него было такое нежное лицо... Всегда сильное, но с нежной кожей. Теперь, у него

мимические морщины и седые волосы. Его глаза отражают мудрость и понимание. Он

фантастический глава семьи и защитник. Я была бы потеряна без него. Всегда была.

– Немного, – говорю я, соединив наши руки.

Он смотрит в зеркало заднего вида и произносит имя своей дочери:

– Лэйла.

Она не отвечает, и я улыбаюсь.

Он снова зовет ее.

Она надувает пузырь из жвачки.

Диллон поворачивается к ней лицом, одновременно стараясь держать взгляд на дороге.

Наша единственная девочка сидит на заднем сиденье с парой солнцезащитных очков

«Hello Kitty» на лице, наушниками в ушах, и разноцветными ногтями, которые двигаются

в воздухе под музыку, которую она слушает.

Она замечает его взгляд.

– Что, папа?

– Хватит пинать мое кресло, – говорит он, садясь прямее, бросая нашему ребенку строгий

взгляд в зеркало заднего вида. Но он улыбается, и выговор не удается. Лэйла ухмыляется,

и вставляет наушники обратно в уши.

– Твоя дочь хамит, – он бормочет и ухмыляется, как делает она.

Это не заняло много времени, и мы увидели признаки. Как и в моем случае, у Лэйлы

начали проявляться симптомы в возрасте четырех лет. В детском саду, Диллон шептал ей

милые слова, обещая, что в школе будет не так плохо. Он настаивал, что бы она завела

друзей. Когда она пошла в школу, он протянул ей очки, и сказал, что за ними она будет

неприкасаемой.

Вероятно, это было плохое решение, но мы не знали, как действовать по-другому.

Когда она подросла, мы поняли, что она развивается как я. Я, передала мою худшую черту

дочери.

Мы делали все, что могли. Диллон и я, стараемся принимать правильные решения для

Лэйлы. Мы контролируем, что она правильно питалась, и не позволяем ей погрязнуть в

болезни. Иногда позволяем ей поспать, или поплакать, или покричать. Она регулярно

видится с детским психологом. И главное, она знает, что ее родители всегда с ней.

Что еще реально можно сделать? Мы могли переехать в Кастл Рейн.

И мы переехали.

Наша семья ждет нас на обочине. Лэйла садится прямо, как только видит Рису, и начинает

трясти кресло отца, чтобы он ее выпустил.

– Держитесь, – он смеется, отстегивая ремень безопасности. Он разблокировал двери, и

Лэйла практически выпрыгнула в объятия своей любимой тетушки.

Я остаюсь на своем месте, улыбаясь маме и папе. Я машу им. Они машут в ответ. Кайл

улыбается и обходит вокруг грузовика, чтобы приветствовать Диллона.

– Детка… – Диллон наклоняется в салон. – Ты идешь?

Я киваю, стягивая очки с лица. Засовываю их в карман и говорю:

– Да, я иду.

Мы выбрали дом в противоположном конце города от дома наших родителей. Диллон и я

не жили в Кастл Рейн около пятнадцати лет, и нам нравится уединение. Наш новый дом

уютный, и типичный для нашего города. У нас есть несколько соседей по улице, но они

живут вниз по дороге. Диллон, прежде чем купить дом, убедился, что бы у меня было

много места, чтобы быть... собой.

Мой отец ждет сзади нашего грузовика, держа в руках коробку с моим именем. Я беру ее,

и молча заношу в дом.

– Пенелопа, перестань мечтать и поставь коробку.

Внутри Риса и мама, расставляют посуду на кухне и чистят шкафы. Они спрашивают

меня, чего я хочу, и я краснею. После того как бросаю коробку на пол своей новой

спальни, я иду на улицу.

То, что я там вижу очень смешно и знакомо.

Моя десятилетняя дочь, в своих солнцезащитных очках надувающая розовый пузырь из

жвачки, стоит возле передней части грузовика для переезда, держа в руках коробку. Ее

отец, щурясь на солнце, стоит напротив и пытается подобрать слова.

На улице, на велосипеде, мальчик.

– Что ты смотришь? – кричит Диллон, сделав несколько шагов вперед. – Отойди от моей

дочери, парень.

Я смеюсь.

Лейла кричит:

– Это так стыдно, папа! Я не могу поверить в это, папа!

Парень на велосипеде, глядя на мою дочь щенячьими глазами, садится прямо. Он машет

Лэйле и разворачивается на велосипеде, чтобы присоединиться к своим друзьям. Моя

малышка топает к крыльцу, кидая на отца презрительные взгляды всю дорогу.

Я смеюсь.

– Это было забавно.

– Заткнись, Пен, – говорит он, наблюдая за мальчиком, уезжающем прочь. – Это было

дерьмово, ты знаешь?

– Почему? – спрашиваю я, обернув руки вокруг него. Он обнимает меня в ответ. – Потому

что это так знакомо?

Диллон смотрит на меня.

– Не было ничего подобного. Мы были другими.

– Это было именно так, – я шепчу. – Щенячьи глаза и плохие помыслы.

Диллон поднимает меня, сажая меня внутрь грузового отсека. Он присоединяется ко мне,

закрывая за собой дверь.

– Я покажу тебе плохие намерения.

Мой парень толкает меня вниз на голый матрас.

Я смеюсь вслух, пока Диллон ищет меня в темноте. Он ползет между ног, целуя мою шею.

Снаружи грузовика я слышу, как мой отец и дочь интересуются, где мы находимся.

Папа слышит мое хихиканье.

– Парень, тебе лучше не трогать мою дочь! – кричит он.

– Ладно, – Диллон вздыхает. – Ты права. Это было именно так.

КОНЕЦ истории…