― Там есть секретный проход. Он завален камнями, но можно довольно быстро расчистить, ― продолжала расшифровывать она, говоря, впрочем, на родном языке.

― Как ты поняла? ― удивился я.

Соль устало пожала плечами, садясь на постель рядом со мной и неожиданно укладываясь мне на плечо.

― Откуда он знает об этом проходе? ― задумчиво пробормотал я.

― Его отец был чёрным рабом с этой каменоломни, когда её только начали разрабатывать. В пещерах держали рабов и их детей. Работников тогда здесь было гораздо больше.

Горбун перестал жестикулировать, и я заметил слёзы, стоящие у него в глазах. Раб шмыгнул носом и повернул голову в сторону окна, печально созерцая голубое небо, покрытое редкими рваными облачками.

― Считается, что при нынешнем Императоре рабам стало легче житься. Например, жестокое обращение дозволительно лишь в случае непокорности, а если послушного и прилежного раба морят голодом, то с хозяина взыскивается крупный штраф, ― продолжала говорить Соль. ― Правда жестокое обращение понятие шаткое, как и непослушание. Каждый это видит по-своему.

― Как ты...

― Поживи с моё под боком у работорговца и не такое узнаешь, ― заметила Соль, устраиваясь поудобнее на моём плече.

― Может на подушку ляжешь?

― Ненавижу их постели. Ненавижу всё в этом прогнившем крае. А твоё плечо ― это кусочек дома.

С таким доводом и не поспоришь. Соль довольно быстро уснула, крепко вцепившись в моё предплечье, словно опасаясь, что я лишь сон, который во что бы то ни стало нужно удержать, и тогда он точно станет явью.

Когда на карьер опустились сумерки, а моё плечо окончательно онемело, я аккуратно встряхнул Соль. Она распахнула веки, а взглянув на меня, улыбнулась.

― Пора идти, ― сообщил я. ― Если у Олли Мота всё получилось, мы скоро это узнаем.

Оставив горбуна при свете, зажжённой им, единственной свечи, вдвоём мы покинули постоялый двор. Мошенник переодетый в чёрного рыцаря должен был отвести освобождённых за сложенные и оставленные без охраны груды добытого мрамора, который оказалось некому загружать на повозки (не благородным же воинам заниматься грязной работой, честное слово!).

В сумерках легко затеряться, но и патрулирующих территорию солдат стало гораздо больше. Благополучно миновав парочку из них, мы продвигались тенями и вскоре оказались на заранее оговорённом месте. В сгущавшемся мраке едва вырисовывались фигуры подруг, а блеск металла доспехов, сделанных искусными руками Сахар, и вовсе померк.

― Вас Ха, ― прошептал голос Малки. ― Это ты?

― Это мы, ― проговорил я тихо в ответ. ― Я и Соль.

― Что? ― это уже был поражённый голос Арчи. ― Соль...

― Гребешок, это ты? Сестра?

Они усиленно разглядывали друг друга, но глазам не хватало на это способностей.

― Я... ― тихо пробормотал Арчи, отступая на шаг назад и избегая неуклюжей попытки Соль его обнять.

― Ром, ты пойдёшь со мной, ― велел я, застёгивая пряжку плаща обратно на собравшемся раздеваться Олли Моте. ― Все, готовьтесь. Прямо сейчас мы ворвёмся в пещеры и выпустим женщин. Другого шанса не представится, потому следите, чтобы никто не поднял тревогу.

― Есть, ― откликнулся Арчи как будто с облегчением.

Масляные лампы патрулирующих солдат освещали путь. Никто не остановил чёрного рыцаря, возглавлявшего целую процессию. Надменность Олли Мота была заметна даже во мраке, а его шаги стали более размашистыми.

― Преступников надлежит перевести в темницы к остальным рабам, ― пояснил «чёрный рыцарь» солдатам, караулящим вход в пещеры, и добавил нарочито приказным тоном. ― Помогите запереть их.

Приложив ладони к сердцам и поклонившись, солдаты окружили нас, прятавших оружие в складках огромной одежды Соль. В пещерах стояла ужасная сырость, а с потолка прямо под ноги обильно капала вода. Повезло, что сейчас лето, а не зима, но меня всё равно пробрала дрожь. Здесь и весной можно было запросто заболеть и умереть.

В темницах никто не патрулировал. Я взял Велимир и убил первого солдата, вонзив лезвие в живот. С остальными быстро управились Арчи и Ром. Застигнутые врасплох те просто не успели схватиться за оружие. Быстрая смерть куда лучше тех мук, что ныне испытывали чёрные рабы, медленно угасая в этом страшном месте, лишённые солнечного света, тепла и всякой надежды на спасение.

― И что дальше? ― пробормотал Олли Мот нервно.

― Снимай мои доспехи. Остальные открывайте камеры, ― я бросил Арчи связку ключей, найденных на теле одного из солдат.

По бокам на стенах горели факелы. Их ровный оранжевый свет делал это место ещё более зловещим. Я увлёк мошенника за собой вглубь пещер.

― Твой раб сказал, что где-то здесь заваленный проход. Интересно, куда он выходит?

― Ты говорил с горбуном? ― не понял Олли Мот.

― Не совсем. Неважно. Ищи проход. Или хочешь занять камеру по соседству с чёрными рабами?

Он зашевелился. В темноте не видно не зги, рука мужчины, чья тень запросто бы сошла за громадного паука, сняла со стены факел. Мы приступили к поискам. Но всё поросло скользкими водорослями или мхом, а камень выглядел, хоть и кривым, но цельным. Я начинал беспокоиться, что если кто-то приблизится ко входу в пещеры и не обнаружит охраны...

За спиной слышались шаги, ощущалось всё нарастающее присутствие. И вот уже незнакомые грязные пальцы рыскали по стенам. Держа в вытянутой руке фонарь, который забрал у мёртвого солдата, разглядел клеймо на молодом, но таком измученном лице женщины. Оно было в форме цветка с четырьмя заострёнными лепестками и занимало левую щёку целиком. Самый жуткий цветок, который мне доводилось встречать.

Женщины не говорили. Безмолвие стало их сестрой, а может им было нечего сказать, только не сейчас. Шуршали рваными одеждами, стучали костяшками коленных чашечек. Искали из последних сил путь к свободе. А время всё утекало.

― Здесь, ― тихое сообщение почти оглушило меня в этом безмолвии.

И все разом бросились на голос. Пещеры заполнились грохотом падающих на пол камней, он нарастал.

― Вас Ха, ― обратилась ко мне встревоженная Малка. ― Сюда кто-то идёт. Наверняка, солдаты. Мы не успеем.

― Я разберусь.

Развернувшись, я зашагал к выходу и столкнулся лицом к лицу с настоящим главой управления по надзору за каменными работами (надо же, всё-таки запомнил название). Высоко держа лампу, он какое-то время рассматривал меня, будто вспоминая виделись ли мы прежде. Глупец явился сюда один.

― Что ты...

Лезвие Велимира мягко проткнуло бок, незащищённый доспехами. И правда кто мог напасть на чёрного рыцаря вдали от границы и армии республиканцев? Не свои же, в самом деле. Лампа разбилась, выпав из ослабленных пальцев. Я отвернулся, не взглянув на тело, нужно было спешить.

Когда подошёл к краю темницы, то заметил, как женщины по очереди пролезали через узкий проход.

― Мы завалим его на обратной стороне, ― сообщил Арчи и прибавил обеспокоенно. ― Кто это был?

― Уже никто.

Женщины просачивались сквозь щель как тёмная вода. Олли Мот быстро прошмыгнул за ними, затем Соль и остальные. Я оказался последним, и, убедившись, что все благополучно перелезли, вонзил Велимир в щель между верхними шаткими на вид камнями, сдвинув один. Валун рухнул вниз, потащив за собой остальные. Дальше нас ожидал лишь долгий путь к свету, которого могло и не оказаться на том конце.

Не знаю, сколько времени бесчисленное количество ног топтало сырые полы пещер, но, когда долгожданный яркий луч наконец полоснул по глазам, солнце стояло высоко. А впереди расстелилось бескрайнее поле, примыкающее к сосновому бору.

Все без исключения попадали на траву от изнеможения. Слышались редкие усталые, но радостные смешки, и я наблюдал бессчётные улыбки, слёзы облегчения омывавшие изувеченные щёки. Женщины обнимались, дрожа от рыданий.

― Где мы? ― озадаченно проговорила Малка.

― Вдали от моря, ― констатировала Соль уверенно. ― Я не чувствую его мощи, не слышу шёпота волн, ― она обратилась ко мне, отряхиваясь и вставая. ― Мы должны двигаться к морю. Только там мне по силам защитить остальных.