Глава 19

Мао — министр-советник — генерал

Пекин.

Запретный город.

Погода солнечная, но со стороны пустыни Гоби тянуло песчаным ветерком.

Погрустневший Мао тяжело разговаривал с племянником.

— Слушаю тебя снова, мой любимый племянник.

— Дядя, приехали пятеро монахов-лекарей. Сейчас они живут в отдельном доме. Их проверяют, и за ними следят. Ученые и психологи наблюдают, как они живут, чтобы определить их лояльность и тот способ знахарства и лекарства, на который они способны. Им привезли нашего бывшего министра старого Бао, которому за девяносто и он болеет раком кишечника, отказывают почки. Барахлит поджелудочная. Монахам дали задание — определить все болезни министра, найти лучшие методы лечения, какими препаратами и лекарствами. Готовят еще несколько тяжело больных для осмотра их стариками.

— Прекрасно, старательный мой племянник. А сколько этим монахам самим лет?

— Всем им за сто, как они сами утверждают. Но выглядят гораздо моложе. Наши спецслужбы проверяли их на память тех времен, когда им было шесть лет и далее по возрасту.

— И что?

— Они помнят многие народные восстания конца прошлого века, потому что сами в них участвовали. Жили они в разных районах страны. И, в принципе, каждый про свой район с достаточной долей правдивости описал, где он жил и как. У служб к ответам монахов претензий нет. Они даже удивляются, как старики еще так неплохо многое помнят.

— А в каких восстаниях они участвовали?

— Ну, я, дядя, этого не помню. Да и не спрашивал об этом. Знаю, что они были членами разных «Триад». Участвовали против императоров старого Китая, против американцев, японцев. А потом, с годами, ушли в монастыри и вели тихий, скромный, монашеский образ жизни. У них там часть истуканов лечебной практикой занимается, часть бдением и философией, часть историей. Сами себе занятия находят.

— А изучали они медицину прошлых столетий?

— Конечно. У них медицина начинается всегда с изучения прошлого. И иглоукалывание у них в практике, и травы, и что-то там еще. Не помню. У них многое такое заумное, что даже, в памяти не держится.

— А сейчас, что они делают?

— В основном, ничего. Сидят, как их Будда, в такой же позе, четки перебирают, о чем-то долго и глубоко размышляют.

— Какое мнение наших светил медицины о них?

— Они сами многое не понимают из того, что им монахи объясняют. Но, мнение положительное. Доктора наук и академики многое у них переписывают, изучают.

— Хорошо. Скажешь докторам, когда они более-менее вникнут в монашеские понятия, пусть подготовятся ко мне с подробными докладами.

— Будет обязательно сделано. Сколько им времени на это выделить?

— Сколько они сами решат. Но и особо пусть не тянут. Думаю, месяца им хватит.

— И неделя на подготовку своих объяснений.

— Докладов.

— Докладов, может, не получится. Научного там не много. Наверное, ближе к монографиям.

— Пусть так. Главное, чтобы понятно и реально по отношению к нам. Этот вопрос прошли. Следующий. Что у нас самое интересное и важное на первое время сейчас?

— Интересное предлагает ваш друг, генерал Чу.

— Что может предложить дружок, которому тоже давно пора на пенсию.

— А вот его офицеры неплохо раскрутили американцев и других, всяких ученых с геологами на предмет того, что в наших горах содержится много, — министр полез в карман, вынул записную книжку, — много всяких ценных микроэлементов и редкоземельных материалов для основ будущей промышленности, науки и военных целей. Перечисляю: селен, кобальт, вольфрам, всякие платиниты, золото, магний, марганец, скандий, ванадий, рубидий, молибден…

Мао остановил племянника поднятием своей золотой ложечки.

— Достаточно. Ты не помнишь весь этот список, как я его запомню. Что же предлагает, друг Чу?

— Разрешить в организованном порядке и под полным нашим контролем исследование геологами и учеными наших недр в горах на предмет поиска всех этих редкоземельных материалов.

— А что, наши геологи не найдут?

— В том то и дело, что у нас нет специальной техники и оборудования, а многие эти металлы в земле находятся только в соединениях с другими металлами. И определить их в составе других, на глаз, не получается. Только специалисты со специальным оборудованием могут. В общем, получается, что все эти экспедиции будут работать на будущее великого Китая.

— Это очень хорошо. А как ты это все на практике представляешь?

— Мы выделим районы отдельно для каждой экспедиции. Сначала на год. Потом посмотрим, какая от них отдача. В экспедициях будут и наши специалисты. Они будут вести полный учет исследований, картографирование мест залегания редких материалов, и т. д. Все, что требуется в геологоразведочной работе.

— Неплохо. И даже мудро. Этот Чу всегда обладал хитростью и провидческой опытностью. И, главное, скромен. Без излишних амбиций. Почему я его, в свое время, и поставил в разведку и контрразведку. Ты только поставь задачу спецслужбам, чтобы к местам развертывания ракетных установок эти экспедиции не приближались.

— Это непременно, обязательно. Что мы не понимаем. За последние полгода, мы штат контроля над местами производства работ увеличили почти в три раза. Все под полным контролем, дядя.

— Хорошо. Я удовлетворен твоею созидательной работой. Что будем делать с нашим премьером Чжоу Эньлаем?

— Что скажешь, то и сделаем, дядюшка.

— Не знаю. На покой он сам не уходит. А говорить лишнего начал. Мне это не нравится. Не метит ли он на мое место?

— Навряд ли. Хотя, кто его знает? Если прикажешь, уберем. Может, монахи, помогут без шума и пыли отослать его в мир иной.

— А как?

— Чжоу болеет. Ну, мы травы их ядовитые используем. Что-то еще.

— Приказывать я не буду, но ты подумай над этим. Но, и пусть не ослабляют наблюдение над монахами. Если можно, снимайте их жизнь на пленку. Я посмотрю.

— Обязательно. В чем еще рассеять твои тревоги и сомнения?

— Пока, я думаю, на сегодня хватит. Нет, обожди. Ты говорил, Кремль чего-то засуетился. Много начал у нас всяких контор по торговле, по распространению дружбы вживлять в наши города.

— Да. Только в Пекине появилось, за последние полгода, более десяти всяких учреждений и общественных организаций. В Шанхае несколько. Даже в Тибете появились. В Сычуани. В Синьцзян-Уйгурской автономии.

— Не лезут ли они к нашим ракетным установкам?

— Пока они далеки ещё от них. Но, вполне может быть, что скоро что-то нащупают. Мы присматриваем на уровне агентуры. Как только что-то будет не корректное с их стороны, сразу вам доложим.

— А американцы?

— Этих, менее видно. В Пекине есть. В Шанхае. Кремль более дерзок присутствием своих агентов.

— Держите всех под жёстким, неусыпным контролем. А то они, эти хитрые до подлости большевички, все свою странную для нас дружбу предлагают, а за пазухой камни держат в виде огромных ракет. Чего им в наш Тибет лезть? Пусть со Штатами ругаются. А как там наши агенты на Дальнем Востоке?

— Работают. Стараются. Перевозки по ночам огромных контейнеров агенты уже засекли. Что там, пока не известно. Но то, что там детали баллистических ракет, у наших специалистов сомнений не вызывает.

— Сомнения не факты. Требуйте от руководства разведки документальных данных. Тогда я прижму Советы. За потери наших солдат в шестьдесят девятом, я буду мстить до следующей войны. Ядерные бомбы хотели испытывать у наших границ. И какие? Десятки мегатонн. На людях наших проверить свойства радиации? Союзнички. Я не прощу этого, пока жив. Все. Пора. Ступай. Племянник, я сегодня по-звериному устал, надо отдохнуть, подготовиться к пленуму. Пусть тебе сопутствует удача.

Министр, встал, низко поклонился и бесшумно исчез из комнаты в сопровождении личной охраны Председателя.

Через три часа у Мао, но в другой комнате для приёма отдельных посетителей, появился генерал Чу. Председатель вяло показал рукою на большой диван для генерала и, буквально, через секунду принесли большой поднос с фруктами.