— Фросенька, я всё делаю для того, чтобы тебя огородить от нашего неподкупного правосудия.

Всё, конечно, предположить и обезвредить трудно, но я выстроил высокую и, на мой взгляд, надёжную пирамиду, чтобы тебя как можно меньше каснулась эта история.

В глазах у женщины застыла бездонная печаль, она попыталась отстраниться от Марка, от его нежных рук, жарких губ, его тепла, запаха и голоса.

— Фросенька. пойдём в другую комнату, там для нас всё приготовили в лучшем виде.

Я так по тебе соскучился, я так тебя хочу, как вспомню наше последнее свидание, тут же ощущаю эрекцию, будто юноша восемнадцати лет.

Фрося, наконец, справилась с собой, разомкнула объятия мужчины и встала на ноги.

— Маричек, ты всё правильно сказал, тогда было последнее свидание, когда мы с тобой дарили друг другу наслаждение.

Сегодня я по любому не расположена кувыркаться в постели, тем более уже с посторонним мне мужчиной.

На последок тебе скажу — я не о чём не жалею, ни о нашей интимной связи, ни о наших коммерческих делах, и даже о том, что почти четыре года я крала тебя у твоей семьи.

Что касается последнего, то в любом случае на этом месте была бы не я, так другая женщина и можешь криво не усмехаться, это правда, и ты это сам хорошо понимаешь, по любому, Соне ты бы доставался только обласканный другой, поэтому перед ней моя совесть совершенно чиста, никакого раскаянья и сожаленья.

Я тебя не крала, а брала то, что плохо лежит.

Поверь, я тебе от всей души желаю счастья на новом месте, как и твоей семье.

Маричек, ты меня сейчас не разжалобишь слезами и своим печальным видом.

Тебе не удастся растопить лёд наступившего в моей душе отчуждения, нежностью твоих рук, губ и слов, будем считать, что я для тебя умерла.

Ещё в Вильнюсе после первого нашего посещения ресторана, я спросила у себя — Марик, Марик, на счастье ты мне послан богом или на беду…

Не прощаясь и не оглядываясь, Фрося навсегда закрыла за собой входную дверь.

Глава 21

На Москву только ложился вечерний сумрак, а опечаленная Фрося уже возвращалась со свидания с Марком домой.

Ей хотелось, как можно быстрей очутиться в своей комнате, свалиться на кровать и зарыться в подушку с головой, и выплакать всю горечь, что свалилась на её израненную душу.

Нельзя сказать, что она никогда не думала о возможном расставании с Марком.

Ещё, как думала, почти с того же момента, как закрутился их безумный роман.

Ведь она отлично отдавала себе отчёт в том, что это был семейный человек, не помышляющий о разводе.

Вначале она даже удивлялась тому, что Марк неожиданно стал уделять ей особые знаки внимания, а к интимной стороне их отношений, она сама, можно сказать, сделала решительный шаг.

Марк был для неё птица высокого полёта и по занимаемой должности, и по своим материальным возможностям, но надо ему отдать должное, он никогда не кичился перед ней своим богатством и влиятельностью.

С первых дней их близкого знакомства, а случилось это, можно смело сказать, по дороге в Вильнюс, всячески старался возвысить её в своих и чужих глазах, вводил её королевой во все влиятельные круги общества.

Кроме того, он стремился дать ей возможность хорошо подзаработать и совершенно не позволял тратиться.

Марк свято считал, что все расходы связанные с их развлечениями, отдыхом и путешествиями это его не прихоть, а обязанность.

Боже мой, а как он засыпал её подарками, ведь она уже и счёта не вела золотым украшениям и дорогим нарядам.

Все вокруг считали Фросю счастливицей, в её то возрасте и охомутать такого блестящего любовника.

Да, есть что вспомнить и о чём пожалеть, но это она оставит на потом, иначе сейчас развернёт машину и помчится назад в Кунцево.

Нет, нет, новые их свидания и разрывающие душу разговоры уже ни к чему, пусть идёт, как пошло и он постепенно остынет и не наделает губительных глупостей, ведь она его хорошо знает — спокойный, рассудительный и казалось ничего его не может вывести из себя, но она то не раз была свидетелем, насколько у него взрывной характер, если разойдётся, на любой сумасбродный поступок готов.

Вот, только этого жигулёночка она купила за свои денежки, хотя Марк настаивал, что он обязан оплатить любовнице эту игрушку, но тут Фрося была непреклонна и одержала победу.

За двенадцать лет жизни в Москве, общаясь с мамой Кларой, Марком и другими близкими к ним людьми, Фрося поднаторела в манерах, в духовном развитии, в разговорной речи, в понимании культуры и искусства.

В ней ещё больше развился дарованный природой вкус и поэтому окружающие всегда принимали в любом обществе за даму из высоких слоёв и занимающую положение, и соответствующую должность.

Безусловно, с потерей Марка, жизнь её кардинально изменится, станет намного больше свободного времени, которым она даже не представляет, как будет теперь распоряжаться.

В своих поступках и перемещениях будет совершенно вольна, ей не придётся больше смотреть, как на это посмотрит Марк, и, как это сопоставляется с их бизнесом.

Нет, не нужны ей эта воля и свободное время, но фрагмент жизни под названием Марк нынче завершился, и этот факт нужно признать бесповоротным.

Фрося практически на автопилоте добралась до своего дома, вышла из машины и не видя ничего вокруг, пошла к подъезду.

Она вздрогнула от резкого сигнала клаксона и почти тут же натолкнулась глазами на Марка, стоящего, облокотившись об открытые двери своей Волги.

Женщина замерла от удивления, сердце, не повинуясь здравому смыслу, заколотилось в груди, ей захотелось броситься в его объятия и забыться, в один миг отрешиться от всего страшного, происходящего нынче с ней.

Этот человек по-прежнему в её душе занимал огромное пространство:

— Марик, зачем ты компрометируешь меня в глазах соседей, детей и, возможно, органов милиции?

— А плевать я хотел на все эти органы, я не хочу и не могу тебя терять.

Фрося приблизилась к разошедшемуся не на шутку мужчине и почти прошептала ему в лицо:

— Успокойся, наступит завтра и всё станет на нужные тебе рельсы, меня здесь уже не будет и ты спокойно уедешь в свою Америку, возьми себя в руки.

С этими словами она вскинула высоко голову и прошла в подъезд.

Находясь уже в поднимающемся на двенадцатый этаж лифте, она увидела в зеркале, как по её подбородку стекает кровь из прокушенной губы.

Открыв дверь, Фрося застала Сёмку в боксёрских перчатках, остервенело колотящего в прихожей по своей груше.

Мальчишка тяжело дышал, майка была мокрая от пота, а на лице играла блаженная улыбка:

— Мам, а мам, чего так рано, я думал, что теперь, как всегда к ночи явишься?

— Нет, сынок, я теперь одинокая женщина, покинутая своим ухажёром, поэтому тебе придётся часто находиться дома в моём обществе.

Семён, чтобы скрыть довольную улыбку, отвернулся и ещё яростней заколотил по многострадальной груше.

Пройдя в спальню, Фрося не предалась, как собиралась, унынию, а решительно заняла себя упаковкой чемодана.

Укладывая в него тщательно вещи, она продолжала анализировать поступки и слова.

Как она вела себя и как, и что, говорила сегодня при расставании.

Несмотря на то, что в глубине души ей было безумно жалко Марка, которого она сегодня резко оттолкнула от себя, перечеркнув в одночасье всё светлое, что их связывало, не желая подбирать остававшиеся им крошки на осколках разбитой любви, но считала своё поведение правильным, к чему продлять агонию, их связь умерла.

Чемодан был сложен за считанные минуты, потому что она больше не задумывалась о целесообразности той или иной вещи.

Что-то сгодится, а то, чего будет не хватать, всегда можно купить, ведь в любом мало-мальском городе есть толкучка, а при наличии денег многие проблемы она научилась решать легко.

Протяжный звонок в двери застал её стоящей напротив зеркала, в котором она внимательно разглядывала своё лицо и фигуру.