Я посмотрел вверх и увидел крюк в потолке.

- Мы были соседки. - Если улыбка Мышонка и померкла, то совсем чуть-чуть. - Жаль, что так все вышло, но вашей вины тут не так много. Я тоже в тот день обошлась с ней излишне резко. Вообще, ее мало кто любил. Вздорная была девка, упокой господь ее душу.

Мышонок немного помолчала, отдавая дань уважения покойной, потом вновь с улыбкой посмотрела на меня.

- Кушать-то будешь? Грибы...

Желудок стянула такая голодная судорога, что я сложился пополам.

- Да, пожалуйста. Вот только... Поздороваюсь.

Мышонок упорхнула "в кухню" и загремела посудой, а я сполз с кровати. Тут только обнаружил, что противотриффидное облачение с меня стянули, и я остался в привычной своей одежде: штаны, куртка, футболка.

Доковыляв до двери, я нажал ручку, и мне в объятия свалилась Вероника, которая опиралась на дверь спиной. Я замер, ожидая суровой расправы, но Вероника, похоже, не догадалась возмутиться.

- Да ладно! - взвизгнула она, отпрыгнув от меня. - Живой? Без шуток?

- Вообще не до шуток, - отозвался я. - Как там...

Закончить я не успел - в порыве искренней, незамутненной никакими подтекстами радости Вероника и Джеронимо бросились мне на шею. В этот момент я не сдержал слез. Двое человек, которым до такой степени на меня не плевать - это явно что-то куда большее, чем просто счастье.

- Как "джероним"? - орал на ухо Джеронимо. - Нужен твой вердикт. Ставить на поток? Сколько заряжать? Там этих "писек" ядовитых валяется - караул, а никому дела нет.

- Сукин ты сын, знаешь, как мы волновались? - чуть тише в другое ухо говорила Вероника. - Даже этот отморозок, хотя ни за что не признается.

А в довершение нас троих обнял командир:

- Горжусь вами, ребята! - проорал он. - Ты, парень, молодец - с того света выбрался!

- Заряжай по-полной, - сказал я Джеронимо, когда, наконец, смог освободиться и вдохнуть. И добавил, обращаясь ко всем, кроме Седого и Русого, которые уже давно удалились, вздернув носы: - Там Мышонок грибов нажарила. Я бы перекусил.

- "Мышонок"? - удивился Джеронимо. - Странно. Мне она разрешала называть себя только Великой Госпожой Подземного Царства и заставляла целовать ноги... Ну, ладно. Видимо, у тебя свой подход.

Тут до меня дошло, какого я свалял дурака. Покосился на Веронику и понял - поздно. То окошко, что вдруг приоткрылось, захлопнулось так, что стекла зазвенели.

- Я имел в виду - Алена, - поправился я.

- Ясно, - кивнула Вероника.

- Слушай, я только что катался на красном катамаране с зеленой собакой по черно-белой радуге! Нельзя ведь осуждать человека, который...

- Я сказала: "Ясно"! - перебила Вероника. - Она приготовила пожрать. Прекрасно. Надеюсь, не обеднеет, если мы присоединимся. Ты же не думаешь, что мы тут объедались, пока ты валялся?

Я вошел в комнату своего эмоционального двойника и грохнул перед ним метафорическое ведро с рыбьими головами.

- На, - сказал я. - Подавись, чудовище.

- Что это? - Двойник с подозрением покосился на головы.

- Все как ты любишь. Немного радости, чуть пониже - укол обиды, капелька разочарования и рудиментарная ревность.

Двойник запустил в ведро обе руки. Лицо его исказила гримаса недоумения:

- А где ненависть?

Я молча вышел из комнаты, а в спину мне неслись вопли:

- Ты не сможешь убежать от себя, Николас! Рано или поздно тебе захочется посмотреть, насколько далеко можно зайти. И тогда ты принесешь мне ведро отборной ненависти!

***

Командир отказался войти в жилище умницы, Черноволосый тоже не стал задерживаться. Поздравив меня с выздоровлением и всех нас - с победой, он заторопился вслед за двумя коллегами, объясняя, что не хочет позволить им выдумать какую-нибудь пакость.

Я, признаться, пока не вполне понимал, в чем именно заключается наша победа и почему она послужила причиной очередного раздора между умниками и военными, но спрашивать не решился. Я бы, наверное, спросил, повисни во время застолья тягостное молчание, но молчали только мы с Вероникой, а Джеронимо и Мышонок трепались без умолку.

- Прежде чем мы отсюда свалим, - говорил Джеронимо, - я хочу сделать побольше "джеронима". Ты со мной, Госпожа Подземного Царства?

- Прекрати меня так называть! - Мышонок шлепнула его по руке. - Я, конечно, помогу, но с условием: ты оставляешь в покое мои ноги.

- Заметано, - кивнул Джеронимо.

- Позволь поинтересоваться, - вмешалась сестра, - зачем тебе тяжелые наркотики?

Джеронимо отложил вилку, промокнул рот матерчатой салфеткой и сказал:

- Возвращаемся к суровым реалиям. По моим прикидкам мы вылезем наружу километрах в пятидесяти от дома Толедано - фигня, пройдем. Нам понадобится транспорт, чтобы продолжать путь. А теперь скажи, какой основной товар в отношениях между домами Альтомирано и Толедано?

Вероника пожала плечами.

- И эту девушку готовили к руководящей должности! - схватился за голову Джеронимо. - Наркотики, Вероника. Дон Альтомирано поставляет толеданцам самую свирепую дурь, какую только могут дать наши лаборатории. А взамен толеданцы поставляют кое-какую технику, с помощью которой дон Альтомирано истребил всех ближайших соседей. Так что я не вижу причин, почему бы дону Толедано не осуществить еще одну сделку в частном порядке.

Теперь положил вилку я.

- То есть, ты все это время тащил нас в логово наркоманов и даже ничего об этом не сказал?

- Поправочка! - воздел указательный палец Джеронимо. - Я, вообще-то, к Толедано не собирался, я хотел улететь дальше. Но некоторые услужливые полковники слили все топливо из баков и лишили нас какого бы то ни было выбора.

- Ты не будешь торговать наркотиками. Это даже для тебя - слишком, - заявила Вероника. Оттолкнув тарелку, она встала из-за стола и покинула комнату. Я не спеша доел грибы и, поблагодарив Мышонка за гостеприимство, вышел следом. Надеюсь, это не выглядело так, будто я бросился вдогонку.

Вероника стояла на балконе спиной ко мне. Пространство за балконом теперь озарялось ярким светом. Я тихо приблизился, встал рядом, посмотрел вниз.

Ни малейшего движения. Запустив могучие корни в землю, триффиды - или уже просто огромные подсолнухи? - тянулись к свету, как самые обычные растения. С поправкой на то, что в нашем мире словосочетание "обычные растения" превратилось в оксюморон. В доме Риверосов, например, не было ни одного.

- Он изменил их метаболизм, - сказала Вероника так тихо и грустно, что я понял: речь не о триффидах, но о чем-то гораздо большем. - Теперь они не плотоядные. Их, конечно, все равно надо поливать чем-то органическим. Но зато... Они теперь производят чистый кислород в таких количествах... Чувствуешь?

Я глубоко вдохнул, и голова закружилась.

- Да...

- Никто не должен знать об этом крошечном мирке, - еще тише сказала Вероника. - Может быть, однажды воздуха хватит даже на то, чтобы и снаружи получалось дышать без маски.

- Но там все равно будет холодно.

- Николас, не будет никакого солнца. Понимаешь? Мир не подарит людям ни крохи тепла. Остаемся только мы, те, в ком не угасли какие-то искры, из которых подчас можно разжигать огни. Но даже мы не сможем изменить своей природе. Разве только забыть о ней - на время, чтобы потом стало еще тяжелее.

Она опустила голову. Я проследил за ее взглядом и содрогнулся. Ладонь, лежащая на перилах, сдвинулась на несколько сантиметров по направлению к моей.

- Не будет никакого солнца, - повторила Вероника. - Добравшись до Толедано, мы выйдем на связь с моим отцом. Нас с Джеронимо заберут, а ты... ты можешь остаться там. Все знают, что домом Альтомирано скоро начну управлять я. Скажу, чтоб тебя не трогали, чтобы дали нормальную работу...

Ее голос дрогнул. Рука сместилась еще на пару сантиметров.