— Что ж мне предпринять? — продолжал ныть коллега.

— Трудно что-то конкретно сказать, но, лично мое мнение таково, что пока эксперт будет у вас на пути, ничего путного из ваших заданий не произойдет. Его необходимо или убирать, или ловко нейтрализовать дезинформацией. Ловкой. Его просто так не проведешь. А там, с монастырями, потом вы разберетесь без особых проблем. Монахи пусть довольно крепкие орешки, но они архаичны и плохо вооружены.

— Но, если Маккинрой прознает про мои потуги против него, он меня ликвидирует.

— Дружище, а вы где работаете? В институте благородных девиц? Риск, расчет — это наш удел. Или пан, или пропал. Что еще? Наш третий путь — в отставку. Никто не запрещает. Но и ныть не стоит. Вам же не говорят действовать напрямую. Через третьи, четвертые руки. Подставить его. Замазать, облить какой-нибудь грязью. Чего вам подсказывать. Вы и сами об этом не хуже меня знаете. У вас целая толпа радикалов Магометов, исламистов террористов. В чем дело? Поработайте мозгами. Грех ими не воспользоваться. А я некролог слезливый напишу. Я это умею. Для пробы, сначала, уберите пару его агентов. Как он среагирует? Выбьет ли это его из рабочей колеи? Может на время ему будет не до вас. А там время покажет. Почему его не отодвинуть с дороги? У вас сотни смертников. Маккинрой не та фигура, которую нам должно иметь рядом. Он для нас враг.

— Наверное, вы правы, господин полковник. Ведь два отряда возвратились обратно. Можно понять потери в бою. Но когда, вот так; ни с того, ни с сего. И, главное, на второй день. Ничего не понятно.

— В том-то и дело. Эта таинственность, эта неизвестность, она всегда пугает и путает. И это будет вас столько преследовать, пока ваши интересы будут пересекаться с его. Но, насколько мне известно, в ближайшие сто лет Маккинрой не собирается отступаться от Тибета.

— Это ужасно. Даже не придумаешь, что делать.

— Действуйте. Не оглядывайтесь. Жизнь подскажет. Не то потеряете темп. Установите за экспертом круглосуточное наблюдение. Создайте вокруг него обстановку нервозности. Это вам поможет. И обязательно ликвидируйте кого-нибудь. Тогда ему будет очень неуютно.

— Спасибо, господин полковник. Попробую что-нибудь придумать.

Динстон удовлетворенно поднялся.

— Главное, не бойтесь никого. За нами сила. За ним слюнтяи, мелкота.

Хьюз, с большим удовлетворением, дрожаще и искренне, поклонился и крепко пожал руку старшему коллеге.

Глава 13

Пекин. Полковник Чан — генерал Чу

Недовольная мимика генерала сухо показала полковнику Чану место за столом. И, как это обычно всегда бывало перед долгим разговором, некоторое время молча проглядывал бумаги. Чан охотно сидел рядом и спокойно ожидал, когда шеф обратит на него свой пытливый, скрытный взор. Генералу было за семьдесят, но желания к бумажной и аналитической работе ему было не занимать. Чан и сам любил часто просматривать старые дела для освежения памяти, но шеф, казалось, только этим всю жизнь и занимался. Изучал, читал, листал по новой все дела китайской секретной конторы. Похоже, начальник вплотную занялся мемуарами. И роль самого Чана в записях генерала, неподдельно интриговала хитрого полковника.

— Вы готовы меня достаточно долго слушать и понимать, друг мой? Не хотелось бы, чтобы вы оставались таким же легкомысленным и расслабленным, как в далекой и веселой Бразилии. — Вывел из глубокой задумчивости офицера генерал.

По интонации Чан понял, что обращение касалось непосредственно оперативной работы, а не очередных, спущенных сверху, нагоняев.

Генерал еще некоторое время смотрел на подчиненного, стараясь выгадать, что на уме у хитрого полковника. Но, глядя на лукавое лицо офицера, кроме серии пошленьких анекдотов, ничего высмотреть не мог. «Пропадает большой артист», только и подумал генерал.

— Милый Чан, — как-то очень медленно протянул он. — Неожиданно для меня вчера, откуда-то с небес, позвонил наш старинный приятель, настоятель Дэ. Тревожным голосом он сообщил мне, что по рекам тибетского направления Ланьчанцзян (Меконг), Наг-чу (Салуин), сквозь наши пограничные кордоны на территорию державы проникают многочисленные вооруженные банды. Они производят диверсионные, террористические, бандитские налеты на земли суверенного Китая и исчезают обратно по этим же рекам. Настоятель выражает озабоченность и сомнение в компетентности, надежности наших пограничных частей и верности их присяге. Красиво, по-государственному поднял тему. А? Как, крутанул? Надеюсь, вы догадываетесь, что это означает.

— Более чем, товарищ генерал. — Стараясь приглушить легковесный тон, серьезно подтвердил подчиненный. — Но это дело больше провинциальных властей.

— Так-то это так. — Согласился шеф. — Вижу, вы не настроены на долгий разговор.

— Почему же, товарищ генерал, только с вами я и готов на серьезные дела.

— Вы, как-то в прошлых веках, ранее тревожно высказывались мне о настойчивом интересе янки к Тибету. Но, даже сейчас, когда их потрепанные части убираются с территории Вьетнама, освободившиеся подразделения они не посылают домой, а располагают в сопредельных странах.

Чан на минуту задумался, повернулся на стуле к карте.

— Ничего интересного пока не вижу. К нам янки не полезут.

— К нам да. А в Тибет?

— Скрытно у них не получится. А какие цели закрыты их интересами, ничего в голову пока не приходят. Зачем им вторгаться в те гиблые места? Где базы? Янки без хорошей кормешки в самолет не полезут. Это только мы и Кремль считаем, что солдату вредит еда.

— Неужели обязательно от темы отходить нужно? Думай. Настоятель зря звонить не будет. Факты, которые он представил, заставляют задуматься. Тенденция нарушения границ нарастает.

— Да. На сегодня, для нас, это более чем подозрительно.

— Чан, дружище, для нас не должно быть загадок. Что вы, на сегодня, можете мне предложить?

— Не могу, так сразу, с кондачка. Необходимо лететь в Чэньду, а оттуда к ним. На месте нужно определиться. Где сейчас может находиться настоятель?

— Он может встретиться с вами в Джамо.

— Ого. Далеко забрались.

— Они, почти всех, своих людей перевели в Тибет.

— Что будет входить в мои полномочия?

— Все и вся. Во-первых: подтверждение полученных сведений. А конкретней, любая документированная информация, способствующая уяснению возникшего положения. Желательно фотографии. Если, имеются уже разрушенные или сожженные монастыри, то подробно, чтобы можно было представить газетчикам.

— А для внутреннего использования?

— Это все потом.

— Мне, товарищ генерал, тоже известно о проникновении некоторых вооруженных отрядов.

— Хорошо. Но где донесения, доклады, документы? Что я могу начальству доложить? Размышления и предположения товарища Чана. Лети сам. Определись на месте. Местные службы не дадут нам выгодной или, хотя бы, исчерпывающей информации. Там действуй без глупостей. А то, от твоей инициативы иногда мозги трещат. Мне, думается, снова на нашей территории ползает волосатая рука бравого полковника Динстона.

Чан согласно кивнул.

— Поэтому, друг мой и боевой товарищ, товарищ полковник, — медленно итожил генерал, — кроме тебя там никто ничего не поймет. Монахи твоя стезя.

— Но мне понадобится немало людей.

— У тебя в подчинении полно оперативников.

— Думаю, что понадобятся дополнительные полномочия для привлечения войсковых частей. Неизвестные группы наверняка продолжат проникновение на нашу территорию. Кое-где придется перекрыть районы.

— Необходимо. Пока я могу придать в твое распоряжение не больше батальона. Полк, это уже прерогатива министерства. Власти не позволят раскручивать крупные операции. Все надо придерживать на уровне местничества. Иначе, газетчики снова раздуют повстанчество в Тибете. А там, следом, раздуют наши головы. Что тебе Чан объяснять. С монахами ты лучше меня ориентируешься. Главное, что нужно Динстону в Тибете? Неужели, они все еще там мудрую мистику ищут? Да, ещё, пограничникам я позвоню, они тебе подкинут несколько рот. С техникой помогут.