За последние четыре года она мало в чём изменилась, по крайней мере, видимых признаков надвигающейся старости не заметила.

Наоборот, лицо под воздействием хороших дорогих кремов и натуральных масок, выглядело свежим, кожа была бархатистой и натянутой, мелкие морщинки возле глаз не в счёт, вот шея немного подводит, надо будет по утрам начать делать лёгенький массаж.

Фрося поняла, что звонок возвещает о том, что приехал Андрей.

Она резко отвернулась от зеркала и стремительно бросилась в прихожую, столкнувшись у входных дверей с младшим сыном, который тоже спешил встретить любимого среднего брата.

В мозгу Фроси мысль пронеслась стрелой, а ведь и правда, за последнее время, братья всё больше и больше сближались.

Внешне, безусловно, они разились полностью, но в характере и взглядах были весьма похожими.

Хотя надо честно признать, младший был намного мягче и покладистей, особенно в отношениях с матерью, хотя, как и средний за словом в карман не лез, мог своей неприкрытой прямолинейностью поставить собеседника на место, но не держал обиды и злости в душе, и был больше технарь, чем гуманитарий.

Андрей со своей привычной заплечной сумкой втиснулся в коридор и сразу же попал в объятия к любящим и ждущим его людям:

— Вот это приём, как на высшем уровне, словно болгары Брежнева встречают.

Мать и брат потащили Андрея в зал, один снимал с плеча приезжего сумку, вторая стягивала куртку, а третий, только что прибывший, не скрывал довольной улыбки:

— Дорогие встречающие меня люди, если бы ещё вы дали мне стакан холодной воды, вам бы вообще не было бы цены.

Что ни говори, изредка приятно приезжать в дом к матери, королевский приём, а главное до жути душевный.

— Андрейка, сынок, я правда по тебе очень соскучилась, ведь больше двух лет не виделись.

— А зачем часто видеться, надоедать своими прибамбасами и вредными привычками, пять минут разговора по телефону и родственная связь крепка, как броня.

— Ох, Андрейка, а я ведь иногда так тоскую по Поставам, по тому времени, когда мы жили большой и дружной семьёй.

Тут вмешался Семён:

— Мамуль, но в той дружной семье я был, как ненужный подкидыш.

— Ну, братан выдал, просто в то время разница в возрасте очень сказывалась, а теперь мы с тобой почти, как погодки.

Ну-ка, быстренько колись, чемпионом стал?

— Нет, братан, не стал, проиграл в финале.

— Что нокаутом уложили?

— Нет, это я его послал в нокдаун, но судьи по очкам отдали победу не мне.

— Ты, считаешь не справедливо?

— А ты спроси у мамы.

— Мамань, ты ходила на мордобой, вот это да, небеса не перевернулись?

— Небеса на месте, а Сёма был нисколько не хуже соперника, а может быть и лучше, но надо всё же бить наверняка, чтоб у судей не оставалось сомнений, чтоб на них не влияли другие факторы.

— Ну, про факторы можешь мне не рассказывать, я сними тоже хорошо знаком.

Мамань, лучше поведай, что тебе известно о произошедшем в Таёжном?

После этого вопроса лица у всех сразу посерьёзнели.

Глава 22

После вопроса Андрея о произошедшем в Таёжном, улыбки моментально слетели с лиц и разговор принял серьёзный характер.

— Андрейка, я ведь практически не знаю подробностей, я тебе всё рассказала по телефону, что мне поведала свекровь Лиды.

Мы завтра утром с тобой вылетаем в Новосибирск, до Иркутска самолёт будет только через три дня.

Из Новосибирска как-то будем с тобой добираться, это ведь значительно ближе, чем из Москвы, может поезд какой-то проходящий будет или самолёт местного масштаба, как-нибудь, да будет, нам ли привыкать…

Андрей на минутку задумался, даже прикрыл глаза и вдруг встрепенулся и посмотрел на мать:

— Мамань, мы на перекладных будем трое суток добираться до посёлка, а у меня созрел интересный план.

Сейчас я тебе его опишу, а ты выразишь своё мнение.

Завтра уже к полудню прибудем в родной Новосибирск, где меня поджидает моя Волга.

С твоего согласия, посещаем могилу моего отца, а после обеда выезжаем в сторону Таёжного.

— Сынок, ведь это так далеко…

— Конечно, не близко, почитай две тысячи километров, но ты забываешь одну деталь, в машине будет два шофера, когда я изрядно подустану, будешь меня подменять.

Мы даже можем давать друг другу поспать, за сутки допрём, ведь будем останавливаться только на физиологические нужды и покушать, во время этих остановок и разомнём затёкшие суставы.

— А ты мне доверишь вести свою машину?

— Мамуль, я бы тебе и космический корабль доверил.

Фрося с улыбкой смотрела на сына, который так естественно выдавал ей комплименты.

— После пятидесяти лет отроду сесть за баранку и свободно рассекать по Москве, это дорогого стоит.

— Ах, брось, ты сынок меня расхваливать, тут же мне уже всё известно.

— Вот насмешила, а там бывает за час езды, ни одной встречной машины не попадётся.

— Всё, будем считать, что уговорил, там и на месте будет намного проще перемещаться.

Я за эти три года, как у меня появилась машина, так привыкла к своим колёсам, что без них уже жизни не мыслю.

— Всё замётано, может всё же покормите голодного родственника, а то, как известно, баснями сыт не будешь.

За быстро приготовленным скромным ужином, Фрося попыталась что-то выяснить у Андрея про его семейные отношения, но тот резко прервал мать:

— Мамуль, это совсем не интересно, жена пока со мной не разводится, а сын узнаёт и даже любит своего папаню, обещали летом на месяцок подскочить ко мне в Новосибирск, остаётся только согласовать с руководством мой отпуск.

Ты же понимаешь, для геолога лето самая запашная пора.

Мамань, всё, что я мог и хотел, рассказал, с остальным не лезь в душу, а лучше поведай о себе.

— Сынок, нас с тобой ожидает очень длинная дорога, будет достаточно времени поразмовлять обо мне и не только, а пока доедаем и на боковую, нам рано вставать.

Сёма, постели Андрею и, пожалуйста, не занимай его долго своей болтовнёй, я тебя знаю, можешь утомить разговорами до полусмерти.

Ребята удалились в комнату к Сёмке, а Фрося забравшись в свою постель, долго не могла уснуть, она в памяти раз за разом проигрывала свой разговор с Марком. Неужто она его видела уже в последний раз?!

Её память чётко запечатлела, любимого мужчину стоящего с понурым видом возле своей машины, а ведь могла остановиться и дать им возможность ещё какое-то время насладиться беседой.

Нет, всё правильно, лучше сразу отрезать, чем кромсать душу на кусочки.

Зазвонил будильник, вырвав Фросю из тяжёлого сна.

Она проснулась с несвежей головой, ведь только под утро заснула.

На прощанье расцеловавшись с Сёмкой, Фрося надавала ему кучу наставлений и они с Андреем вызвав такси, отправились в аэропорт.

В самолёте мать с сыном почти не разговаривали, они оба явно не доспали и добирали недостающий сон в полёте.

Всё шло по намеченному Андреем плану — разогрели и заправили его Волгу и отправились на кладбище, по дороге купив огромную охапку дорогих в это время цветов.

Фрося впервые после похорон появилась на могиле Алеся.

Она обратила внимание, на ухоженность вокруг надгробия, аккуратно выкрашенную ограду, на дорогой мрамор и, главное, на надпись, где в конце было написано — от скорбящего и любящего сына.

Постояв рядом с Андреем молча несколько минут возле памятника, Фрося тихонько вышла из ограды, дав сыну возможность побыть самому с отцом.

Не любила она кладбища, крайне редко навещала маму Клару и уже четыре года не была на могиле у Семёна.

По телефону она каждый раз напоминала Нине, чтобы та, следила за порядком и в день смерти Семёна, приносила ему на могилу живые цветы.

Она уже давно перестала верить в бога, в загробную жизнь и прочие постулаты религии.

Ей с трудом представлялось, что покойник слышит, приходящих к нему, хотя в своё время, она приходила поплакаться и поделиться горестями к своему любимому Сёмке.