198. НАДПИСЬ НА УКРАИНСКОМ ДВУХТОМНИКЕ ПУШКИНА
© Перевод Ю. Саенко
Тебе, жена и друг мой милый,
Двухтомник Пушкина несу.
Немало мы в него вложили
Уменья своего, усилий;
Суди же — передать смогли ли
Его величье и красу?
Учитель наш, он нас, пожалуй,
Корить не станет за грешки:
Несмело, как и подобало,
Рука у каждого дрожала,
Когда касаться начинала
Творений пушкинской руки.
Ошибок много, и не скрыть их,
Но перевесит их любовь.
За правду образов, отлитых
Не в громе, суете и криках,
За звучность слов его великих
Подъемлю слово вновь и вновь!
Он наш! Мы за него горою!
Он наш, как солнце и вода!
Несет он в «племя молодое»
Стихов богатство золотое…
Враг не сотрет рукою злою
Его горячего следа!
199. ИЗ СТИХОВ О ПУШКИНЕ
© Перевод Б. Турганов
Нет, весь я не умру…
Хмурая усмешка Николая,
И Дантес — и в профиль, и en face…[20]
Друг бранит, и недруг зла желает,
И короче жизнь, за часом час.
На балу жеманница-мадонна
Мотыльком бездумным пропорхнет,
А кругом страна тоскует сонно,
А на сердце неизбывный гнет!
Что там счастье! Хоть бы тень покоя,
Тихий дом, песчаный косогор,
Где жандармы не стоят толпою,
Где придворный позабыт позор.
Томики в лазоревом сафьяне,
Память о лицейских временах,
Воркотня седой старушки няни, —
Неужели это всё лишь прах?
Только бледный прах — любовь, и дружба,
И томленье, и мечты, и сны?
Неужели всё — лишь сон ненужный
Никогда не виданной весны?
Нет! Рука, как прежде, не устала
Верное перо вести вперед,
И когда пора уйти настала,
Твердо знал он: весь он не умрет!
200. НАРОДАМ СОВЕТСКОЙ ЗЕМЛИ
© Перевод Н. Ушаков
Народы! Море урожая
Вмещают житницы едва.
Скажите, дружбу уважая,
Живые, гордые слова:
«Соединяйтесь повсеместно,
Вы, пролетарии всех стран!»
Да сгинет тот, кому так лестно
Раздоры сеять и обман,
Кто сеет ссору между наций,
Чтоб легче их держать в ярме,
Чтоб им мешать объединяться,
Чтобы открыть дорогу тьме.
Распахнутыми воротами
Рассвет встречайте, а не тьму, —
Ведь правда — наша, правда — с нами,
И с нами солнце потому!
Ведь украинские селяне
Шли к Разину; ведь, молода,
Над нами льет свое сиянье
Пятиконечная звезда.
Забыто разве, что когда-то
Нас общий недруг угнетал,
Что Чернышевскому, как брату,
Шевченко руку подавал?
Народы! Дружными рядами
Вперед, на старых дней тюрьму!
Ведь правда — наша, правда — с нами,
И с нами солнце потому!
201. «Тебе одной… Хоть это уж не раз…»
© Перевод Е. Шумская
Тебе одной… Хоть это уж не раз,
Мильоны раз и пелось и писалось, —
Но много ли таких на свете фраз?
Тебе одной — всё, что в душе осталось.
Еще немало сохранилось в ней —
И шум травы, и лепестков дыханье,
И до сих пор отрадны для очей:
Лицо в окне, росинки на поляне.
Морозный ветер за моей спиной,
Седых волос касается усталость,
И грозный час встает передо мной…
Одной тебе — всё, что в душе осталось.
Тебе одной… Теплу руки твоей
И сердцу твоему я покоряюсь,
И говорит мне сердце: «Молодей,
Живи, твори!..» И я ему вверяюсь.
202. «Хоть ночь баюкала упорно…»
© Перевод Д. Бродский
К. Герасименко
Хоть ночь баюкала упорно,
Но крепкий сон не брал никак…
О, будь ты проклят, кофе черный,
Что жадный не допил Бальзак!
Бессонница была упряма,
Рос неотвязных слов прибой,
Как будто бы толкался в рамы
И в стекла — птиц горячий рой.
Встал. Закурил. Писал, марая,
И в реку выкинул сполна,
И плавно понесла, играя,
Листков флотилию — волна.
203. «Нет воспоминаний горячее!..»
© Перевод Е. Шумская
Нет воспоминаний горячее!
Горькой хвои чистый аромат,
Крылья птиц на солнце и за тучей,
Скрип возов, вдали — неясный город
Вечера багряного разлив…
Подмерзало, стыло, стекленело,
Эхо откликалось меж дерев,
Вырастали тени и надежды,
В корневищах дуба шевелилась
Прошлогодней осени листва.
Лишь один такой бывает вечер
В долгой жизни каждого из нас,
Только раз так замирает сердце
В сладостном предчувствии, что счастьем
Было бы вернее называть.
Голоса детей в лесу звучали,
Как звучат лишь в сумерках весной,
Тихий звон катился по опушке,
И ледок хрустящий, говорливый
Под твоею ножкою трещал.
Мы зашли вдвоем в какой-то погреб.
Занавеска, фуксия, герань,
И тарань сухая на тарелке,
И стаканчик водки контрабандной —
Всё осталось в памяти моей.
Грешницей себя ты называла,
Чужемужняя тогда жена…
Слышен был в словах твоих случайных,
В поцелуе крадено-коротком
Горькой хвои чистый аромат.
вернуться
20
В лицо (франц.). — Ред.