Я резко выдохнула, как будто из легких выбили весь воздух, а из жабр — всю воду.

— Шайсэас… — сорвалось с моих губ имя, которое мне запрещали произносить с самого детства.

И в ту же самую секунду земля разверзлась под моими ногами.

***

Я упала, больно ударившись копчиком об острый выступ скалы — темнота была такая, что даже мне не было ничего видно. Вечная тьма. И тут мне почудилось, будто на мое лицо вдруг дунуло чье-то дыхание, обжигающее льдинками.

— З…Здравствуйте?

Сердце отчаянно колотилось в груди. Я закусила губу, чтобы не открыть рот, и выдыхала через нос. Если то, что мне рассказывали о нем, правда, то Шайсэас выпивает дыхание своих жертв, прикасаясь к губами поцелуем. Но поцеловать он может лишь только когда рот открыт. Поэтому говорить было рискованно, но не говорить — невежливо. Так он и подлавливал своих жертв.

— Привет, — вдруг хмыкнуло что-то прямо рядом со мной.

Я испуганно ойкнула, и тут же прижала руки ко рту.

— Боишься? — почти нормальным голосом поинтересовался мой невидимый собеседник.

Я быстро-быстро закивала. Расчет был на то, что Шайсэас все видел в этой кромешной тьме, и я оказалась права.

— Правильно боишься. И как зовут такую красавицу? — я почувствовала, как кто-то провел пальцами по моей щеке, спускаясь к шее.

— Зла…Злата, — пробормотала я, не отрывая рук ото рта.

— Златеника, вернее, — как-то добродушно исправил Шайсэас.

Только в этот момент мне пришло осознание, во что я на самом деле вляпалась благодаря своему дурному языку.

— Да, я обо всём знаю. Ваш Драгомир разослал просто-таки приказы вернуть тебя как можно скорее.

— Но… Вы же этого не сделаете?

Оставалась тоненькая надежда, что не сделает. Съест, скорее всего. И даже не подавится. Правда, это всё равно было бы милосерднее, чем отсылать меня обратно на болото.

Но приказа Шайсэаса я вовсе не ожидала.

— Расскажи мне о себе.

И холодные руки вновь убрали мне прядь волос с лица. Сглотнув, я начала рассказывать. Про болото, про детство. Про деда Ивайло, про Румяну. Про то, как скучала зимой и как меня не пускали на берег. Про всё понемногу.

И пока я, пытаясь не рыдать, рассказывала истории, которые уже знал Реджинальд, я пыталась вспомнить всё, что знала о Шайсэасе.

Это был дух, по крайней мере, так говорили. Это когда-то был маг, который, ожесточившись на всех смертных, попытался стереть их с лица земли. Он объединился с нами, с болотным народом, и именно из-за него, как говорится в истории, нас стали ненавидеть и бояться. Только тетушка Румяна смеялась над этой легендой и говорила о Шайсэасе с заметным уважением. Тетушке Румяне я верила, а по её словам выходило, что этот маг заслуживал доверия. Стоило только ему понравиться — и все проблемы были бы решены. Шайсэас сумасшедший, он принимает решения исходя из какой-то ему одному понятной логики. И если он оставит тебя в живых, то твоё будущее обеспечено. Он будет помогать и не предаст никогда. Звучит немного странно в отношении духа, который разом превратил целое войско в статуи, или убил огромный лес только своим дыханием. Но правда оставалась правдой. И я уже, честно говоря, готовилась к смерти, когда Шайсэас вдруг прервал мой рассказ и произнес:

— Знаешь, ты мне нравишься.

Я затаила дыхание, не в силах поверить в своё чудо. И вдруг — вспыхнул свет. Он показался мне нестерпимо ярким, но через пару мгновений глаза перестроились, и я снова смогла видеть.

Это была огромная комната, заставленная статуями всех форм и размеров. Здесь как будто не были ни потолка, ни пола, ни стен, а скала, о которую как мне показалось, я ударилась, была ничем иным как постамент огромного памятника какому-то широкоплечему мужчине.

По спине пополз липкий страх, а на лбу выступил пот. Это было жутко. Эти статуи никогда не были живыми, но от этого становилось только страшнее. Наверху тянулись тонкие ниточки энергии, говорящие о том, что жизнь продолжается. Здесь всё было абсолютно и безвозвратно мертво.

— Где вы?

Мой голос гулко отразился эхом и усилился в несколько раз, заставив испуганно замереть. Ответа на мой вопрос не пришло. Я обернулась по сторонам. Статуи, повсюду статуи… Надеюсь, Реджинальд там, наверху, не пытается спуститься вниз, где бы я ни была?

— Твой смертный там назвал моё имя уже раз сто, теперь без толку пинает землю. Как будто бы сюда так легко попасть.

Я обернулась на голос, который будто прочел мои мысли. Но если я ожидала увидеть парящее в воздухе бестелесное создание, я ошибалась. Если я думала, что меня будет ждать седой старец в лохмотьях и оковах, я тоже была не права.

Прислонившись к статуи, слева, в паре шагов от меня сидел молодой мужчина, которого я было приняла за статую, так похож он был на камень. Короткие волосы едва доходили до плеч, одет он был в обычную человеческую одежду, но она давно затвердела, как и всё остальное. Кожа мужчины была покрыта как будто тонкой каменной стружкой, и только по ней можно было понять, что он всё ещё жив. Если не смотреть в его глаза.

Цепкие голубые глаза следили за мной, будто я могла сбежать.

— Что, не таким ожидала видеть великого и всемогущего Шайсэаса?

Его губы не двигались, и в ту же секунду я поняла, что всё это время его мягкий голос звучал у меня в голове. Может, именно поэтому он и был таким бодрым и веселым.

— Я… Что с вами?

— Я умираю, как видишь, — усмехнулся маг. — Правда, весьма долго и болезненно.

Мне никогда бы не пришло в голову задавать великому проклятому Шайсэасу тот вопрос, который я задала. Но мне стало так нестерпимо жаль этого мужчину, который цеплялся за последние остатки жизни, последние остатки магии… И, может быть, статуи наверху — это и не его рук дело. Кто-то же превратил его самого в статую?

— Вам можно помочь?

Каменные губы с трудом изогнулись в улыбке.

— Нет, Злата. Мне нельзя помочь. Уже слишком поздно. Я отпущу тебя — иди к своему смертному. Покидайте пределы леса и не возвращайтесь. В следующий раз я могу не сохранить свой рассудок.

И вот уйти бы мне в тот же момент. Но я ведь борец за справедливость. Я весь просто так не сдаюсь. Я же дура в самой последней стадии. И я уверенна топнула ногой и произнесла:

— Я не уйду, пока не помогу вам!

Льдистые глаза как будто впились в меня. Я буквально чувствовала, как Шайсэас обдумывал, взвешивал, оценивал. И вот — едва заметно кивнул. Счет достойной.

— Есть один способ, — снова зазвучал в моей голове призрачный голос. — Который исцелит меня от этого ужасного состояния. Правда, для этого тебе нужно будет оказаться в королевском дворце вместе с твоим смертным.

Я нахмурилась. Если бы Шайсэас потребовал сейчас трупов ста смертных девственниц — это бы, пожалуй, меня не удивило. Но умирающему магу отнюдь не были нужны жертвы.

— Если ты согласишься, я дам тебе свечу. В ней заключено заклинание, обратное тому, что на меня наложили в королевском святилище. Зажжешь её в полдень в месте, где сходится жизнь и смерть — и заклятие будет с меня снято. Я освобожусь от этого места и смогу дожить свои годы в спокойствии зеленых лесов.

Я кивнула, не долго раздумывая. Выполню я его просьбу, или не выполню — всё равно сейчас для меня главное спасти свою собственную жизнь. Принимая у него свечу, я ведь не беру никаких обязательств на себя, да и на крови клятвы не приношу.

Свеча сгустилась в воздухе прямо передо мной. Она была серой, как будто из камня, и, когда я дотронулась до неё, то почувствовала холод и твердость. Свеча взаправду была каменной.

— Ты мне понравилась. Сделаешь ты то, что я прошу, или нет — дело твоё, но я в свою очередь обещаю тебе помогать, если на то будет твоё желание. Если понадоблюсь — просто назови моё имя, стоя напротив какой-нибудь статуи, и я приду.

Я кивнула, пряча свечу в один из карманов на платье. Было жутко разговаривать с этим застывшим человеком, который вроде бы даже и не дышал. Но вдруг — его потрескавшиеся губы шевельнулись, и тихо, как эхо далекого камнепада, я услышала: