Дом Нила находился в том же районе, в нескольких кварталах от Джека, поэтому он решил пройтись до него пешком. Пока он шёл по бульварам, среди праздношатающихся интуристов, с чёрно-белыми гроздьями фирменных пакетов с покупками в руках, он всё никак не мог перестать чертыхаться. На протяжении длинных анфилад сверкающих магазинных витрин люксового сегмента ему всё никак не попадался какой-нибудь хотя бы самый незатейливый бар. А ему жутко хотелось промочить глотку. Роковая находка, на удивление, не выбила Джека совсем уж из колеи, скорее она подтвердила давно гнездившиеся в нём подозрения, хотя, правда, удар был нанесён с несколько неожиданной стороны. Он вспоминал беднягу Ника О’Хару и удивлялся, что не сразу поверил слухам, когда они впервые поползли по коридорам бюро. Говорили, что Нил неслучайно отправил О’Хару на спецзадание в Ирак через полгода после того, как тот привёз себе Зорицу, молодую жену из Болгарии, якобы шеф положил на неё глаз ещё раньше. Боевики казнили О’Хару, до конца надеявшегося на спасительную спецоперацию ФБР, вроде той, которую провалил он сам. Нил и пальцем не шевельнул. Зорицу после этого взяли по протекции Нила в академию ФБР, закончив которую, она была принята персональным ассистентом в офис самого Нила. Говорили, что пока Зорица училась, он регулярно навещал её, разумеется, в целях моральной и материальной поддержки, но когда она вышла на работу даже неверующий Джек прозрел. Нет, конечно, они не запирались в кабинете Нила и не обжимались в коридорах. Но когда мужчина и женщина, работающие в одном месте, становятся любовниками, этого не скрыть от сослуживцев. Это читается в их обращении друг к другу, в интонациях, взглядах, реакциях на непроизвольные прикосновения.

На глаза Джеку попалась неоновая вывеска отеля международной сети «Каса Мехор». Он подумал, что там, наверняка, должен быть бар. И действительно, когда он вошёл в фойе, он невольно вздрогнул. Обстановка была абсолютно идентичной той, в которой он сиживали с Джимом ещё несколько дней назад. Синие плюшевые кресла, круглые столики, ровный шум системы кондиционирования, усатый бармен, как две капли воды похожий на бармена из той гостиницы. Мескаля в продаже не было, так что Джек приналёг на текилу, смачно чавкая лимоном и поглощая соль целыми ложками без всякой пощады для почек.

Когда он звонил в дверь Нила, его уже слегка пошатывало. Джессика, открыв ему, всплеснула руками и радостно воскликнула: «Это Джек!». Он, всё так же пошатываясь, прошёл за ней в столовую. Семья Нила, собравшаяся за ужином, внимательно следила за экраном подвешенной на стене плазмы. Начатая, но недоеденная рыба, запечённая в фольге, стыла в тарелках, пока приборы бездельничали на салфетках. По каналу «Фокс» шла прямая трансляция президентских выборов с пульсирующим бегом цифр подсчёта голосов в правом нижнем углу и федеральной картой постоянно меняющих цвет штатов в левом верхнем – розовеющие внезапно сменяли окраску на бледно-голубой, в то время как традиционные штаты уже плотно окрасились в яркие красный и синий цвета. Нил, обернувшись к Джеку, дружелюбно кивнул, хотя цепкий взгляд его оставался настороженным. В этот момент Флорида начала неудержимо синеть. Красные бастионы республиканцев – Майами, Тампу и Орландо постепенно заливало синее море демократических избирателей.

– Это невозможно, – прокомментировал Нил. – Хиллари практически не проводила никакой агитационной работы с местным населениям в маленьких городах Флориды. Она провела лишь несколько благотворительных вечеров для местной олигархии в Майами и Тампе. Но полюбуйтесь на результаты!

Джек, не заходя в комнату, стоял в проходе упёршись рукой в дверной косяк. Набычившись и тяжело дыша, он исподлобья сверлил взглядом своего босса. Какое-то время он колебался, стоило ли начинать ли неотвратимый разговор при детях. Все они были уже подростками, причём довольно противными и вредными, все как один. Старшеклассники Мик и Кайл были погодками, а Шиле уже стукнуло двенадцать. Они успели заметить состояние Джека и уже хихикали, подталкивая друг друга локтями. Наконец, решившись, он прошёл, всё так же пошатываясь, к другому концу комнаты, где во главе стола сидел Нил. Брезгливо, двумя пальцами за краешек, Джек вытащил смятый галстук из брючного кармана и отпустил его прямо над его тарелкой с остатками сибаса и брокколи. В этот момент Джессика, шикая и делая страшные глаза, уже выталкивала откровенно хохочущих детей из столовой. Нил смотрел на галстук в своей тарелке, не поднимая головы. Джек дождался пока Джессика закроет дверь и вернётся к ним, выказывая всем своим встревоженным видом крайнюю степень недоумения. Это была высокая, стройная, миловидная женщина с несколько старомодной причёской и величавыми манерами потомственной южанки.

– Этот галстук я привёз тебе в подарок из Рима, – прохрипел Джек. – Я не буду спрашивать, что он делал под моей кроватью в моей спальной, пока я рыскал по столице убийств мира, выполняя твоё бессмысленное задание.

Джессика присела на стул напротив Нила и закинула ногу на ногу. Она уже не казалась озадаченной, в выражении её глаз было что-то невысказанное, но хорошо понятное всем присутствующим, включая Джека, мельком бросившего на неё свой отяжелевший взгляд.

– Я хочу лишь спросить тебя, Тейт, – продолжил окончательно захмелевший Джек, еле ворочая непослушным языком. – Когда ты приговорил к смерти несчастного О’Хару в Мосуле, лишь ради того чтобы трахать Зорицу, когда вздумается, скажи, стоило ли это того? Стоил ли кусок молодого болгарского мяса жизни сослуживца, профессионала, да что там, стоил ли он человеческой в жизни в принципе, ублюдок?

– Морган, ты совершаешь самую крупную ошибку в своей жизни, – наконец, сказал Нил Тейт, поднимая глаза на своего подчинённого. В них светилась холодная ярость. Меньше всего он походил в этот момент на пойманного с поличным преступника.

Джек плюнул ему в лицо и, шатаясь, побрёл прочь из этого дома. В этот момент ведущие телеканала «Фокс» объявляли о переходе Северной Каролины в стан синих.

– Морган!!! – взревел Нил ему вслед, подобно раненому хищнику.

Джек, не оборачиваясь, добрёл до двери и, держась за стену, пытался разобраться с дверной ручкой. Нил начал медленно вставать, но получив новый плевок в лицо, на этот раз от Джессики снова сел на место.

Из всех пяти телефонных номеров Джеймса, четыре находились вне зоны доступа. Пятый, самый секретный, как предупреждал Джеймс, служил ему исключительно для обсуждения самых важных вопросов «с ближайшими друзьями». По нему Джек и дозвонился. Слышимость была отличная.

– Джеймс, дружище, мне бы нужно переговорить с вами с глазу на глаз по неотложному делу. Уже забронировал билеты.

– Отменяйте бронь, старина. Я в сорока милях от Лос-Анджелеса, – он продиктовал адрес. – Приезжайте, Джек, буду рад вас видеть.

Через час Джек уже был на месте. Над белыми стенами, ограждавшими территорию ранчо, реяли голубые флаги с белыми голубями, символизировавшими надежду. Мелкоформатная табличка у контрольно-пропускного пункта скромно извещала посетителя: «Драгнон. Выбери нас, и мы будем заботиться о тебе всю жизнь». Это был дорогостоящий реабилитационный центр для людей, страдающих зависимостью от наркотиков, алкоголя и видеоигр. Джеймс Бош числился здесь одним из постоянных ВИП-клиентов. Друзья встретились в одной из садовых беседок, скрытой от посторонних глаз стеной вьющегося дикого винограда. Джим был в светло-зелёной больничной пижаме и синем халате с вышитыми на сердце голубками.

– Не удивляйтесь, старина, – сказал он вместо приветствия, обняв Джека и по отечески похлопывая его по спине. – Время от времени я ложусь сюда, чтобы почиститься. Мне, конечно, даром не нужны коллективные посиделки, на которых слабые люди, не способные взять на себя ответственность за собственные поступки, плачутся друг другу в жилетку, но… С другой стороны они мне и не мешают. Здешняя обстановка помогает мне расслабиться и пройти детоксикацию в нужные сроки. Привык, знаете ли, время от времени чистить организм. Прежде чем начать весь порочный круг заново…