Ребята заинтересовались, предложили послушать несколько своих песен, возможно – уже что-то отобрать для записи. «Продюсер» согласился. Они сыграли одну песню, другую, третью.

   – Это всё хорошо, но не совсем то, что продаётся. Ты музыку сам пишешь? Или тексты?

   – Музыку иногда сам, чаще – друзья пишут, я только исполняю их музыку и тексты.

   – Тогда скажи друзьям – нужно чередование быстрого и медленного, ритмичного и мелодичного. Пойми, парень, у тебя отличный голос, так пусть его услышат все. Итальянский – самый «песенный» язык, наряду с ивритом, японским и русским. Английские песни, в сравнении с итальянскими звучат так, будто певец поёт с полным ртом каши.

   Парни захохотали, а «Смит», посмеявшись вместе с ними, продолжил:

   – Вот вам простой пример – в английском – original soundtrack, а как будет по-итальянски?

   – Э-э-э… Colonna Sonora originale…

   – Вот именно! Вы только вслушайтесь, как это звучит! А ведь – простейший технический термин. Поэтому вам нужно использовать естественную мелодичность родного языка на всю катушку. А если ты будешь только прыгать и кричать, как все – толку не будет, хоть тебя и прозвали «Moleggiato» («Пружинистый» – итал.). Я не смогу это продать. Людям нравится слушать что-то новое, непохожее на то, что они уже слышали раньше. Попробуй написать что-то мелодичное. Вот мой телефон, позвонишь, когда будет, что показать.

   Парень позвонил через неделю. Новая песня понравилась «продюсеру» заметно больше.

   – Вот, ведь можешь, если захочешь. С этим уже можно отправляться на конкурс. Давай, продолжай в том же духе, и у тебя получится.

   С этой песней его протеже выступил на фестивале лёгкой музыки в городке Анкона, 13 июля 1958 года. Песня «Твой поцелуй, как рок» принесла ему победу, хотя она ещё не была похожа на то, что требовалось. Переубедить его, переломить юношеское упрямство и максимализм оказалось очень сложно, куда сложнее, чем представлялось вначале. Но контракт с «Melody Records Inc.» на выпуск альбома был подписан в 1959-м, и началась работа совместно с оркестром Джулио Либано. Работа над альбомом шла параллельно с концертами, и завершилась к концу 1959-го года, альбом вышел в марте 1960-го.

   Первый опыт работы со студией звукозаписи ребят из рок-группы и порадовал, и огорчил одновременно. Парнишка понял, что сотрудничество с «Melody Records», её жёсткие правила и ограничения в долгосрочной перспективе его не устраивают. Ему хотелось самостоятельности, а получить её можно было, лишь организовав собственную студию грамзаписи. Но это была очень дорогостоящая затея, а все участники группы были выходцами из бедных семей.

   «Смит», выслушав его, возражать не стал, даже наоборот – поддержал:

   – О'кей, я тебя вполне понимаю. Самостоятельность – это прекрасно, но где ты возьмёшь деньги? Моё предложение – давай запишем ещё один, два, может быть – три альбома, потом тебе, как я понимаю, предстоит идти на армейскую службу, у тебя будет время подумать, а пока служишь – тебе будут капать денежки от продаж твоих пластинок. К концу службы наберётся какая-то сумма, уже будет легче.

   Парень согласился. Действительно, скоро идти служить, так или иначе придётся прервать работу над записями и концерты. К тому же один из членов группы на следующий день привёл своего знакомого:

   – Это – синьор Паоло. Думаю, он сможет помочь нам достать деньги.

   – Вы – инвестор? – парнишка, прищурившись, окинул недоверчивым взглядом небогатую одежду «синьора Паоло».

   – Нет, конечно, но я знаю кое-кого, кто смог бы помочь, и он готов с тобой встретиться.

   – Bene, это интересно, когда и где?

   – Завтра я за тобой заеду.

   «Кое-кто, кто смог бы помочь», оказался далеко не «кое-кем», а заместителем генерального секретаря Итальянской Коммунистической партии Луиджи Лонго.

   – Привет, парень. Кажется, я слышал тебя по радио, – Лонго по-доброму улыбнулся, сразу нивелировав разницу в возрасте. – Слышал, ты хочешь организовать собственную студию грамзаписи? Думаю, у тебя получится.

   – А я слышал, вы можете помочь достать денег?

   – Могу. У нас есть кооперативный банк, который может дать тебе кредит.

   – Мне нечего предложить в качестве залога.

   – Тебе ведь скоро идти в армию, так? А твои пластинки уже продаются. Я могу поговорить с руководством банка, устроить для тебя счёт на особых условиях, например, с капитализацией процентов. Доход от продажи твоих пластинок издатель будет переводить на этот счёт, и к концу службы у тебя накопится какая-то сумма, – предложил Лонго. – Если же её не хватит, банк, по поступлениям на счёт, сможет оценить риски, прикинет твои возможности, и может быть, мне даже удастся убедить правление банка купить студийное оборудование, и передать тебе в лизинг.

   – Это было бы здорово. Нет, правда, здорово. Спасибо вам.

   – Погоди благодарить, я ещё ничего не сделал, – усмехнулся Лонго. – Кстати, я тут подумал. Совсем недавно я встречался с русским лидером Хрущёвым. Он хорошо отзывался об Италии, в кулуарных беседах упоминал, что наша культура, наша эстрадная музыка в советской России очень популярна. Думаю, после окончания твоей армейской службы я мог бы попробовать организовать твоей группе или тебе одному, как получится, гастроли в СССР.

   Это, между прочим, огромная страна, гигантский музыкальный рынок. На выручку от гастролей по Советскому Союзу ты не только студию сможешь открыть, ты сможешь купить собственный заводик печати грампластинок. С твоим талантом ты можешь добиться очень многого.

   – Гастроли? В СССР? Ого, это было бы круто! О, чёрт! Porco maledetto! А мы в первом же альбоме записали смешную песню про Хрущёва!

   – Надеюсь, не слишком оскорбительную?

   – Да вроде нет, но кто ж его знает, как он отреагирует?

   – Тогда, если насчёт гастролей в СССР удастся договориться, сделайте специальное издание альбома для русских без этой песни. Замените её чем-нибудь безобидным.

   – Это мы запросто. А в России, вообще, пластинки печатают?

   – А ты думал, там только вживую на балалайках играют? – засмеялся Лонго.

   – Ага, причём играют исключительно медведи, в армейских шапках, знаете, как в газетах на карикатурах рисуют, со звёздочкой.

   – Русские первыми запустили спутник в космос, уж пластинку-то они могут напечатать! Я слышал, пластинки у них печатает большой завод.

   – Ну, круто!

   – Так, парень, я уже в годах, и память иногда подводит. – Лонго взял блокнот и карандаш, вопросительно взглянул на визитёра. – Дай-ка я запишу, как тебя зовут, а то забуду,

   – Адриано Челентано.

   – Хорошо, Адриано, будем считать, что мы договорились, – Лонго написал несколько цифр на листке из блокнота. – Вот тебе мой телефон, записывай песни, выступай, будешь готов открыть счёт в банке – звони. Как отслужишь в армии – жду твоего звонка, займёмся твоей студией и гастролями в СССР.

   – Спасибо, синьор. Только вот… Советский Союз далеко, а я… стыдно признаться, я с детства жутко боюсь летать на самолётах.

   – Вот как? Ну, не страшно, что-нибудь придумаем. Для коммунистов нет ничего невозможного, – усмехнулся Лонго.

   Продажи первого альбома оказались настолько успешными, что «Смит» почти сразу же предложил Челентано начать работу над следующим альбомом, получившим название «Furore». Он часто присутствовал в студии, сидя в наушниках и внимательно слушая записываемые мелодии. Далеко не всегда нужное звучание получалось с первого раза, а запись для пластинки должна быть близка к идеальной, поэтому работа шла напряжённо.

   Услышав одну из новых песен во время записи, «Смит» вдруг показал «ОК», сложив пальцы в кружочек. Закончив песню, Адриано снял наушники и спросил:

   – Что, синьор Смит, понравилось?

   – Не просто понравилось, парень! Вот оно – твоё звучание, твой стиль. Она так и называется – «Nessuno Credera»?

   – Да, так и называется.