— Ну, как там? — Болезненный братишка отложил книгу и кашлянул. — Что новенького?

— Учитель по истории новенький. — Витя уселся на подоконнике, выудил из кармашка форменного пиджачка папиросу, умело размял ее и закурил. При этом он глубоко (по-взрослому, как делает отец) затягивался.

— Да ты что! Быть не может… Шутишь, да?

— Очень надо. — Витя сплюнул через дырку между передними зубами. — Ты же шуток у нас не понимаешь. Николай Иванычем звать. Нормальный, вроде, мужик. Не то что эта… — Он вставил похабное словечко в адрес исторички. — Нехорошо получилось. Мы ж не знали, что он появится, вот и подложили на стул кнопку, да еще журнал чесноком измазали. Вот… Отца теперь вызывают…

— Что, Николай Иванович?

— Да нет. Эта… — Он подобрал другое, более удачное, на его взгляд, определение личности исторички.

— Отцу сегодня говорить нельзя. Сегодня получка — значит, пьяный будет.

— Очень я его испугался…

— Мало он тебе в прошлый раз всыпал?

— Ничего, шрамы украшают мужчину.

— Кстати, где ты берешь папиросы? — строго спросил Вадик. — Кто тебе дает?

— Секрет, — хитро сощурился Витя. — Выдашь еще, наябедничаешь…

— Когда это я ябедничал? — возмутился Вадик. — Когда я тебя выдавал? Скажи, когда?

— Все равно секрет… — и Витя дал понять брату, что тема исчерпана.

Отец, действительно, вернулся позже обычного и навеселе. За ужином Витя торжественно сообщил ему о случившемся в школе. Кротов-старший угрюмо посмотрел ему в глаза и начал вытаскивать брючный ремень. Анастасия Егоровна пыталась сдержать зятя, но безуспешно. Витя молча приспустил штаны, покорно улегся на деревянную лавку. Правосудие свершилось. Мальчишка не издал ни звука. Вадик даже не проснулся. Баба Настя плакала и причитала в своей комнатке.

— Спасибо тебе, батя, — тихо сказал Витя.

— Что мне с тобой делать? — Сергей обнял сына прижал его к груди. — Что мне с тобой делать? Бандюга ты мой ненаглядный…

Витя поморщился — от отца несло перегаром.

Вскоре Вадик поправился, пошел в школу и быстро наверстал упущенное. У него была замечательная черта — он не мог учиться плохо, даже если бы сильно захотел. Близнецы вновь сидели за одной партой. Странно, но в присутствии брата Витя менялся, он более не был классным заводилой и шутом, меньше проказничал и дрался на переменах, почти не хамил учителям и даже получал пятерки, будто Вадик сдерживал его бунтарские порывы своей добротой и меланхолической мягкостью.

Но за пределами школы мальчики вели совершенно разную жизнь. Витя никогда не делал домашние задания и вообще ни минуты не сидел на месте, часами где-то пропадал с компанией соседских мальчишек (один раз проболтался Вадику, что они втихаря от взрослых бренчат на гитаре, курят и даже выпивают, но точного места не назвал) и частенько возвращался домой весь в ссадинах, с «фонарем» под глазом и горделиво произносил, показывая распухший кулак:

— А как я ему весь хобот по морде размазал! Вадик же обожал читать про приключения и играть в солдатики. Целыми днями он мог не выходить из своей комнатки, разыгрывая грандиозные баталии, занимая вражеские города, в пух и прах разбивая армию противника. При этом он обычно озвучивал взрывы и выстрелы: «Ту-ду-ух! Бжды-ыч!» А пулемет строчил примерно так: «Ты-ды-ды-ды-ды! Фюить-фю-ить!»

Частенько от любимого занятия его отвлекала Наденька Осокина, ровесница Вадика. Ее отца, майора авиации, недавно перевели в Спасск и выделили ему квартиру в новой девятиэтажке, которую строили неподалеку, на месте снесенных старых бараков.

— Ты со мной дружишь? — спрашивала Наденька.

Вадик бросал солдатиков и шел с подружкой в огород играть в резиночку.

В редкие минуты, когда Витя не шлялся по окрестным дворам со своей компанией, он предлагал Вадику и Наденьке сразиться в войнушку. Для этого у него имелся целый склад огнестрельного оружия, выструганного из дерева. «Красноармейцы» Вадик и Наденька вели наступление на «фашиста» Витю. Как-то так получалось, что Наденьку всегда убивали первой, она не успевала сделать и двух выстрелов. Но что касается сохранения военной тайны — в этом у нее не было конкурентов. Недаром ее кумиром с самого раннего детства была Зоя Космодемьянская. Наденька молчала даже под пытками, которые ей устраивал изобретательный Витя, связывая девочке спереди руки и на несколько минут подвешивая ее под потолком коровника. А уж когда он сунул холодную скользкую лягушку Наденьке за пазуху, но она так и не ответила, где спрятала боевое знамя своего полка, мальчишка вынужден был признать:

— Во блин… Уважаю…

В одно из сентябрьских воскресений Вадик и Надя ползали на коленках по огороду, прокладывая магистраль для игрушечных машинок. Витька уже куда-то умчался со своими дружками, отец халтурил в автопарке, а баба Настя пекла пироги.

— Ой, страшный какой… — вдруг прошептала Наденька. Она боязливо покосилась на высокого бородатого мужчину, который стоял, оперевшись на изгородь и посматривая в сторону дома. — Кто это?

— Не знаю… — сразу испугался Вадик, но виду не подал. Он поднялся с колен, выпрямил спину и спросил нахально: — Дядя, а вам кого надо?

— Тебя как зовут, мальчик? — вопросом на вопрос ответил незнакомец.

— Вадик… Кротов…

— Зачем ты ему сказал? — Наденька потянула друга за штанину коротких брючек. — Зачем?

— Да ла-адно… — отмахнулся Вадик.

— А это твоя сестричка? — улыбнулся в бороду дядька.

— Не сестричка я! — вспыхнула Надя. — Не сестричка, понятно?

— А дома кто-нибудь есть? — продолжал странный допрос мужчина. — Или вы одни?

Надя начала медленно-медленно пятиться, а через секунду она уже бежала к крыльцу, крича во все горло:

— Баба Настя! Баба Настя!

И Вадик, поддавшись ее панике, тоже побежал, но как-то неудачно сбился с ритма, споткнулся о грядку, растянулся на сухой земле, учащенным дыханием вздымая в воздух столбики пыли.

— Что такое? Что стряслось? — Обеспокоенная детским криком Анастасия Егоровна выбежала из дома и, перехватив испуганный взгляд Наденьки, решительным шагом направилась в сторону незнакомца.

Вадик и Наденька прыгнули на крыльцо и спрятались за дверью, оставив ее чуть приоткрытой, чтобы сквозь щель можно было рассмотреть, что же там происходит у ограды.

— Ой-ой-ой!.. — запищала Наденька. — А если он ее ударит?..

— Брось! — Вадик невольно сжал кулачки. — Пусть только попробует… Я ему…

Но драки не было. Не было и громкой ругани. Баба Настя и бородач о чем-то тихо говорили. Порыв ветра пригнал к крыльцу обрывки фраз. Вадик и Надя расслышали, как незнакомец повторял:

— Как же так… Как же так…

Анастасия Егоровна уговаривала его настойчиво:

— Уходи… Уходи… Забудь сюда дорогу…

Незнакомец докурил сигарету и, как-то странно пошатываясь, пошел вдоль по улочке. Баба Настя дождалась, пока его высокая фигура скроется из виду, но в дом не спешила. Она подняла с земли сапку и начала механически окучивать грядки, покачивая головой и что-то бормоча себе под нос.

— Бабушка, кто это был? — спросил ее Вадик выходя из укрытия.

— Не знаю… — отводя глаза, отвечала Егоровна. — Не местный он. Заблудился, адрес перепутал… Ваденька, ты только папке об этом не говори, не надо…

— Почему?

— Ну, не говори и все… — Анастасия Егоровна потрепала внучка по белобрысой головке. — Обещаешь?

— Обещаю… — Вадик втянул ноздрями воздух. — А ты про пирожки не забыла?

— Ох, Бог ты мой! — Баба Настя всплеснула руками, отбросила сапку и, подобрав подол длинной юбки, засеменила в дом. — Дура старая…

Только сейчас Вадик заметил, что подружки рядом не было. Пока он разговаривал с бабушкой, девочка куда-то исчезла.

— Надька! — позвал он, оглядываясь по сторонам.

Но ему никто не ответил.

Дня через два, около десяти вечера, когда баба Настя загоняла внуков в кровати, в дверь постучали.