— В тот день...

— Что? — спросил я. — Это ты ушла.

— Был не подходящий день.

Каким чёртовым образом она мыслит?

— А сегодня подходящий?

Девушка пожала плечами.

— Может быть. Мне просто захотелось прийти.

Она прошла и села напротив меня за шаткий обеденный столик, который пережил со мной три разрыва отношений. Если у меня с этой девушкой что-нибудь сложится, то я куплю новый стол. Я слишком часто занимался на нём сексом, чтобы оставить его, если у меня будут длительные отношения.

— Это глупый мир, — сказала она и провела пальцем по краю стола, будто читала по Брайлю (Прим. ред.: шрифт Брайля — рельефно-точечный тактильный шрифт, предназначенный для письма и чтения незрячими и плохо видящими людьми. Разработан в 1824 году французом Луи Брайлем, сыном сапожника).

Я ждал продолжения, но она больше ничего не сказала. Мой лоб прорезали морщины. Я ощущал, как складки кожи приближались одна к другой. Девушка попивала кофе, уже думая о чём-то другом.

— Ты когда-нибудь заканчиваешь мысль?

Она серьёзно обдумала мой вопрос и томно сделала ещё один глоток.

— У меня их много.

— Заверши последнюю, а затем…

— Я не помню, что там было.

Девушка допила свой кофе и потом встала, чтобы уйти.

— Увидимся во вторник, — бросила она, направляясь к двери.

— А что во вторник? — крикнул я ей вслед.

— Ужин в твоём доме. Я не ем свинину.

Я услышал, как за её спиной хлопнула москитная сетка. Макс залаял и, царапая плитку когтями, бросился мимо меня к двери. Откинувшись на спинку стула, я улыбнулся. Я тоже не ем свинину. За исключением бекона, конечно. Все едят бекон.

Девушка появилась во вторник ровно в шесть. Я понятия не имел, когда ожидать её, поэтому приготовил суши из лосося, который купил утром на рынке. Я как раз заворачивал начинку в лист из водорослей, когда она вошла. Я услышал, как хлопнула сетка, и залаял Макс.

Она толкнула бутылку виски через столешницу.

— Большинство людей приносят вино, — сказал я.

— Большинство людей слабаки.

Я подавился смехом.

— Как тебя зовут?

— Бренна. А тебя?

— Ты уже знаешь моё имя.

Частично верно. Она знала, что это мой псевдоним.

— Настоящее имя, — добавила девушка.

— Ник Ниссли.

— Гораздо лучше, чем Джон Кардэ. От кого ты скрываешься?

Бренна отвинтила крышку «Джека» (Прим. ред.: «Jack Daniel’s» — вид американского виски

, выпускается в винокурнях города Линчберг

, штат Теннесси

, США

, с XIX века

. Напиток изготавливается из 80 % кукурузы, 8 % ячменя и 12 % ржи на основе чистой ключевой воды и в итоге содержит около 40 % алкоголя ) и сделала глоток прямо из бутылки.

— Ото всех.

— Я тоже.

Я смотрел на неё краем глаза, пока разливал соевый соус в две формочки. Она молода, намного моложе меня. От кого ей скрываться? Вероятно, от экс-бойфренда. Ничего серьёзного. Скорее всего, просто парень, который не хотел её отпускать. У меня есть бывшие, которые, вероятно, хотели бы скрыться от меня. Это была поверхностная мысль, потому что будь эта женщина действительно так проста, она бы меня не заинтересовала. Я увидел её, стоящую неподвижно на месте, и этим она привела мои мысли в движение. Я уже написал более шестнадцать тысяч слов с тех пор, как Бренна вошла в мой дом, а затем исчезла. Большой прогресс, учитывая, что я находился в авторском ступоре весь последний год своей жизни.

Нет, если эта женщина сказала, что скрывается, значит, так оно и есть.

— Бренна, — позвал я ночью, когда мы лежали в постели.

— Мммм.

Я снова произнёс имя девушки, водя пальцем по её руке.

— Почему ты продолжаешь повторять моё имя?

— Потому что оно красивое. Я слышал Брианна, но Бренна – никогда.

— Что ж, поздравляю, — она скатилась с кровати и потянулась за юбкой. Юбка была тем, с чего всё началось. Я видел юбку и хотел знать, что находилось под ней.

— Куда ты собралась?

Уголок её рта приподнялся.

— Я похожа на девушку, которая остаётся на ночь на первом свидании?

— Нет, мэм.

Она собрала свою одежду с пола, а затем я проводил её к двери.

— Могу я отвезти тебя домой?

— Нет.

— Почему нет?

— Не хочу, чтобы ты знал, где я живу.

Я почесал затылок.

— Но ведь ты знаешь, где живу я.

— Совершенно верно, — ответила она. Приподнялась на цыпочки и поцеловала меня в губы. — Вкус «Бестселлера по версии Нью-Йорк Таймс», — произнесла она. — Спокойной ночи, Ник.

Я смотрел ей вслед, и меня раздирали противоречивые чувства. Действительно ли я просто позволил женщине выйти из моего дома в середине ночи, а не отвёз её домой? Я не видел машину. Мою мать хватил бы инфаркт. Я почти ничего о ней не знал, но у меня не было никаких сомнений, что ей не понравится, если я поскачу галопом вслед за ней на своём воображаемой скакуне. И почему, чёрт возьми, она без машины? Я вернулся на кухню и начал убирать наши тарелки. Мы съели только половину суши, прежде чем я перегнулся через стол и поцеловал её. Она даже не удивилась, просто уронила палочки и вернула поцелуй. Остальная часть нашей ночи была полна изящества. Благодаря ей. Бренна раздела меня на кухне, но не позволила раздеть её, пока мы не добрались до спальни. Потом она заставила меня сесть на край кровати, и стала раздеваться сама. Её спина ни разу не коснулась простыней. Действительно помешанная на контроле женщина.

Я положил последнюю тарелку в посудомойку и сел за свой рабочий стол. В голове быстро возникали идеи. Если бы я не записал их, то потерял бы. Я написал десять тысяч слов, прежде чем взошло солнце.

Через неделю мы вместе отправились в Сиэтл. Это была её идея. Мы поехали на моей машине, потому что она сказала, что у неё таковой не имеется. Казалось, что Бренна нервничала, сидя на переднем сиденье и сложив руки на коленях. Когда я спросил её, хотела ли она, чтобы я включил радио, девушка ответила отрицательно. Мы ели русские пирожные из бумажных пакетов и наблюдали, как паромы пересекали пролив, дрожа, и стоя так близко друг к другу, как только было можно. Наши пальцы были настолько жирными, что когда мы доели, нам пришлось прополоскать их в фонтане. Она смеялась, когда я плеснул воду ей в лицо. Я мог бы написать ещё десять тысяч слов, только слушая её смех. Мы купили на рынке пять фунтов креветок и поехали обратно ко мне домой. Я не знал, почему, чёрт возьми, я попросил пять фунтов, но тогда это казалось хорошей идеей.

— У тебя тоже она есть, — сказал я, когда мы вместе чистили креветки над раковиной на моей кухне. Я провёл пальцем вдоль креветки, указывая на тёмную линию, которую необходимо вычистить. Она нахмурилась, глядя на креветку в своих руках.

— Это называется «Испорченная Кровь».

— Испорченная Кровь, — повторила Бренна. — Не похоже на комплимент.

— Возможно, но не для некоторых.

Она обезглавила креветку взмахом ножа и бросила её в миску.

— Именно твоя тьма притягивает меня. Твоя Испорченная Кровь. Но иногда она может погубить своего хозяина.

Бренна отложила нож и вымыла руки, вытерев их о свои джинсы.

— Мне нужно идти.

— Хорошо, — ответил я. И не двигался, пока не услышал, как хлопнула дверь с сеткой. Я не огорчился, что мои слова вынудили её сбежать. Бренна не любила раскрывать душу. Но она обязательно вернется.

КНИГА НИКА

Она не вернулась. Я пытался убедить себя, что мне всё равно. Ведь вокруг полно женщин. Полно. Женщины всюду, куда ни глянь. У каждой есть кожа и кости, и уверен, что у некоторых из них, даже есть серебряные пряди в волосах. А если такой пряди нет, то уверен, что смог бы убедить их покрасить волосы. Но когда убеждаешь себя, что тебе всё равно, это лишний раз доказывает обратное. Каждый раз, когда я оказывался на кухне, то ловил себя на том, что выглядывал в окно, чтобы проверить, не стояла ли она под дождём, осуждающе разглядывая сорняки, проросшие на дорожке. Я так долго смотрел на эти сорняки, что, в конце концов, не побоявшись дождя, вышел и выдернул их один за другим. На это у меня ушла вся вторая половина дня, и, в результате, я подхватил насморк. Зато расчистил тропинку для женщины.