Не небе, где-то вдалеке, едва заметно сверкнула новая звезда.

Эпилог

Над столицей Ристании занимался вечер. Для поздней осени было довольно тепло — люди ходили только в тонких плащах.

Город был украшен к празднику. Закат цвета спелой клюквы благодушно взирал на последние приготовления. Торговцы спешили открыть свои лавочки с марципановыми лягушками — символом праздника.

Здесь можно было увидеть не только людей. Прогуливались вниз по улице фавны рука об руку с дриадами. Где-то по крыше скакал анчутка, а на него снизу, с улицы, прикрикивала дородная грузная женщина.

— Ишь какой, ишь какой! Подь в дом, тебе говорят! Домоешь посуду, вот и скачи себе на здоровье! Черепицу пообломаешь — сам чинить будешь!

Анчутку эти вопли ничуть не смущали, он продолжал танцевать, щурясь в закатных лучах.

Около входа на королевский двор расположилась огромная повозка. Лесной житель бойко расхваливал свой товар — целебные коренья и ягоды. От сглаза, от болезней, на любовь и для удачи. Этот пользовался неимоверной популярностью. То и дело останавливались кареты, и та или иная дама, одетая в костюм морских жителей, выходила и покупала парочку ''про запас''.

Вниз по улице шла и частая гостья столицы — морская нимфа, доверенное лицо Владычицы Моря. Она уже спокойно кивала знакомым и стойко выдерживала удивленные взгляды тех, кто её не знал.

Музыканты настраивали свои инструменты, и звуки разносились далеко-далеко в вечернем воздухе. Они долетали до утеса, до кромки воды, где темноволосый мужчина с проседью в волосах переговаривался с морской русалкой.

— Когда прибудет посольство? — спрашивал он её.

— Мне говорили, что через три дня, примерно. Если водяной опять не возмутится. Ивайло совсем одряхлел. Ему тяжело долго находиться далеко от болота, — отвечала Гуннел, чуть презрительно скривив губы. Она принимала то, что люди мимолетны, но короткая жизнь болотных по сравнению с морскими её просто-напросто смешила. — Тебе не надоели эти ежегодные посольства?

— Нам нужен мир, — пожал плечами король Ристании. — Лучший способ его достичь — постоянно помнить о своих разногласиях.

Гуннел кивнула.

— Что там с контрактом? — полюбопытствовала она.

— Проверяют, — хмыкнул Реджинальд. — Что они ещё могут делать?

— Несколько недель уже проверяют. Что там можно столько проверять?

— Торговые соглашения должны пройти через Совет. А его пока пугает наша политика в целом. Такой необычный контракт будет ими одобрен, но нужно дать им время.

— Они так до зимы засидятся, — фыркнула Гуннел.

— Ваше величество! — вдруг раздался крик сзади. Реджинальд и Гуннел одновременно посмотрели в ту сторону. К ним спешил крепкий молодой человек с чуть отшлифованным шрамом на щеке.

— Советник Лэрс, — кивнул ему Редж, когда тот оказался достаточно близко, чтобы услышать.

— Её величество настаивает, чтобы вы вернулись в замок, — несчастно простонал советник, держась рукой за левый бок.

Гуннел тихо рассмеялась.

— Глупая смертная, — прокомментировала она. — Так ничего и не поняла.

— Скажите её величеству, что у меня ещё есть дела, которые требуют моего безотлагательного внимания, — холодно проговорил Реджинальд. — И Лэрс, в следующий раз можете не исполнять её поручений.

Лэрс благодарно поклонился, развернулся и пошёл обратно — уже гораздо медленнее.

— Бедный парень, — вздохнул Реджинальд, оборачиваясь Гуннел.

— Бедный ты! — воскликнула она. — Женился на этой королевской стерве. И даже не смей говорить мне о чести и достоинстве. Это не оскорбление — это правда.

— Нам нужны были союзники, — устало вздохнул Реджинальд, потирая виски руками.

— Теперь они у тебя есть, и ты мог бы устроить маленький несчастный случай, — предложила Гуннел, лукаво подмигнув. — К примеру, вывести её на прогулку…

И снова прервали.

— Мама, мама, это тот самый утес? — воскликнул детский голос.

— Да, сынок, — ответила молодая светловолосая женщина, державшая сына за руку. Мальчик порывался подбежать и посмотреть, но ему не давали. — Это тот самый утес.

Гуннел покачала головой.

— Эти ещё ладно, — сказала она. — Да ведь насмешники приходят. Стоят, смеются. Шутники. Стояли бы поближе к воде, я б их…

— Их шутки вернутся им же, — пожал плечами Реджинальд. Но было видно, что и ему неприятно это слышать. — Такие люди всегда найдутся. Если не давать им внимания, которого они пытаются добиться, то они просто-напросто перестанут.

Они замолчали. Ветер доносил со стороны замка чье-то высокое пение — пел не человек. Голос разносился высоко, взлетая под небеса и рассыпаясь там на мелкие осколки. Только Гуннел понимала слова песни и узнавала этот голос. Но переводить то, что пела морская нимфа, она не собиралась.

— Мне пора, — поднялся с колен Реджинальд.

— Ты к ней? — спросила Гуннел.

— Да, — коротко кивнул король.

— Тогда секунду, — попросила Гуннел и нырнула в глубину.

Реджинальду пришлось подождать пару минут. Он задумчиво глядел на спокойную красоту моря и на утес, незыблемым, вечным напоминанием вздымавшийся над рекой. На утесе, для тех, кто умел смотреть внимательно, а не для праздных обывателей, около самой кромки воды, на древнем языке морского народа было высечено: «Орудие платит цену».

Гуннел наконец вынырнула и протянула Реджинаду большой венок. Он был сплетен из водорослей и распустившихся морских цветов, которые чуть светились в наступающем вечере.

Реджинальд кивнул Гуннел и твердой, уверенной поступью пошел вдоль пляжа, вдоль кромки воды. Прочь. Гуннел пару минут глядела ему вслед, затем плеснула хвостом и унеслась к себе, в глубины моря. Здесь тоже был праздник — только у Стражей. Лишь они молча собирались около скульптуры, вырезанной в скале и смотрели в полном молчании на все ещё сияющий кристалл.

Реджинальд же спокойно шел по песку, поднимаясь все выше и выше. Началась мягкая трава. Когда-то он снимал сапоги, чтобы пройтись по ней. Сейчас уже не позволяло здоровье.

Лес приветственно кивнул ему, махнул еловыми лапами. Реджинальд так и не научился чувствовать его, но элемент узнавания ощущал так же ясно, как ветер на своем лице.

Павильон, построенный из обычной осины, приютился на самой кромке леса. Когда-то здесь были только ели — теперь вокруг павильона жались бок о бок лиственные деревья.

Реджинальд остановился, любуясь зданием. Оно действительно было потрясающе красиво — работа лучших резчиков Ристании. Редж помнил, что Ника не любила позолоту и всегда смеялась над ней, поэтому её последнее пристанище было сделано без единого кусочка золота. Только дерево, ясное, чистое дерево, которое до сих пор оставалось светлым, несмотря на многие зимы, которые ему довелось пережить. Резьба мягкой вязью шла по основанию крыши, по окнам, по двери.

Резкий порыв ветра подтолкнул Реджинальда вперед, и мужчина вновь ускорил свой шаг, спеша добраться к опушке.

Когда он, наконец, достиг павильона, он снова остановился в ожидании.

Несведущему человеку показалось бы, что это просто обычный странник ждет, пока перед ним гостеприимно распахнут ворота, чтобы он смог войти. Но все же павильон не совсем напоминал дом, от него веяло чем-то иным. Не совсем домашним. Каким-то неспокойствием. Всем, кто приходил сюда, впоследствии хотелось бежать что-то делать, прямо сейчас, не откладывая на потом. Жить, пока не поздно. Увидеть мир. Поэтому Златеника Болотная считалась покровительницей путешественников. Говаривали, что если засидеться здесь допоздна, то можно увидеть её дух, блуждающий меж деревьев и глядящий на небо. Некоторые смельчаки даже отваживались провести здесь ночь — но никто не решался сказать, что он увидел.

Реджинальд ждал отнюдь не приведения. Тихой поступью из леса вышла стая волков. Они мягко, неслышно подошли к нему и втянули носами воздух, а потом будто приветственно кивнули и расступились, пропуская его вперед.