— Ты одна?

Она кивнула.

— Небольшая постирушка. Можешь войти.

— Надень что-нибудь и спустись вниз.

— Ха, как это ты разговариваешь со мной!

— Я жду тебя напротив, у колонки для афиш. Речь идёт об Олафе.

Она шмыгнула носом.

— О нём уже не может быть речи.

— О том, кто его убил.

Она вышла на лестничную клетку.

— Что ты знаешь?

— Расскажу внизу. — И он побежал вниз по лестнице.

— Ну хорошо, всё равно нужно вывести собаку.

Кройцман стоял за афишной колонкой, дрожа от холода и переступая с ноги на ногу. Если они уже вышли на Шиффеля и тот рассказал им о высоком человеке, теперь они наверняка заявятся к Мануэле и спросят, не было ли среди знакомых Люка долговязого парня. Хорошо бы она поторопилась.

Когда она вышла из дома, он слонялся вдоль тротуара, внимательно наблюдая за редкими прохожими. Девушка подошла к нему и спустила собаку с поводка.

— Ну, говори.

— Ты знаешь сослуживцев Олафа?

— Более или менее. Полиция тоже спрашивала меня о них.

— Есть среди них кто-нибудь двухметрового роста?

Девушка задумалась.

— Может быть, ты имеешь в. виду его шурина?

— Откуда мне знать? Я ищу мужчину двухметрового роста,

— Зачем?

— Я видел его на даче. В тот вечер, когда был убит Олаф.

Она подозвала собаку.

— Пошли в полицию.

Кройцман схватил её за руку:

— Нет!

— Я не люблю, когда меня хватают.

Они стояли вплотную друг к другу, и она смотрела ему прямо в глаза. Он не отвёл взгляд, но руку её отпустил.

— А тебе-то что нужно было на даче? — спросила Мануэла.

— Олаф пригласил меня, хотел со мной что-то обсудить.

— Что он мог с тобой обсуждать? — В ней зародилось подозрение.

— Это мне неизвестно. Но Олафа я не застал. Только этот верзила шастал около дома. Кроме него во всей округе никого не было видно.

— А почему ты не хочешь рассказать об этом в полиции?

— Если они узнают, что я в тот день был у Олафа, то тут же сожрут меня и не станут больше никого искать.

Она взяла собаку на поводок.

— Олаф всегда считал тебя своим лучшим другом…

Это было не утверждение, а вопрос, таящий в себе надежду и скептицизм одновременно.

— Так оно и было: И я хочу найти парня, который приходил к нему в тот вечер. Ты говоришь, что шурин Олафа двухметрового роста?

— Да, и он не любил Олафа. Из-за Яны и из-за меня.

— Где же его искать?

— Попробуй в «Неве». Олаф как-то говорил, что он там иногда останавливается.

— Спасибо, Мануэла. Я найду его, можешь быть уверена. И не ходи в полицию.

— Не знаю… — сказала она нерешительно. — Я могла бы подтвердить, что ты был его лучшим другом. Но если ты не хочешь, я не пойду. Правда, если они придут, я не собираюсь ради тебя попадать впросак.

11

На письменном столе старшего лейтенанта Симоша лежал подробный протокол. Его сотрудники тщательно осмотрели всю местность вокруг участка Люка. Как выяснилось, убийца мог проникнуть на участок и со стороны реки. Однако старший лейтенант счёл невероятным, чтобы убийца приплыл на лодке, так как это могло скорее броситься в глаза, чем проникновение на участок под прикрытием кустов и деревьев.

Было также установлено, что на улице Незабудок в тот день стоял «трабант». Машины такой марки нет ни у кого из немногих владельцев садовых участков, которые в это время года ещё жили на даче. И к ним никто не приезжал. Однако машину заметили три человека. Правда, один говорил о «трабанте» белого цвета, другой утверждал, что цвет был жёлтый, а третий клялся, что машина была зелёной. На номер никто не обратил внимания.

Симош тотчас приказал проверить, кто из подозреваемых имеет «трабант» или в день совершения преступления брал машину напрокат.

В начале девятого зазвонил телефон. Симош снял трубку.

— Слушаю.

— Старший лейтенант Симош? — спросил молодой женский голос.

— У аппарата.

— На господина директора Шиффеля совершено нападение человеком по имени… — Послышался шорох бумаги, наверняка девушка читала по записке. — Кройцман.

— Где это случилось?

— В его квартире.

— Вы сейчас находитесь там?

— Нет. В квартире господина Шиффеля перерезан телефонный шнур, и я звоню из автомата у соседнего дома.

— Хорошо, — сказал Симош. — Возвращайтесь, пожалуйста, в квартиру господина Шиффеля и подождите меня там. Но прежде скажите ваше имя.

— Фрауке Хоштайн,

— Господин Шиффель не ранен?

— При падении он ударился о стол. У него рана на виске.

— Вы вызвали врача?

— Конечно.

За время с начала расследования дела об убийстве Олафа Люка он уже во второй раз ехал к директору Шиффелю. Теперь дверь была не заперта. Царапины и другие повреждения около замка и на дверной раме свидетельствовали о том, что дверь взломана, притом неумело.

Вышедшей ему навстречу девушке было лет девятнадцать. Красавица — глаз не оторвёшь. Круглое личико, чуть раскосый разрез глаз, каштановые волосы, длинные, со здоровым блеском. Она повела его в гостиную.

Шиффель возлежал на софе. На голове — повязка в виде тюрбана. Под рукой разложены письменные принадлежности и две книги. Рядом на столике стоял самовар, лежала коробка шоколадных конфет.

— Неужели врач прописал? — спросил Симош, указывая на коробку.

— Спецрацион, вознаграждение, так сказать, за причинённый ущерб, — ответил Шиффель, бросив взгляд на Фрауке Хоштайн.

Старший лейтенант придвинул стул поближе к софе, сел и стал разглядывать директора. Несмотря на свои сорок лет, забинтованную голову и подушки за спиной, он всё ещё был весьма привлекательным мужчиной.

Шиффель пожал девушке руку.

— Моя племянница, трогательное существо, — пояснил он Симошу. — Как луч света блеснула она на моём горизонте, когда вокруг меня в буквальном смысле слова царил мрак.

Девушка склонилась над ним, разгладила и без того гладкую подушку.

— Не надо много разговаривать, это утомляет тебя. — Она с упрёком посмотрела на Симоша.

— Позволь мне всё же рассказать. Звонок едва дошёл до моего сознания. Еле держась на ногах, я добрался до двери, но не смог её открыть. Ключа не было. Я снова потерял сознание. Тогда Фрауке попросила соседей взломать дверь.

На вопрос, что же Кройцман, собственно говоря, хотел от него, Шиффель ответил, отхлёбывая горячий чай:

— Он был такой растерянный, в такой панике. В день убийства он якобы встретил вечером около участка Люка мужчину двухметрового роста. Он хочет его найти и доставить в полицию. Я пытался отговорить его. Но он сбил меня с ног, как только я подошёл к телефону.

— Вам следует подать заявление по поводу нанесения вам телесных повреждений. — Симош поднялся. Он вдруг заторопился.

Человек двухметрового роста. Старший лейтенант мысленно увидел, как Вольфрам Готенбах взволнованно мечется по гостиничному номеру, как нагибается каждый раз, приближаясь к дверной нише.

Он пожелал Шиффелю побыстрее поправиться. Фройлайн Хоштайн проводила его до двери. На лестничной клетке он услышал, как она спросила:

«Юст, дать тебе коньяку?» и подсознательно взял на заметку, что она называет своего дядю Юстом.

Где же Кройцман собирается искать Вольфрама Готенбаха? Где он может о нём узнать, если действительно за ним охотится? Старший лейтенант вызвал по радио две патрульные машины к отелю «Нева», затем поехал к приятельнице Люка и спросил о Кройцмане. Она рассказала о его посещении.

— Собственно говоря, — добавила Мануэла, — мне безразлично, схватит ли Готенбаха Кройцер или вы его поймаете. Главное, чтобы он получил по заслугам.

У отеля «Нева» патрульные машины уже заняли свои места на Пражской и Ленинградской улицах. Ни Кройцман, ни мужчина двухметрового роста в поле зрения патрульных не появлялись. Симош дал поручение наблюдать только за улицами, в отель он хотел пойти сам. Размышлял он примерно так. Что может произойти, если Готенбах догадается о том, что Кройцману кое-что известно? Не совершит ли он второе убийство, полагая, что таким образом скроет первое? Но ещё вопрос, убийца ли Готенбах? Что он получал от убийства шурина? Садовый участок на берегу реки и яхту. Хотя, случалось, убивали и ради менее значительных приобретений. Однако для Готенбаха, думал Симош, жадность недостаточно убедительный мотив. Может быть, месть? Он считал, что Люк морально виновен в смерти Яны.