158–160. В ПЛАВАНИИ
© Перевод И. Поступальский
Плывет. Куда ж нам плыть?
1
О, пристань тихая рабочего стола,
Где рифмы спят еще, и якоря под ними,
Где мысли мачтами возносятся прямыми,
Клубятся образы, как утренняя мгла!
Уже моя рука и парус напрягла,
А ум не ведает, путями плыть какими
При ветре крепнущем, что стал непобедимей
Ударов мощного орлиного крыла.
Еще, за крохами охотясь близ таверны,
Кружатся стаи птиц у масляной воды,
И кто-то — на молу, — слезы не пряча верной,
Смеется, — но уже мгновенные следы
Средь волн шумящих руль чертит неудержимо…
Прощайте, берега! Прощай, наш край родимый!
2
Мы долго плавали, мы видели чредой
Пыланье кактуса, банана плод узорный,
Лагун голубизну на фоне бури черной
И ночь графитную над океанской тьмой.
Встречали города, где катится порой
С откоса виноград, где на стене соборной
Гирлянды нежных нимф и фурий взор упорный,
Где музыкою речь струится неземной.
Но всюду — в маревах маисовых плантаций,
В лазурных гаванях, на верфях громовых
И в зданьях — труд рабов, отученных смеяться,
Повсюду гнет, и кровь, и свист бичей тугих,
Красавиц суетность и детворы мученья…
Будь проклят этот рай! О, Рим в часы паденья!
3
И в беспокойный, стоязыкий порт
Нас, гневных, вскоре вал принес высокий.
Смеется город, и теснятся в доке
Рули к рулям и к борту — каждый борт.
Как сотни вен, артерий и аорт —
Теченье улиц. И людей потоки
Под смелый марш равняют шаг широкий;
И над садами гордый виден форт.
Оттуда льется медною трубою
Клич: «Стойте все могучею стеною, —
Пусть в труд и солнце превратится свет!»
Я узнаю тебя, тебя я знаю,
Мой край родной, страна моя родная!
Земля Советов! Слава и привет!
161. «Положи ты мне на сердце руку…»
© Перевод В. Звягинцева
Положи ты мне на сердце руку…
Слышишь — бьется? Почему так бьется?
Я сквозь труд и творческую муку
Понял, для чего нам жизнь дается.
Молода ты, хороша, нарядна,
Ты не скажешь, но тебе ведь странно:
Как это идет с тобою рядом
Человек, седеющий так рано?
В тех разливах голубых, осенних,
Что багрянцем праздника богаты,
Самое седое поколенье
Юно, как ребята-октябрята.
Много раз говорено про это —
Чудо на земле у нас свершилось!
Глубже загляни в глаза поэта:
Там весна — так ты в них отразилась!
162–165. В КОСЬБУ
© Перевод А. Прокофьев
1
Отзвенела коса моя,
Сохнут в долах сена́.
Прохожу вновь лесами я —
Тишина, тишина…
Не дремали, работали,
Пот, как водится, лил…
Здравствуй, с ясной погодою,
Всё раздолье долин!
2
Вечер ясный, тихий-тихий
Лег на реки и поля,
И к ногам его гвоздики
Клонит светлая земля.
Наша смена докосила,
Нашу смену отдых ждет…
Где же твой платок красивый,
Как гвоздика? Где цветет?
3
Ты целый день копнила на лужок
Вином и медом пахнущее сено,
И зной без всякой жалости обжег
Открытое без умысла колено.
Устала ты. Повеяло дымком.
Окликнут скоро ужинать, родная.
Мы вместе… Кто-то плещется веслом.
«Люблю… А ты?» — «Не спрашивай, ведь
знаешь!»
4
Ой, земля, вся нарядная,
В голубом — берега!
Исполинскими пятнами
Зеленеют луга.
Весь работой обласкан я —
Сотни радостных кос…
От платка ярко-красного
Ветер песню принес.
166. СКАЗКА
© Перевод В. Азаров
Для ребенка мир кончается
За соседним частоколом,—
Был в стихах Мицкевич прав:
Грядка, матери рукав
И цветы кружком веселым, —
Дальше сказка начинается.
Был для дикаря простор
Прежде отделен рекою,
Тьмой вершин, лесов громадою…
Он за них и не заглядывал,
Даль казалась сказкой злою,
Огражденной цепью гор.
Паруса подняв наивные,
Мореплаватель под ними
Сине море переплыл, —
А вернувшись, расстелил
Перед близкими своими,
Словно коврик, сказку дивную.
Был не сразу мир открыт,
Как страницы книги вещей,
Человеческому мужеству…
Ныне, со своим содружеством,
Здесь, где лед во тьме зловещей, —
Весь огонь и смелость — Шмидт!
Стратосфера подчиняется
Нашей общей воле властной,
Нашей мысли и рукам…
Где предела нет мирам,
Там, за горизонтом ясным,
Наша сказка начинается!