Устраиваясь на жёстком сидении, обитом протёртой до дыр тканью, я раздумывал, как отыскать Соль. Или это она меня отыщет? Может прямо сейчас морская ведьма глядела с высоты птичьего полёта на стремящуюся к черте города повозку? Задрав голову, я увидел множество различных птиц, пролетающих в вышине, и цветочных лепестков, разносимых ветром. Но Соль была ранена и едва ли пробыла долго в своём новом обличье. Жаль не мог прямо сейчас поведать о случившемся Адигоре. Я покидал Аризель с тяжёлым сердцем, не зная, чего ждать за следующим поворотом.

Мраморный карьер находился в нескольких днях пути, и когда лошади достигли цели, то едва держались на ногах. Получив от меня ещё один серебряный сверх меры, перевозчик гнал изо всех сил. Остановки были короткими, а в путь мы отправлялись с первыми же лучами солнца. Но, достигнув цели, оказались перед лицом иной преграды.

― Простите, чёрный рыцарь, но проход в карьер закрыт, ― сообщил солдат, тормозя нас неподалёку от местного постоялого двора.

― Что же случилось?

― Чёрные рабы обрушили карьер. Множество жертв среди солдат, ― он почесал затылок. ― Никто понять не может, как им это удалось. Никак заранее сговаривались. С самого начала, как прибыли сюда, это порешили. Уж очень ладное вышло обрушение, от спуска вниз ничего не осталось. А самих рабов заперли в заброшенной пещерной темнице, оставив дохнуть от голода. Хотя их хозяин совсем не в восторге от такого исхода.

― И сколько же осталось в живых?

― Добрая пара сотен из четырёхсот.

Они оказались готовы на всё лишь бы не прогибаться ни перед кем. Отчаянная достойная восхищения смелость.

― Не укажешь, где располагается здание дозорной службы? ― спросил я у солдата.

― Здесь нет дозорной службы, только управление по надзору за каменными работами, ― он вытянул руку, тыкая пальцем поодаль от здания постоялого двора. ― Там.

Кивнув, я направился в указанную сторону, перед этим отсыпав Олли Моту медяков, чтобы под ногами не путался, а снял комнату в «Карьере». Отосланный мошенник не выглядел довольным, наверное, опасался, что я его брошу. Хорошая, между прочим, идея.

Здание с замысловатым названием было сооружено из серого мрамора и походило скорее на древний храм с квадратными необтёсанными колоннами, чем на пристанище рядовой солдатни. Воины сновали туда-сюда по широким ступеням, в основном праздно шатаясь. Моё появление привлекло внимание. На внезапно объявившегося чёрного рыцаря оборачивались и о чём-то шептались за спиной.

Я переступил порог управления, примяв подошвой сапога красный мягкий ковёр, похожий на реку крови посреди всей этой серости. Никто не спросил, куда я направлялся и не пытался меня остановить. Поразительная сила чёрного плаща. Так я достиг комнаты с деревянной дверью, посреди которой сверкала металлическая табличка с надписью «Глава управления». «Дозорный за рабами» было бы куда вернее. Я ворвался в чужой кабинет без стука.

За столом восседал чёрный рыцарь. Ничем непримечательный мужчина средних лет с отпечатком усталости на лице. Сама комната была обвешена гобеленами, изображавшими солдатскую службу. Вот они кланялись рыцарям в сияющих доспехах, а вот отдавали жизнь за Императора, погибая в муках, но освещённые благословением Господним. Ковёр на полу лежал особенно толстый. Холодно, должно быть, в здании, построенном из одного только мрамора.

Услышав посторонние шаги, чёрный рыцарь оторвался от бумаг, которые так пристально изучал. На его лице отразилось удивление, смешанное с неподдельной тревогой.

― Значит, этот слизняк всё-таки решился, ― ругнулся глава управления себе под нос, вставая со стула.

― Приветствую... ― начал я, но не успел договорить, как был перебит.

― Я уже сказал, что не покину место, пока договор не истечёт. И если хозяин карьера решил заменить меня другим чёрным рыцарем, то я вынужден обратится в дозорную службу столицы для восстановления справедливости, ― сказал он в запале, обошёл стол, бросил на меня возмущённый взгляд и вышел, хлопнув дверью.

Чтож... не удивительно, что главу управления, при котором погибла половина рабов решили заменить другим. Я сильно сомневался, что столичная дозорная служба изберёт его сторону в этом споре. Тем временем, пока чёрный рыцарь не опомнился, я стал изучать его бумаги.

Отчёты о расходах, отчёты об убытках, запрос на отпуск... Ничего увлекательного или полезного. Попалось запечатанное письмо. Особо не церемонясь, я порвал конверт, сломав печать.

«Глава дозорной службы столицы рассмотрел ваше обращение относительно наказания преступников, уличённых в попытке ограбления и убийства. Приговор: лишение рабочей руки. В срочном порядке привести в исполнение и отчитаться.

Г.Д.С. Предвечной Империи.»

Внизу витиеватая длинная подпись.

И письмо, и конверт я спрятал в карман штанов, начав лихорадочно соображать. Теперь мои подруги приговорённые к наказанию преступники. И если просто выпущу их, то стану пособником в преступлении. Что хуже: дезертирство или это? В любом случае я не мог выдавать себя за главу управления, которым в действительности не являлся. Принц Ари Зель лично оторвёт мне голову за такое. Погодите-ка... мне нельзя, но знаю, кому было можно.

― Э-э-э, простите... я точно не ослышался? ― оторопело переспросил Олли Мот, пока мы сидели в одной из комнат постоялого двора.

― Ты же не глухой? Облачишься в мои доспехи, скажешь, что ты новый глава местного управления и выпустишь моих друзей на свободу.

― За такое не просто повесят, а порвут на кусочки и скормят диким собакам.

― Ты хочешь попасть в неизведанные земли? Такова цена.

Выражение лица Олли Мота на протяжении этого короткого разговора изменилось несколько раз. Сперва бледное и испуганное оно стало постепенно возвращать свой естественный цвет. В глазах мелькали мысли, проносящиеся хороводом. Когда ещё полумужу вроде него доведётся ощутить себя настоящим мужчиной, прочувствовать, какого это быть уважаемым и полноценным членом общества? А после избежать наказания, если повезёт, конечно. Но когда это Олли Моту не улыбалась удача? Вот, что я читал на его, во всех отношениях, неприятном лице.

― Клянусь Богом, эта игра стоит свеч, ― осклабился мошенник. ― Но только если сразу же сбежим, пока солдаты не разберутся, что к чему.

― Свою задачу ты знаешь. Прочее оставь мне, ― и добавил строго. ― Не испорти плащ.

Облачившись в моё одеяние и получив все необходимые инструкции, Олли Мот отправился на выручку моим подругам. Но даже ради маскировки я не стал отдавать этому прохвосту Велимир. Всё равно оружие не пригодится, а если всё-таки разоблачат, точно не спасёт от нескольких десятков солдат неумеху неспособного обращаться с мечом.

Сидя в четырёх стенах один на один с немым рабом, от скуки ковыряющем в носу и размазывающим свои козявки по укромным уголкам комнаты, я умирал от тревоги и нетерпения. Устав от бездействия, повернулся к горбуну, так его иногда называл Олли Мот, но слишком редко, чтобы считать это слово именем.

― Рабы находятся под неусыпным надзором солдат. Но доведись мне избавится от них, всё равно незаметно вывести двести человек и успеть спрятать задачка не из простых, а из невозможных.

Прервав своё занятие, домашний раб уставился на меня, внимательно слушая. Очевидно, с ним не часто вели беседы, не употребляя при этом оскорбления и не пытаясь унизить. Но проговаривание вслух мучающих меня мыслей очень помогало, даже без возможности получить хоть какой-то отклик от безгласного и неграмотного раба.

Лишённые ресниц круглые глаза горбуна расширились настолько, что я мог разглядеть красноту вокруг белков. Он отчаянно и размашисто зажестикулировал, но я не мог понять, что он пытался сказать.

― Помедленнее, ― попросил я, не рассчитывая, впрочем, и так что-либо уразуметь.

― Он говорит, что не нужно покидать пещеры, чтобы сбежать от солдат, ― послышался голос со стороны широко распахнутого окна.

Это оказалась Соль с раненым плечом, перевязанным куском ткани, оторванным от её рваной штанины. В её спутанных волосах торчало белое перо чайки, а сияющие ярко-голубые глаза внимательно следили за движениями раба.