- В общем, прощаться можно начинать уже сейчас. Если есть, что сказать.

Страшно отважиться бежать из клетки, страшно поднять самолет в воздух, страшно выйти из него в ледяную темноту. Страшно броситься на бронетранспортер, страшно вступить в схватку с триффидами. Но все это показалось детской забавой сейчас, когда от меня требовалось такое простое движение.

Я поднял руку и опустил, перешагнув через адскую бездну, и, когда моя ладонь коснулась ее, я второй раз за последнее время почувствовал, что тону. Но если в первый раз меня захватил поток эмоций от полного зала разъяренных аборигенов, то сейчас куда больше выплескивалось из одной-единственной неподвижной девушки, которая не решалась даже поднять взгляд.

Решилась. Вскинула ресницы, и в ее глазах я увидел коридор, по которому мог пройти до конца и вернуться. Но еще я увидел отражение своих глаз, а в нем - тесную комнатку, в которой, окруженный горящими свечами, мой двойник разбрасывал по постели лепестки роз.

Отвращение - мое собственное отвращение! - перевесило все остальные чувства, и рука двойника с очередной порцией лепестков, остановилась. Лицо его исказилось страхом. "Ты не сумеешь", - прошептал он.

Еще как сумею.

Заминка вышла секундной, Вероника все продолжала смотреть на меня, только теперь к исходящим от нее волнам добавилась зарождающаяся злость. А я с грохотом захлопнул дверь в тайную комнату и в кои-то веки встал под огонь сам. Огонь опалил мне лицо.

- Думаешь, у меня получается? - Я осторожно погладил ее пальцы.

Удивление. Сполохи злости вся ярче. О, как же беснуется мой двойник! Столько питательной еды пропадает даром.

- Что получается? - Забавно. Девушка, которую я держу за руку, которая стоит напротив меня на расстоянии поцелуя, пытается сделать вид, что зашла сюда случайно, и рука вовсе не ее. Но я не позволил себе наслаждаться этим. Бетонная стена обрушилась перед вскрикнувшим двойником. А я, сжав средний палец Вероники, с неожиданной ловкостью заломил его.

- Тестостерон вырабатывать! - заорал я, склонившись над скорчившейся Вероникой. - Пока время есть, покажешь пару упражнений? Хочу шесть кубиков пресса и огромные бицепсы, чтобы ты могла мною гордиться!

Надо было ожидать, что захватом пальца Веронику Альтомирано не обезвредишь. Сначала я увидел движение, потом ощутил, как губы размазываются по зубам. Палец выскочил из кулака, и я получил еще один удар под дых. Медленно осел на пол вдоль стены.

- Николас Риверос, - вздохнула Вероника. - Я тебя поздравляю. Убить такой момент...

Она вышла с балкона, и я, с трудом поднявшись, ступил следом. Стоял, провожая взглядом ее, идущую по коридору. Через пару десятков метров коридор поворачивал, и Вероника остановилась, повернулась ко мне.

- Тебе только страх не дает жить, - крикнула она. - Когда-нибудь ты научишься его побеждать, и, наверное, дар проснется.

- Я не испугался. - Шагнул к ней - не чтобы приблизиться, а чтобы показать серьезность произносимых слов. - Я просто не нуждаюсь в моментах. Не хочу ни подачек, ни прощаний, и уж тем более наслаждаться этим ты меня не заставишь. Если та крошечная искра чего-нибудь да стоит, ты, мать твою так, будешь моей женой, а на меньшее я не согласен. И наш первый поцелуй будет у алтаря и не раньше. А до тех пор я уж постараюсь научиться сам испытывать чувства.

Теперь ее лицо для меня стало закрытой книгой. Как же мне хотелось выпустить двойника на волю! Он-то в миг поймет, что к чему. Но я стоял перед Вероникой - обычный человек - и у меня не было сил проникнуть в ее душу.

- Ты дурак, Николас, - вздохнула Вероника. Дверь в ее душу снова приоткрылась, но лишь для того, чтобы выпустить наружу легкий сквозняк. - Неужели все, что нас окружает, хоть чуть-чуть похоже на романтическую сказку?

- Нет, - вынужден был признать я. - Это постапокалипсис, и мы - его всадники. Те, которые вернут миру солнце.

Грустная усмешка. Вероника покачала головой.

- Ну да... Продолжай так думать.

Она скрылась за поворотом, а я все стоял, слушая, как где-то далеко бьется в истерике мой эмоциональный двойник.. А может, я не прав? Может, не стоило его запирать? Может, он - скорее дар, чем проклятие?

Рядом со мной кто-то появился, и я, покосившись, увидел Джеронимо.

- Николас! - торжественно начал он. - Ты только что сделал предложение моей сестре.

- Да? - озадачился я. - Это так прозвучало?

- Я за тебя! - Джеронимо похлопал меня по плечу и потряс средним пальцем в том направлении, куда ушла Вероника. - Вот она нам все обломает! Мы еще вернемся к этому разговору. А теперь пошли, надо отбить имущество.

Джеронимо ориентировался в коридорах и переходах так, будто всю жизнь здесь прожил. Когда я поинтересовался источником такого умения, он сказал, что видел схему метро на стене лаборатории.

- У меня фотографическая память, - пояснил Джеронимо. - Но некоторые фотографии нужно иметь отдельно от головы, иначе они ее забивают, если ты понимаешь, о чем я.

Мы прошли в очередной коридор, над входом в который висела надпись: "Козармы". Ниже какой-то шутник, вероятно, из умников, приписал: "Cause army".

- А в этом что-то есть, - походя бросил Джеронимо. - Но мы здесь за другим.

Коридор оказался широким, и двери украшали его с двух сторон. Совершенно одинаковые двери, даже без номеров. Но Джеронимо вышагивал уверенно, и я понял, что мы идем на все усиливающийся нежный звук тамбурина.

Наконец, коридор уперся в средних размеров зал. Здесь в беспорядке стояли длинные скамьи и такие же длинные столы. Видимо, тут солдаты принимали пищу. Но сейчас им было не до еды.

Не меньше полусотни мужиков склонились над чем-то, что поглотило их внимание без остатка. Они толкали друг друга, матерились, передавали что-то из рук в руки. Иногда слышался смех, иногда - восторженные возгласы.

Несколько девушек со скучающими лицами бродили взад-вперед. То и дело подходили к блюду с Чупа-Чупсами на одном из столов и, взяв конфетку, продолжали гулять.

- Веронике бы здесь понравилось, - усмехнулся Джеронимо.

Командир с равнодушным видом ходил поодаль. Заметив нас, приветственно поднял руку, и мы поспешили к нему. Пришлось обогнуть кучу-малу, и за ней я увидел того самого солдата, который обыскивал Джеронимо. Солдат оказался верен слову: он сидел в серой гражданской одежде и самозабвенно играл на тамбурине. Кажется, у него даже получалось.

- Ну что, уже собрались? - спросил командир, когда мы остановились напротив него.

- Да, пора, - кивнул Джеронимо. - Спасибо за гостеприимство и все такое, но долг зовет.

Командир сурово сдвинул брови - показал, что долг он очень хорошо понимает.

- Ясно. Можете пока отдохнуть, а мы подготовимся. Наши подрывники рассчитали, что нужно заложить два заряда, которые сработают один за другим. Первый пробьет вам дыру на поверхность, а другой обвалит все за вами.

- И сколько времени уйдет? - спросил я.

- Часа два, может, три. Если поезд заведется, конечно. Иначе придется ехать на дрезине, но на путях могут быть триффиды... Тогда - сутки и больше.

- Чем скорее - тем лучше, - подытожил Джеронимо. - У нас тут начался слишком серьезный конфликт, и его нужно как можно скорее чем-нибудь разбавить. Кстати, могу я получить свое имущество? - Он указал на увлеченную толпу.

Командир свистнул и пощелкал пальцами. Как ни удивительно, все солдаты тут же подскочили, уставившись на него.

- Вернуть пацану игрушку, - распорядился командир.

- Но, сэр, - попытался возразить один, - там только незапароленной порнухи четыре терабайта! Мы половины не посмотрели!

Командир грозно откашлялся, и солдат, понурясь, протянул смартфон Джеронимо.

- И зачем тебе столько порнухи? - тихо спросил я, когда мы покидали "Козармы".

- Невежественная солдатня! - фыркнул Джеронимо. - Это - искусство!

***