— Позвоните Марушке. Если она примет меня обратно, я сдам пистолет. Если нет, произойдет непоправимое.

«Шантажист, — подумал про себя Якеш, — убийца и шантажист. Она правильно сделала, что выгнала тебя. Но надо позвонить. Это будет менее опасно, чем разговор с несуществующей больницей. Хотя разрушенная семья— твоя постоянная открытая рана, поэтому неизвестно, как ты будешь реагировать, если дозвонюсь»,

Жена Барты подняла трубку сразу.

— Это Якеш, — сказал старший лейтенант, — Мы тут сидим с вашим мужем. Си очень просит вас забыть все, что было, и принять его обратно. Думает о вас и о дочери, хочет вернуться, чтобы начать все сначала. Вы не первая и не последняя, кто прошел через такие переживания, Думаю, что вам надо пойти ему навстречу. Так что мне ему сказать?

— Я не могу, — всхлипнула женщина, — не могу, пан Якеш, возвращаться в этот ад с ним. Вы ведь немного представляете, что у нас была за жизнь… Нет, прошу вас, нет. Прощайте, — и повесила трубку.

— Хорошо, — продолжал Якеш, хотя в трубке уже раздавались гудки, — я ему все передам.

— И не надо. Знаю, что не хочет, — сказал Барта.

— Пока не хочет. Только пока. Все в ваших руках. И первый разумный шаг, который вы уже сейчас можете сделать, — отдать пистолет Коуржилу. Только тратим время.

— Я не трачу. Для меня время уже безразлично. Такая жизнь ничего не стоит.

— Знаете что? Позвоню-ка я еще раз в больницу, — сказал старший лейтенант с тихой яростью.

Однако неправильный номер уже не отвечал. Время тянулось все так же мучительно. Одного из троих, кто был сейчас в канцелярии, через несколько десятков минут ждала смерть.

Сообщение от шофера Тихого в оперативном штабе принял заместитель начальника районного отделения общественной безопасности подполковник Гавел, который в тот день руководил всей операцией.

— Он направил на них пистолет! — прокричал, вбегая, запыхавшийся шофер.

— Где?

— Внизу, в канцелярии.

Задав несколько вопросов, Гавел понял, что точной картины всего происходящего в «трехсотке», особенно в канцелярии, он от шофера не получил. Где стоит нападающий? Как можно подойти к канцелярии? Как вообще могло случиться, что они так попались? Стоят там с пустыми руками перед пистолетом, и это его люди!

— Едем, — решил Гавел.

Сотрудники общественной безопасности взяли автоматы, бомбы со слезоточивым газом и хорошую служебную собаку. Потом сели по двое в автомобили и, лавируя между колоннами демонстрантов, помчались к «трехсотке».

Перед зданием общежития собралось много народу. Заведующая заметила их издали и предупредительно подняла руки, чтобы они не подъезжали к месту, откуда Барта мог бы увидеть их и открыть по ним огонь. Потом показала на зарешеченные окна на первом этаже, они там.

«Что я могу сделать? — подумал подполковник. — Впрочем, нет времени прикидывать, что да как. Надо действовать».

Вестибюль, куда он вошел, выглядел как во время конференции. В подобных случаях нехватки в зрителях никогда не бывает. «Только мешаются тут. Если начнется стрельба…»

— Всем уйти, — приказал он. — Расходитесь по комнатам или идите на демонстрацию.

Попросил остаться только заведующую. Ему нравилась ее решительность. Она знала, что делать в нужную минуту. Другая, впрочем, и не смогла бы справиться с этой должностью: мужчины здесь, в «трехсотке», отнюдь не святые.

Гавел присел на ступени лестницы, ведущей на второй этаж, и стал смотреть на дверь канцелярии. Что происходит за этой дверью с матовым стеклом? Здена Томечкова подробно описала ему свою служебную комнату и подход к ней. Узкий коридорчик подполковнику совсем не понравился. Что если подскочить к окну, молниеносно разбить стекло и выстрелить? А если попадешь в Якеша или Коуржила? Нет. Этот вариант годится только в крайнем случае. Они мне нужны живыми. Все трое.

— А как они там размещаются? Где стоят или сидят?

— Не знаю, — сказала Томечкова.

Плохо. Это Гавелу необходимо было знать, чтобы принять решение. За-глянуть в окно нельзя — это может вызвать у Барты нежелательную реакцию. Лучше всего было бы, чтобы кто-то туда вошел и вышел. Причем это должен быть человек, чье появление не спровоцировало бы Барту на стрельбу, Кто? Подполковник посмотрел на Томечкову,

— Я боюсь говорить об этом… У меня к вам большая просьба. У вас семья, муж, дети, и жизнь — прекрасная штука. Можете спокойно отказаться, найдем другое решение… В общем, нужно, чтобы вы туда зашли. Подумайте.

— Ну, голову он мне не оторвет, — улыбнулась заведующая.

А подполковник так же медленно, спокойно продолжал:

— Первую дверь за собой закроете и остановитесь. В коридорчике спросите, можно ли зайти — вам якобы нужно устроить в общежитие нового работника и выдать ему постельное белье. На оружие не обращайте внимания: вы ничего не видите, ничего особенного не происходит. А теперь главное: запомните как можно лучше, где все трое стоят.

Здена Томечкова пошла и исчезла за первой дверью. Подполковник услышал из-за двери ее голос. Гавел поймал себя на том, что ему трудно дышать— так напряженно он вслушивался. А Якеш и Коуржил находятся в этом состоянии уже почти два часа!

Когда женщина снова появилась в дверях, подполковник облегченно вздохнул. Пани Томечкова подошла к нему, запыхавшись.

— Он стоит напротив двери, в углу, оттуда направил пистолет на ваших двоих. Один из них находится слева, в конце стеллажа, другой — справа, под окном, у телефона. Дверь в коридорчик открыта. Барта видит каждого входящего.

Итак, в прямоугольнике в конце узкого коридора, если смотреть от этой двери, находится только преступник. Стрелять из автомата сквозь дверь? Или быстро разбить ее, взять двух автоматчиков, предложить ему сдаться и, если не сдастся, открыть огонь? Нельзя. Барта нужен живой. Открыть дверь и впустить собаку? Но она не знает, кто преступник, и может броситься на нашего человека. Проклятая работа! Бросить бомбу со слезоточивым газом? Это не помешает ему стрелять, «Нет, пойду сам, — решил наконец подполковник. — Это мои люди, я за них отвечаю. Обезвредим его на месте. Теперь, когда я представляю себе, как там все выглядит, это не будет проблемой. Точнее, не должно быть очень сложной проблемой».

Приняв решение, он почувствовал облегчение и поверил в то, что все будет хорошо.

— Спасибо вам большое, — сказал Гавел заведующей. — А теперь поточнее опишите, что вы там, в служебном помещении, делаете, когда принимаете нового жильца.

Он выслушал все подробности: где Томечкова сидит, как делает запись в регистрационную книгу, проверяет гражданское удостоверение, выдает белье и ключи, как сопровождает вновь прибывшего до отведенной ему комнаты. Он уже знал, как попадет туда, к тем троим, — как новый жилец «трехсотки». Правда, есть риск: Барта мог его узнать, ведь он уже несколько раз побывал в районном отделении. Но ничего не поделаешь, приходится рисковать.

Итак, в пьесу вводится новая сцена, призванная стать финальной. Она называется «В общежитие приходит новый жилец». Но подполковнику еще раз нужна была помощь женщины, которая и так уже проявила большое мужество. Она должна снова появиться перед дулом пистолета и сыграть вместе с подполковником оформление нового жильца в «трехсотку».

— Пойдете? — спросил он.

Она без слов согласилась.

— Мне для этого нужно чье-нибудь гражданское удостоверение. У работников нашей службы оно совсем иное. И еще нужна большая сумка или чемодан, где бы у меня были веши.

Удостоверение для него быстро нашлось — оно принадлежало смуглому парню Андрею Хорвату, который вместе с другими наблюдателями оказался в вестибюле. От заведующей подполковник получил чемодан, к счастью не отличавшийся изяществом, кто-то одолжил ему поношенный коричневый замшевый пиджак.

— Почти как на маскараде, — засмеялся Гавел, положив в нагрудный карман пиджака удостоверение, а в боковой пистолет. — Можно начинать представление.