность, конечно, небольшая, но от акул или аквалангистов отстреляться можно. У противника таких ещё нет.

                Затем Хрущёв ознакомился с новым единым пулемётом ПК, который мог применяться в ручном и станковом варианте. Со следующего года ПК был принят на вооружение как основной пулемёт Советской армии.

                Куда больше заинтересовал Никиту Сергеевича 4-хствольный пулемёт ГШГ конструкции Грязева-Шипунова-Глаголева. Нуждаясь в скорострельном пулемёте для самолётов класса «ганшип», необходимых для огневой поддержки при проведении операций в странах «третьего мира», Иван Александрович Серов инициировал его разработку ещё в летом 1958 года. Проявив находчивость, он «нашёл третьего» для творческого коллектива Аркадия Шипунова и Василия Грязева. Евгений Борисович Глаголев, которого Серов вытащил из Златоуста и устроил в ЦКБ-19, с энтузиазмом взялся за работу над пулемётом.

                (АИ, в реальной истории Глаголев перевёлся в КБ Приборостроения, бывшее ЦКБ-19, только в 1966 году, пулемёт ГШГ был принят на вооружение в 1979-м. Аналогичная по конструкции 6-ствольная пушка ГШ-6-30 в РИ разрабатывалась с 15 июня 1963 г, принята на вооружение в 1964 г)

                Серов как мог старался помочь конструкторам. По его заданию агенты Первого Главного управления КГБ выкрали из авиационной оружейной мастерской в Западной Германии находившуюся там на ремонте 6-ствольную пушку М-61 «Вулкан». Ещё одним образцом, который доблестные чекисты приволокли Грязеву и Глаголеву «для примера», был найденный на каком-то забытом складе редкий 8-ствольный пулемёт Слостина. (http://litresp.ru/chitat/ru/%D0%9F/ponomaryov-yurij/shkvaljnie-pulemyoti-i-i-slostina). В США, у частного коллекционера, за немалую сумму был куплен раритетный пулемёт Гатлинга, сделанный ещё во второй половине 19-го века.

                Глаголев и Грязев тщательно изучили аналоги, но в итоге всё равно разработали собственную конструкцию. На момент показа пулемёт ещё не был окончательно отработан, но, выслушав положительные отзывы специалистов-оружейников, Никита Сергеевич разработку тульских специалистов одобрил:

                – Такой пулемёт нам необходим, и для штурмовиков, и для вертолётов. Обязательно доведите конструкцию до требуемого уровня надёжности и принимайте на вооружение как можно скорее.

                – Мы уже передали макетный образец пулемёта в ОКБ-153 товарища Антонова, для установки на самолёт, – доложил руководитель ЦКБ-19 Иван Фёдорович Дмитриев, представлявший своё КБ на показе.

                – Вот и хорошо, а я Олега Константиновича со своей стороны попрошу не тянуть с разработкой штурмовика, – ответил Хрущёв.

                Помимо пистолета для подводной стрельбы, Первому секретарю показали и новые пистолеты, разработанные в рамках международного конкурса ВЭС на замещение общевойсковых пистолетов АПС и офицерских / милицейских ПМ. АПС с громоздкой деревянной кобурой-прикладом не устраивал танкистов, постоянно цепляясь за края люков, а на ПМ было много нареканий у милиции, из-за слабого патрона, часто неспособного даже в упор пробить, например, покрышку грузовика, особенно со стороны протектора.