— Нет. Передо мной на колени становиться не нужно. Встаньте на колени перед теми, кого вы предали… Перед теми, кто вам доверял… Тех, кого вы послали на убой, как скот. А ведь был же другой способ установить Защиту Зала Вызова! Но вы решили поберечь силы! — ледяным голосом произнес Асфард, — Я оплакивал каждого своего ученика, которого погубила Академия. Я помню их всех. Кора. Погибла на экзамене по владению мечом. Я пытался помочь ей, пытался облегчить ее страдания. Бедная девочка, умерла у меня на руках, корчась от невыносимой боли и сжимая мою руку до конца. Амос. Помните такого или уже забыли? Был убит вами, после того, как завалил экзамен по ритуалам. Вы тогда сказали, что дадите ему второй шанс. Но не дали. Вы вызвали его с урока… Я помню, как нес его тело с застывшей гримасой ужаса на лице. Фулер. Убит сумасшедшим учителем прямо у дверей учебного отдела. Я просил вас тогда принять меры. Что вы мне ответили? Помните? «Ничего страшного!» Я смотрел на обезображенное тело своего ученика, и понимал, что это действительно страшно. Эйг. Убит во время торжественного приема. Его убили на месте за то, что он подошел слишком близко к порталу. Это расценили, как попытку к побегу. Вы отозвали его в сторону под предлогом поговорить, а потом я увидел, как он падает на землю. Урса не пережила Испытания в самом начале. Деревенская девушка, отродясь не державшая оружие, не готова была встретиться с чудовищем один на один. Я собирал ее тело по кускам. Нельс. Мальчик, лишившийся в детстве глаза, которому сложно было формулировать свои мысли так, как этого хотелось Диадеме, учительнице истории. За это она постоянно обзывала его: «тупым» и всячески поощряла травлю бедного ребенка со стороны ваших учеников. Стоило Нельсу открыть рот, чтобы ответить обидчикам, как она тут же начинала орать на него и унижать его. В итоге мальчишка не выдержал и набросился на своих обидчиков с кулаками, а Диадема сообщила, что он первый начал, обвинила его в немотивированной агрессии, добавив от себя, что видела, как он воспользовался магией в этот момент. За этого его убили. Так же подло и безжалостно, как и Амоса. Люк, мой последний ученик, погиб, пытаясь мне помочь. Он рискнул жизнью, чтобы избавить меня от этой участи, на которую вы меня обрекли.　

Асфард помолчал, а потом с тяжелым вздохом произнес:　

— Вы наказывали меня, убивая моих учеников. А теперь я проведу последний экзамен. Вам придется встать перед своими мертвыми учениками на колени. Мои ученики простили меня. Посмотрим, простят ли ваши?　

Мертвые ученики положили руки на круг.　

— Я жду, — усмехнулся Асфард, — Кстати, вы, кажется, забыли упомянуть о том, что ритуал, который должна была провести моя последняя, моя единственная выжившая ученица должен был лишить ее разума и сделать послушной куклой в ваших руках. Ни живой, ни мертвой.　

— Не переживайте, он этого не сделает! Он просто хочет припугнуть нас! — заорала Альриша, успокаивая других, которые действительно дрогнули, — Он блефует! В одиночку в Башне делать нечего!　

— Я не один! — покачал головой Асфард. Ученики опустили руки, и синяя вспышка ударила в круглый свод потолка.　

— Ника, если не хочешь смотреть, обними меня, — произнес Асфард, бросая кинжал на пол.　

— Нет, после того, что я услышала и увидела, я не откажу себе в удовольствии посмотреть на «сумерки богов»! — ответила я, глядя, как корчатся от боли «мучителя».　

Тела тех, кто еще недавно правил этим миром, кто вершил судьбы людей, в том числе и своих учеников, упали вниз, словно подкошенные.　

Граф Монте-Кристо прибежал за автографом. Майкл Корлеоне снял шляпу. Пила посмотрел с явным уважением, а одна дама в желтом комбинезоне с катаной наперевес по кличке «Черная Мамба», вдохновившаяся по самое не могу, ушла убивать своего Билла под заунывную японскую песню.　

— Все кончено, — вздохнул Асфард. Я стояла и смотрела, как по всем стенам пробегает синяя волна. Когда я обернулась, то увидела, что мой учитель стоит передо мной на коленях.　

— Прости, любовь моя, за каждую секунду страха, который тебе пришлось пережить. За каждую секунду боли, за каждую секунду сомнений. Спасибо тебе за то, что ты была со мной до конца. Почти каждую ночь я просыпался от мысли, что я что-то упустил, где-то просчитался. Я просил демона проверить, спишь ли ты, а когда он возвращался, я выдыхал и снова пытался уснуть. И так каждый раз. Сотни ходов, десятки комбинаций каждый день вертелись в моей голове, не давая мне расслабиться ни на минуту. А теперь все кончено. Какое облегчение…　

Я подняла голову вверх, стараясь удержать слезы, которые катились по моим щекам. Я понимаю, то другого выхода не было. Или они меня или мы их. Третьего не дано. Я опустилась на колени и обняла любимого, чувствуя, как его руки гладят меня по спине. Он целовал мое лицо, гладил по голове, и я видела кровь на его губах. Мою собственную кровь.　

— Спасибо тебе, — ответила я, — Спасибо тебе за все…　

Мертвые чародеи расчистили нам путь. Тела учеников мы не трогали, а вот добрые учителя сослужили нам хорошую службу. Пусть даже посмертно и не по своей воле. Они сделали доброе дело, уничтожив все живое и враждебное, в Башне, которую считали своей. Падали, поднимались и снова продолжали бой. Плюс пару очков в карму они все равно не получат, зато получим мы. Я надеюсь, что нам зачтется.　

Мы открыли дверь в нашу комнату, которую охранял демон.　

— Ника, дай я посмотрю на тебя в последний раз, — прошептал Асфард, беря меня за подбородок, — Ты меня еще увидишь, а вот я тебя уже нет…　

Мои губы задрожали. Господи, за что мне это? Я согласна остаться здесь, с ним. Согласна на все, лишь бы не расставаться. На любые условия. Я готова голодать, спать на полу, готова сражаться до последнего… Лишь бы не… Да что ж такое! За что мне все это? Господи! У меня сердце сейчас разорвется!　

— Может, не надо… — с горькой усмешкой прошептала я, растирая кровь и слезы по лицу, — Давай будем жить в Башне. Вдвоем. Если совсем оголодаем, то скушаем Фублика… Прости, Фублик, я пошутила. В тебе есть нечего! Я научусь воровать еду, буду приносить ее сюда… Того и глядишь, лет через пятьдесят здесь будет полная Башня некромантов. Черная цитадель зла… Люди даже будут бояться чихнуть в нашу сторону! Ты сам говорил, что защиту от некромантии они еще не придумали!　

По моей щеке скатилась слеза. Я выдохнула. А что? Хороший вариант! Жены же за декабристами отправились на каторгу? Чем я хуже? Я шмыгнула носом. Здесь, в отличие от каторги, вполне неплохие условия и горячая вода. С милым рай и в шалаше, если милый — некромант.　

— Разве это — жизнь? Если бы у меня была возможность, я подарил бы тебе другую жизнь, — прошептал Асфард, целуя мои окровавленные пальцы, — Светлую жизнь. Я не хочу, чтобы ты разделила мое заключение. Чего-чего, но этого я не хочу больше всего на свете. Не хочу, чтобы ты стала добровольной узницей.　

— Асфард, а может быть, заловим кого-нибудь, обучим некромантии, — голос мой сорвался, но я тут же хрипло продолжила, — …заставим провести ритуал? Ты будешь свободен….　

— И чем мы тогда лучше их? — спросил Асфард, не сводя с меня глаз, — Я — то понимаю ответственность перед миром, чьей гибели я не хочу, а будет ли понимать он? Зачем перекладывать ношу с одних плечей на другие?　

Мне всегда казалось, что я — маленькое чудовище, а он — большое. Но после того, как я посмотрела в глаза настоящим монстрам, мне стало понятно, что мы — воплощение доброты и милосердия. «Добро должно быть с кулаками! Добро суровым быть должно! Чтобы летела шерсть клоками, у тех, кто лезет на добро!»　

— Асфард, а кинжал у моего горла — это обязательный атрибут? — спросила я, проводя рукой по окровавленной шее.　

— Они могли бы вырвать тебя заклинанием, попытаться достать магией. И если бы со мной что-то случилось, ты бы осталась одна. Одна против всех. Стоило им только понять, что ты неспособна провести Ритуал, то поверь мне, ты бы прокляла меня за то, что не подарил тебе легкую смерть. Тебя бы убивали часами, истязали и пытали, упиваясь твоими страданиями, пытаясь отомстить тебе за свою ошибку и крушение всех надежд. А мне было невыносимо думать об этом… Знаешь, когда я держал кинжал у твоего горла, мои мысли были только об одном — успеть убить тебя раньше, чем умру сам, — произнес Асфард, убирая окровавленные волосы с моего лица, — Прости, если заставил тебя страдать.