Он схватил меня за руку. Хватка была сильной, будто стальным тросом обмотали запястье.

— Пошли!

Разрушитель оттащил меня в кухню, пройдя мимо притихшей мамы.

— Сядь.

Я опустился на табурет. И только когда эта тварь села напротив меня, я понял, как мне страшно. Колени ходили ходуном.

— Где находится Борис Брик? — перешел к делу Разрушитель.

— Не знаю, — пролепетал я.

— Начать отрезать тебе пальцы или убивать твоих родителей?

В его словах не слышалось никакого пафоса. Он действительно готов был приступить к тому, о чем говорил.

— Я действительно не знаю! Он живет…

— Мне известно, где он живет. Вчера в его доме был обыск. Знаешь, что там нашли? Могилу его матери. Он убил ее. Будешь покрывать убийцу — станешь соучастником. Хочешь провести большую часть своей ничтожной жизненки в вонючей камере?

— Он же ребенок! — закричала мать. — Зачем вы такие вещи говорите?

Я не посмотрел в ее сторону. Просто не мог отвести взгляд от этих глаз. Я был полностью беззащитен перед ним, как червяк перед асфальтовым катком.

— Скажешь, где Брик — и все закончится. Не скажешь — я убью твоих родителей. Отрежу тебе все пальцы. А потом обеспечу тебе пожизненное заключение. Говори!

Несмотря на панический ужас, я уловил в словах Разрушителя нестыковку. Он словно перечислял наугад все то, что могло бы меня напугать. И внезапно страх сменился интересом.

— Я до смерти боюсь пауков, — сказал я.

— В камере будет полно пауков, — немедленно отреагировал Разрушитель. — Тысячи огромных пауков, которые будут пожирать тебя день за днем, пока ты не…

— Но больше всего я боюсь, что ты сейчас уйдешь.

Разрушитель замолчал. Губы его плотно сжались.

— Какой палец тебе отрезать первым? — спросил он.

— Я понятия не имею, где Брик! — произнес я, глядя ему в глаза. — Последний раз я видел его вечером в субботу. С тех пор я не выходил из дома, никому не звонил, ни с кем не разговаривал. Вы легко можете это проверить.

Это была ошибка. Говоря о субботнем вечере, я вызвал в памяти последний разговор с Бриком по телефону, а также бал. И лицо Разрушителя расплылось в улыбке.

— Маша, — сказал он.

— Нет! — Я вскочил с табурета, но тут же вернулся обратно, отброшенный сильным тычком.

— Простите за беспокойство, — сказал Разрушитель, выходя из квартиры.

Дверь захлопнулась. Я услышал вздох матери, полный облегчения.

— Что за дрянь творится? — негромко сказал отец.

Я бросился к телефону, сорвал трубку и набрал номер Маши. После десятого гудка бросил трубку на рычаг. Уже вышла. Я должен предупредить ее!

Я выскочил из дома, несмотря на протестующие крики родителей, и побежал к школе.

Не знаю, с какой скоростью двигался Разрушитель, но я, добежав до школы за несколько секунд, уже не видел его. Урок давно начался. Остановившись перед зданием, я отдышался. Десятки окон смотрели на меня, поблескивая в лучах тусклого осеннего солнца. Где-то там, внутри, безжалостная тварь приближалась к Маше…

Я закрыл глаза. В безумной ситуации нужно было искать безумный выход. Сосредоточившись изо всех сил, я мысленно закричал: «МАША!»

Крик раскатился, проникнув в каждый закоулок сознания, и медленно умер, порождая многочисленные сполохи эха. Я не смел пошевелиться, все мои чувства обострились, ожидая ответа. И он пришел. Как будто кто-то шепнул рядом: «Дима? Чего тебе нужно?»

Как бы я ни волновался, не смог не заметить напряжения и обиды в этом ответе. Но сейчас было не до того. «Выйди из класса! ОН идет за тобой. Пожалуйста, беги! Я жду тебя перед школой!»

Секунды капали, как вода из плохо закрытого крана. Одна, две, три… Наконец прошелестел вздох: «Хорошо…»

Где-то там, внутри, печальная темноволосая девушка подняла руку и попросилась выйти. Учительница только кивнула, не переставая говорить. Девушка покинула кабинет и вышла на лестницу. Снизу послышались шаги. Она отступила и спряталась за угол, затаив дыхание. Вот появился он. Девушка видит его серую спину, фуражку. Он останавливается перед расписанием, а затем идет к тому кабинету, из которого выскочила она. Не стучит. Просто открывает дверь и заходит внутрь. Слышатся голоса: его, учительницы. Пора!

Девушка скользнула на лестницу и побежала. Мгновение — и она на первом этаже. Охранник, как обычно, ничего не замечает. Она выбегает на улицу и ищет взглядом того, кто позвал ее.

— Слава Богу! — выдохнул я и схватил Машу за руку.

— Что случилось? — В ее глазах я вижу полную растерянность. — Как ты… Куда мы? Подожди, я не взяла куртку…

Я снял свою куртку и накинул ей на плечи.

— Ты же замерзнешь!

— Не важно. Бежим отсюда!

— Куда?

Я огляделся по сторонам. Ко мне идти было нельзя, к ней — тем более. Пожалуй, оставалось лишь одно место, где мы могли ненадолго укрыться. Вряд ли Разрушителям придет в голову искать нас там.

Ворота оказались открытыми. Мы, пригнувшись, скользнули под натянутую желтую ленту. Дверь опечатали, но я сорвал печать, не задумываясь.

В доме царил настоящий хаос. Раскрытые дверцы шкафов, перевернутый стол в кухне, некоторые половицы оторваны. Дом обыскали досконально, но, очевидно, безрезультатно.

Я провел Машу в кухню, поставил на место стол, отыскал два стула.

— Посидим, — предложил я.

Она опустилась на стул, а я сел рядом. Постепенно мысли успокаивались. Я посмотрел на Машу и отметил румянец у нее на щеках. Может, из-за пробежки на холоде.

— Зачем мы сюда пришли? — спросила она.

— Я не знаю, куда еще пойти.

Маша посмотрела на меня и отвела взгляд. Румянец усилился.

— Тот милиционер… Он из-за него приходил, да? Из-за Брика?

— Он думает, что ты знаешь, где он. Ты знаешь?

Она отрицательно покачала головой. Слишком быстро, будто пыталась меня в чем-то убедить.

— Поэтому тебе нельзя с ним разговаривать.

В доме было тепло, и Маша, сняв куртку, вернула ее мне. Больше она не пыталась встретиться со мной взглядом.

— Дима, что происходит? Я ничего не понимаю.

— Ты была права. Не стоило тебе сближаться с Бриком.

Она смотрела на свои руки, лежащие на коленях, и думала, как истолковать мои слова. Выбрала безопасный вариант:

— Так и знала. Знала, что он не принесет добра.

Я взглянул на нее с обидой. Больших усилий стоило подавить глупый вопрос, который так и вертелся на языке.

— Он не виноват, что все так сложилось, — пробормотал я, глядя в стол.

— Почему ты его выгораживаешь?

«… несмотря на то, что у него было со мной?» — услышал я окончание вопроса.

— Просто он мой друг, — сказал я. — Единственный.

— Единственный? А я?

Она коснулась моей руки своей. Я вздрогнул, но решился и сжал ее прохладные тонкие пальцы.

— За эти пять дней, — сказал я, не глядя ей в глаза, — ты хоть раз пришла ко мне? Пока я был без сознания?

Ее пальцы дернулись.

— Ты был без сознания?

— А ты не знала?

— Нет. Я думала, ты сбежал с ней.

Наконец мы посмотрели в глаза друг другу. Как раньше, будто и не было всех этих недоразумений. Между нами не было лжи.

— Жанна пропала? — спросил я.

— Да. Я видела вас обоих в последний раз тем вечером, после бала. В понедельник ни тебя, ни ее в школе уже не было. Казалось, что вы просто сбежали вместе. Мне бы и в голову не пришло ничего другого.

Жанна сбежала… А может, она действительно вернулась на небо? Кто знает… Я постарался задушить мысли о ней. Сейчас надо было сосредоточиться на другом.

— Брик тоже пропал? — выдавил я из себя этот вопрос.

— В понедельник. После того, как… Ах, ты же не в курсе. Ну, тут много чего было.

Маша рассказала мне о том, что случилось в понедельник. Рассказ был недолгим.

— На первом уроке в кабинет директора вызвали Брика. Он вернулся через десять минут и сказал, что в кабинет вызывают Рыбина. Вот так вот, не по алфавиту. Урок уже почти закончился, когда мы услышали крики, грохот. Кажется, даже выстрел…