Не менее значительными, нежели в корабельном составе флота, были качественные технические сдвиги в авиации, как морской, так и обычной сухопутной. В строевые эскадрильи стали поступать в заметных количествах истребители И-15, И-16 и И-18, причём монопланы оснащались крылом с жёсткой фанерной, проклеенной между слоями стеклотканью, обшивкой с перспективой полной замены на стеклопластик, у бипланов был усилен только носок. В бомбардировочные части пошли цельнометаллические тактические пикировщики СБ и СБ-М, с М-100 и АМД-36 соответственно, шедшие на смену прежним четырёхмоторным ТБ-3. На грани серии был "бюджетный" аналог СБ, ДБ-3 смешанной конструкции, который, с переменным успехом, пытались научить пикировать. А на кульманах уже чертили "СБ-удвоенный", который в "эталонной" истории увидел свет как ТБ-7, здесь же он пока выглядел как выросший в размерах пикировщик с двумя спаренными моторами АМД-37 по 1950 л.с. каждый. В авиации происходила смена поколений и из наиболее известных старых машин в производстве, после удачного опыта эвакуации "Невского" из Бизерты, был ненадолго оставлен лишь К-7, но и ему на смену ВМФ уже выдал заказ авиационным КБ на большую, четырёхмоторную летающую лодку.
На суше смена поколений военной техники ещё, по большому счёту, не началась. Если не считать войсковых испытаний танков двух рот Т-34 и Т-126 с перекомпонованным МТО, в котором двигатель, максимально удалив с торцов навесное оборудование, включая ТНВД, развернули поперёк направления движения танка, буквально втиснув вдоль правого борта вертикальный радиатор с выводом отработанного горячего воздуха на надгусеничную полку. Конструкторы СпецКБ ЗИЛ, дополнительно введя между крышей и радиатором специальный тепловой экран, с продувкой прослойки холодным воздухом, полностью устранили отмеченный мной недостаток, заодно, блок двигателя служил теперь дополнительной преградой при попадании в лоб. Подобную же компоновку МТО, но с 90-сильным мотором Мамина, для своей плавающей машины выбрали в Сталинграде, исходя из требований второго заказчика, ВМФ, пожелавшего иметь для речных флотилий, кроме танка, вооружённого малой башней от Т-28 со спаркой пулемётов 12,7 и 7,62 мм калибра, лёгкий, бронированный, вездеходный транспортёр для перевозки групп артиллерийских корректировщиков. Впрочем, тут трудно сказать кто у кого подсмотрел.
В Ленинграде, на заводе имени Ворошилова, убедившись, что две малые тяжелобронированные башни в Т-28 не лезут, со скрипом от одной отказались, усилив вторую, вернее, просто "сняв" её с Т-34, попутно сэкономив вес на сокращении длины машины, так как мехвод теперь сидел рядом с башней, а не перед ней. Но весь труд пошёл прахом, так как, в сравнении с конкурентами, новая машина не показала каких либо тактических преимуществ, а стоила, и в производстве, и в эксплуатации, значительно дороже. К счастью для ленинградцев, тут их выручили артиллеристы. ГАУ, столкнувшись с тем, что у него забрали ради флота единственный завод, который выпускал, пусть и морально устаревшие, полковые пушки, засуетилось. Ситуация усугублялась обстоятельством, что и те орудия, которые уже были выпущены ранее, изымались из войск и со складов, снимались с полевых лафетов и переделывались в танковые, так как боевые машины надо было чем-то вооружать. А 76,2-мм пушки КПТ или, по новому КТ, шли не только на Т-26, Т-126, Т-28, но и на бронеавтомобили БА-11, которые выпускал ЗИЛ. Новое полковое орудие требовалось создать и запустить в производство максимально быстро. Понятно, что такой подход просто вынуждал использовать какие-либо серийные узлы и наработанную технологию. Правда, выбора вообще-то у артиллеристов не было, единственным лёгким орудием на потоке была 45-мм противотанковая пушка образца 1932 года, на её основе и пришлось создавать новую полковушку. Лучшим оказался проект КБ Артакадемии, но и он подрос в весе с исходных 450 до 650 килограмм. В основном, из-за того, что ГАУ, скрепя сердце отказавшись от патрона образца 1900 года ради сохранения хотя бы отработанного снаряда и разрешив укоротить гильзу унитара, насмерть стояло против дульного тормоза на орудии, размещать которое предполагалось на самом передке. Кстати, именно из-за злосчастного ДТ и были отклонены проекты конкурентов, обманувшихся в связи с принятием 107-мм гаубицы-пушки образца 1936 года на вооружение. Повторилась, в общих чертах, под давлением обстоятельств, история, произошедшая в "эталонном" мире в 1943 году. Разве что новая полковушка образца 1936 года, в отличие от ОБ-25, имела клиновой затвор.
В связи с тем, что необходимо было обеспечить унификацию в серии, а ставить прежний, короткий 45-мм ствол на упрочнённый лафет было бы просто глупо в свете утолщения брони отечественных танков до 45 мм (кстати, идею "брони Милова" зарубили, отметив однако, что она может иметь смысл при увеличении толщины бронепреграды), которую пушка образца 1932 года уже не пробивала. Попутно с усовершенствованием затвора сорокопяток, что обеспечило, наконец, нормальную работу полуавтоматики, удлинили ствол до семидесяти калибров. Новая противотанковая пушка БМ обеспечивала, как считалось, поражение всех отечественных и зарубежных танков, в том числе, перспективных, но оказалась слишком тяжела для батальонной артиллерии, для которой, по совести говоря, и 450 килограмм пушки образца 1932 года было многовато. Поэтому, в срочном порядке, КБ Артакадемии выдало лёгкую, 200-килограммовую 25-мм 100-калиберную пушку, способную "моим" сплошным катаным калиберным бронебойным снарядом пробить вертикальную бронеплиту толщиной в 50 миллиметров на полукилометровой дистанции. Орудие конструктивно повторяло ПТР Дегтярёва с четвертьавтоматическим продольно-скользящим затвором, гидравлическим тормозом отката и пружинным накатником, имело раздвижные станины и угол горизонтального наведения в 60 градусов, зато не имело дульного тормоза, а самое главное, вместе с передком, могло буксироваться одной единственной лошадью. Что и требовало ГАУ. Все эти образцы должны были, наряду с зенитными пушками, выпускаться на заводе N7 и их поступление в войска ожидалось со следующей пятилетки, то есть с 1937 года.
Подобное положение вполне устраивало артиллеристов, но никак не могло понравиться танкистам, которых особенно, в связи с неудачей проекта "усиленный Т-28", подначивали ленинградцы, выдвинувшие концепцию тяжёлого танка прорыва, с бронёй, защищающей от подросшей противотанковой артиллерии и вооружением, способным уничтожать хорошо окопавшегося противника, то есть ДЗОТы. Новым проектом, который только-только пошёл в работу, КБ завода имени Ворошилова решало сразу множество своих проблем: обосновывало "особость" собственного танка, качественно отличавшегося от конкурентов, избавлялось от одной из двух дорогостоящих башен, упрощало форму бронекорпуса и длину сварных швов. А толщина брони… Успехи последних лет в области сварки давали обоснованную надежду, что с включением в новый пятилетний план исследовательских работ в этом направлении, резервированием мощностей под выпуск модифицированного сварочного оборудования, проблема будет решена. И, конечно же, Грабин, с энтузиазмом воспринявший идею переделки 107-мм дивизионной гаубицы-пушки образца 1936 года в танковое орудие и озабоченный простоем станков для изготовления клиновых затворов, наобещал с три короба, обязуясь решить вопрос в кратчайшие сроки. Несмотря на то, что параллельно осваивал серию и участвовал в конкурсе на "конную" пушку весом не более тонны, который объявило ГАУ, взявшее в союзники маршала Будённого, не желавшее расставаться с 76,2-мм патроном образца 1900 года и новую танковую 76-мм пушку под этот же боеприпас для замены КТ.
Это ещё хорошо, что Грабин не ввязался в гонку за тяжёлую 152-х миллиметровую гаубицу с баллистикой "удлинённой" обр.1909 года БМ, которую устроили другие артиллерийские КБ, избавившись от проблемы гаубицы лёгкой. То же самое можно было сказать о корпусной артиллерии, но тут явными фаворитами были пермяки, совершенствовавшие конструкцию 152-х миллиметровой пушки образца 1934 года. А вот с более мощными артсистемами дела на сухом пути шли не очень. Завод "Баррикады", оставшийся в распоряжении НКО, потихоньку выпускал гаубицы Б-4БМ и мучился с дальнобойными пушками на том же лафете, которые никак не хотели "получаться". "Большевик", отошедший флоту, сконцентрировав усилия только на 130-ти и 180-ти миллиметровых морских орудиях шёл более уверенно, далеко продвинувшись в создании, в кооперации с ЛМЗ, в создании палубных и башенных установок, как корабельных так и береговой обороны. Очередной вариант универсальной 130-миллиметровки с револьверной системой подачи элементов выстрела на линию досылания был представлен на испытания в августе и, в целом, их прошёл, показав одинаковую скорострельность на всех углах возвышения. Но фаворитом в этом калибре был всё же не он, а двухорудийная башенная установка, которая тоже была уже на подходе. Кроме этого, наряду с установкой МК-3-180 для нового крейсера-итальянца, на тот же барбет спроектировали двухорудийную башню с раздельным наведением стволов, после изготовления которой должны были состояться состязательные испытания с целью выявления наилучшего варианта вооружения крейсера. Однако первенец всё равно должен был быть вооружён "тройчатками", так как изготовление его комплекта вооружения уже шло полным ходом.