- Ходили с Аленой в кино, - глядя на него, охотно разговорился Боб. - Какой-то двухсерийный японский - забыл, как называется… Алене очень понравился.
- Я думал, ты сухари сушишь, - подковырнул и Сорока.
- Не будь у меня компаньоны лопухи, в жизни бы тебе не поймать нас, - сказал Боб. - Не впервой, переживем и это.
- Значит, уже попадался?
- Самое большое - дадут условно год с вычетом процентов из зарплаты, а может, и обойдется…
- Мягкий у нас закон к таким, как ты, - заметил Сорока.
Боб протянул длинные руки, пошевелил пальцами. Глаза его смеялись.
- Эти рычаги везде понадобятся, - сказал он. - Работу я в два счета найду. Не хуже этой… А вот Алена…
- Не трогай Алену, - оборвал Сорока. - Лучше расскажи: как ты с Борисовым Сашу Дружинина угробил и меня чуть на тот свет не отправил?
Он даже не ожидал, что Длинный Боб так перепугается: кровь отлила от его щек, глаза затравленно забегали по сторонам. Всю его былую самоуверенность будто ветром сдуло.
- Не докажешь! - свистящим шепотом произнес он. - Никто не хотел вас пришить… И потом за рулем был не я… - Он заглядывал Сороке в лицо, кривил губы в улыбке. - Вы же сами прицепились к нам… Ну и доигрались! А я тут ни при чем. Сбоку припеку. Еще помогал вас грузить в машину… Не старайся, Сорокин, не пришьешь мне еще одну статью!..
- За рулем ты не был, но водителя подзуживал против нас, - сказал Сорока. Он отвернулся, потому что неприятно было смотреть на растерянное лицо Садовского, и через силу закончил: - Угробили человека, который был в тысячу раз лучше вас, вместе взятых.
- Ты не говори этому, - Длинный Боб кивнул на дверь следователя, - про аварию. Он и так глубоко копает под меня… Будь человеком, а? Чтоб мне подохнуть, если я виноват в аварии… Никто не заставлял Сашку обгонять на повороте… Хоть и не виноват, а следователь к делу пришьет… Для морального аспекта.
- Ты мне еще толкуешь о морали? - вспыхнул Сорока. Схватил рукой Садовского за ворот и даже не заметил, как у того длинные ноги оторвались от пола. Глядя ему в лицо своими потемневшими серыми глазами, почти выкрикнул: - Ты убил Сашу, подонок! И просишь меня, чтобы я скрыл это?!
Заметив, что у Длинного Боба прилила кровь к лицу и он не может вымолвить слова, отпустил его, машинально вытер руку о брючину.
- Мстишь, гад, за Алену? - на всякий случай отступив, хрипло проговорил Садовский. - Топи! Капай, только ничего у тебя не выйдет, Сорока! За рулем-то не я был…
Глаза у него трусливо бегали, он даже вздрогнул, когда позадли хлопнула дверь и показался следователь. Поравнявшись с ними, тот пристально посмотрел сначала на одного, потом на другого.
Да, Сорока не сомневался, что все это подстроил Боб, а Алена не верила, что он способен на преступление. Алена очень добрая и в людях в первую очередь отыскивает хорошие черты. Наверное, и в Садовском что-то нашла, раз с ним встречается… Алена говорит, что в каждом человеке есть хорошее и плохое. Он, Сорока, видит в Длинном Бобе только плохое, а она хорошее…
- Случись что, Аленка мне будет в тюрягу передачи носить, понял, Сорока? - язвительно улыбнулся Садовский. - Она побежит за мной, куда ни позову, как собачонка!
Сорока в присутствии Садовского все рассказал следователю, ведь это он отыскал шестого пассажира в салатовых «Жигулях»… Длинный Боб все отрицал, даже приплел сюда Алену, мол, из-за которой Сорока и наговаривает на него…
Позже следователь заявил Сороке, что в случившейся аварии можно винить только одного человека - это Борисова. Он ведь был за рулем? И никакой суд не сможет предъявить Садовскому обвинение в наезде.
- Он - убийца! - упрямо утверждал Сорока.
- А эта Алена… Вы действительно из-за нее враждуете? - спросил следователь.
- Алена здесь ни при чем, - с досадой сказал Сорока.
Вместо уволенных в цех пришли два новеньких паренька, только что отслуживших в армии. Оба комсомольцы. Опыта у них, конечно, маловато, но ребята стараются. Вася Билибин опекает их.
Как-то в столовой к Сороке подсел электромеханик Кузьмин - теперь его все на станции называли по имени-отчеству: Владимир Васильевич. Дело в том, что этой осенью на отчетном партийном собрании его единогласно выбрали парторгом станции. Худощавое лицо Кузьмина было озабоченным, из кармана синей спецовки торчали свернутые в трубку бумаги.
- Тебя можно поздравить, - сказал Кузьмин, довольно сноровисто расправляясь с тарелкой жидкого рисового супа. Сорока - он терзал вилкой и ножом кусок жесткого вареного мяса - чуть приподнял голову над тарелкой, давая понять, что слушает.
- Вытурил все-таки из цеха обоих деляг! - улыбнулся Кузьмин. - Мастера Теребилова будем слушать на партбюро. Все происходило на его глазах… - Он изучающе посмотрел на Сороку: - Как ты думаешь, знал мастер про их делишки?
- Многие в цехе знали, да помалкивали, - уклончиво ответил Сорока. Почему Теребилов молчал, ясно: ему Длинный Боб и его дружки разбитую машину отремонтировали. Бегает как новенькая. И потом Садовский как-то мимоходом обронил, что, мол, они с мастером здорово «погудели». А раз мастер их покрывает, то и остальные в цехе помалкивали, тем более Боб не раз угощал ребят, об этом слесари сами рассказывали.
- Теребилов их и раньше частенько выручал из беды, - задумчиво продолжал Кузьмин. - Такой уж он человек: по нему, лишь бы все было тихо, без скандала…
Это верно, Теребилов боялся лишнего шума. Стоило возмутиться по какому-либо поводу автолюбителю, мастер вперевалку, как утка, спешил к нему и начинал руками разводить: мол, случилась ошибочка, сейчас все исправим. Подзывал слесаря и поручал ему немедленно все сделать для клиента. И в таких случаях на его круглом с тремя подбородками лице появлялась улыбка, а движения становились суетливыми. Только скандалили редко, предпочитали разрешить все конфликты мирным способом: чаще всего при помощи все того же рубля…
- Я одного не понимаю, - задумчиво проговорил Сорока. - Зачем они воровали?
- Как зачем? - удивился Кузьмин. - Делали большую деньгу!
- А зачем она им? Эта большая деньга?
Кузьмин повнимательнее взглянул на него, помолчал, потом улыбнулся:
- Не переживай, Сорокин. Этих уже вряд ли исправишь: кто пристрастился к легкому рублю, того трудно отучить… О чем они обычно толковали после выходных в понедельник? О пьянке да о девочках. Или у кого транзистор или магнитофон круче!
- Об этом и другие говорят.
- Говорят, но не воруют. Значит, гульба и приобретательство для них не самое главное. Кстати, как Лунев? Томин хотел и его уволить, да, говорят, ты вступился?
- Лунев парень неплохой, - сказал Сорока. - Заморочили ему молодцы голову, а порвать с ними силенок не хватало. Слесарь он отличный.
- Вот и перевоспитай, - заметил Кузьмин. - Только это, Сорокин, не так-то просто… У Мишки тоже на дурной рубль нюх, как у гончей!
- Сбился он со следа, - улыбнулся Сорока. - В своре он может и укусить, а в одиночку - смирный: не лает и зубы не показывает…
- Вожачков не стало, - согласился Кузьмин. - Это хорошо… Я только что был у Томина. К празднику будем вручать вымпел победителя в соцсоревновании и почетные грамоты.
- За что же?
- За лучшие производственные показатели по станции технического обслуживания. - Он удивленно посмотрел на Сороку. - Ты что, не знал, что ваш цех впереди? Будет вам и премия.
- Не поймай мы на воровстве за руку Садовского и Гайдышева - и им бы вручили грамоты? - спросил Сорока. - И дали бы премию?
- Ну и характер у тебя! - покачал головой Кузьмин. - Как только тебя, Сорокин, твоя девушка терпит?
Сорока помрачнел и снова уткнулся в тарелку. На Кузьмина он не смотрел.
- Попал в точку? - не отставал тот. - Конфликт?
- Этот Садовский, наверное, и на том свете будет мне пакостить… - вздохнул Сорока.
- А что, он тебе дорогу перебежал?
- Награждайте, - сказал Сорока. - За трудовые показатели… Только это неправильно. Садовский и Гайдышев тоже перевыполняли нормы. Не потому, что у них высокая трудовая сознательность, а просто им деньги нужно было делать, а для чего они им нужны - ты мне, спасибо, объяснил.