Гестаповцы не пощадили ни стариков, ни больных, ни новорожденных… Мужчин согнали на ферму Хорака, женщин и детей вывезли на грузовиках. После этого гестаповцы забрали все, что было в домах: машины, мебель, белье, скот, птицу, провизию… В то время как карательный отряд расстреливал мужчин партиями по десять человек, дома были подожжены, а кошки и собаки уничтожены, с тем чтобы в селе не осталось ни одной живой души. Был составлен список тех, кто работал в ночную смену на соседней шахте или по каким-либо другим причинам отсутствовал в ту ночь, и все они в дальнейшем тоже были расстреляны. У женщин, прежде чем их отправить в лагерь, отобрали детей… В последующие дни гитлеровцы взорвали обгоревшие развалины, выкорчевали деревья, засыпали канавы и ручьи, уничтожили дороги вокруг деревни и вывезли щебень. Бульдозеры сровняли почву. И там, где все живое было стерто с лица земли, немцы посеяли колючий кустарник и чертополох. Так Лидице превратилась в этот мрачный пустырь. Они окружили его колючей проволокой и предложили госпоже Гейдрих использовать его для охоты.

У Зюски прервался голос, и Ирэн с бесконечной нежностью обняла ее. Обе женщины, прижавшись друг к другу, заплакали.

Профессор, чтобы подавить охватившее его волнение, сделал несколько шагов по направлению к кресту, Серж де Мулляк последовал за ним. При их приближении из куста выпорхнула стая воробьев и полетела к молодым деревцам, выросшим вокруг новой деревни Лидице…

XV

— Тебя просят зайти в дирекцию.

— А что такое?

Вебер, шеф-кондитер «Лютеции», не пожелал ничего объяснять, но по его озабоченному лицу Жак Одебер понял, что речь идет о чем-то серьезном. Все последние дни он ждал, что его вызовут; Брисак вел себя с ним высокомерно и бросал на него угрожающие взгляды. Ясно, что его сейчас уволят и «шишка» своим ледяным тоном сообщит ему об этом: «Мсье, зайдите в кассу за расчетом». Жак, готовый ко всему, надел синий передник, застегнул на все пуговицы белую куртку, привел в порядок как всегда безукоризненно чистую салфетку, которую он носил вокруг шеи, и направился к застекленному кабинету Клюзо… Происходило это в пять часов дня, после дневного перерыва. В огромной кухне бригада поваров занималась подготовкой рабочих мест перед ужином. Ученики разжигали плиты, помощники поваров заняли места у своих столов, шеф-повара изучали вывешенное на доске вечернее меню… Товарищ Жака, МейерА, разделывал рыбное филе. Он подставил Жаку ножку, но тому было не до шуток. Клюзо составлял меню на следующий день. Он не сразу поднял голову. Никогда никто из служащих ресторана не видел его смеющимся, и его суровый взгляд сковывал даже самых разбитных. Но сейчас Жаку показалось, что в его взгляде промелькнуло какое-то теплое чувство.

— Мсье Одебер, я должен сообщить вам печальную весть: ваш отец пострадал во время автомобильной катастрофы.

У Жака все поплыло перед глазами.

— Успокойтесь, он только ранен, а вот жена его находится в тяжелом состоянии. Оба помещены в бордоскую больницу. Вот адрес. Отец просит вас срочно приехать. Кажется, вечером есть поезд на Бордо. Я распорядился, чтобы вам выдали деньги.

Жак хотел было расспросить Клюзо, но тот сказал:

— Я не буду вас задерживать и надеюсь, что все обойдется.

— Спасибо.

Жак вышел, ничего не соображая.

Клюзо окликнул его:

— Кстати, зайдите к Брисаку, он сможет дать вам более подробные сведения.

Брисак отнесся к Жаку очень сочувственно.

— Клюзо тебе рассказал? Ты правильно сделал, что зашел ко мне…

Несчастный случай произошел во второй половине дня. Отец Жака, которого немедленно доставили в больницу, позвонил сам. Он пострадал несерьезно, но его жену не могли привести в сознание. Он впал в отчаяние и просил Брисака сообщить о происшедшем сыну.

— Я немедленно выезжаю, — сказал Жак.

— Возможно, тебе придется поработать в лавке.

— Бедный папа.

— А в общем, — сказал Брисак, провожая Жака, — может быть, все и к лучшему для тебя… Держи меня в курсе дела…

В коридоре Жак столкнулся с Жаклиной и в нескольких словах изложил ей все события.

— Ты там задержишься? — спросила она.

— Я не могу бросить отца в таком положении.

— Конечно. Но что же будет с нами?

— Не беспокойся, что бы ни случилось, ты моя жена.

— Как бы я хотела тебе помочь!

— Мы еще увидимся перед отъездом.

— Я не могу уйти с работы, ты же знаешь.

Надзиратель Бекер, делавший обход, увидел их.

— Валяйте, не стесняйтесь, — сказал он. — Вы что, не можете назначать свидания не в рабочее время?

— Плевал я на тебя! — ответил Жак.

Он пошел на кухню попрощаться с товарищами. Старик Жюль поворчал, что ему предстоит двойная нагрузка из-за отъезда помощника, но в его словах не было обычной резкости. Когда Жак одевался, к нему подошел шеф-кондитер.

— Ты собираешься вернуться?

— Надеюсь. Это будет означать, что отец поправился.

— Во всяком случае, напиши мне. Я тогда сохраню за тобой место.

Перед отъездом из Парижа Жак повидался с Томасен и попросил ее помочь Жаклине. Был уже конец сентября, а первого ноября она должна внести двенадцать тысяч франков, ей это не под силу. Хорошо бы ей во время его отсутствия пожить в его комнате.

— Уезжайте со спокойным сердцем, — сказала консьержка. — Мы о ней позаботимся. А вы со своей стороны помните, что другой такой хорошей девушки вам не встретить.

На следующий день утром Жак прибыл в Бордо. Отец, увидев его, заплакал.

— Сынок, ты все-таки приехал…

Он лежал с забинтованной головой, и его вид потряс Жака.

— Ничего, у меня всего лишь царапины на голове, перелом двух ребер и контузия. Врачи опасались перелома позвоночника. Но вот у твоей несчастной тети…

— Как она?

— Ей сегодня ночью делали трепанацию. Говорят, что операция прошла удачно, но я очень волнуюсь. Она лежит в соседней палате. Бедная моя Анриэтта!

— К ней можно зайти?

— Лучше не надо. Там день и ночь дежурят сиделки, и пока она еще в опасности. Боже мой, какой ужас…

Жак провел все утро у постели отца. Тот подробно рассказывал о несчастном случае, жалел жену, беспокоился о брошенной на произвол судьбы кондитерской…

— Вчера мы не торговали. Решили воспользоваться хорошей погодой и поехали обедать к брату Анриэтты в Аркашон. Я торопился домой, и мы рано пустились в обратный путь. Авария произошла немного не доезжая Бордо… Впереди нас шла машина, она неожиданно затормозила… Остальные пассажиры не пострадали… А твоя тетя сидела рядом со мной, и вся сила удара пришлась на ее долю… Я просил позвонить в Бержерак и предупредить о случившемся моих служащих, но там некому вести дела, и кондитерская, неверное, не работает.

— Не волнуйся, я этим займусь.

— По поводу накладных и счетов поговори с бухгалтером, а в остальном поступай по своему усмотрению… Мне должны привезти новую сбивалку. Кажется, надо заказать сахар… Кроме того, повидайся с Поравалем и выясни, как идет дело с вырубкой леса…

В палату вошел врач. Он поинтересовался температурой Одебера, пощупал у него пульс, внимательно осмотрел его, проверил подвижность суставов и удовлетворенно улыбнулся.

— Так я и думал. Через несколько дней вы будете на ногах.

— А жена?

— Надеюсь на благополучный исход, но главное для нее сейчас — полный покой.

— А когда я смогу ее повидать?

— Завтра, если все будет в порядке.

Отец немного успокоился, и Жак отправился обедать в ресторан, потом побродил по городу и, прежде чем уехать в Бержерак, решил зайти к Леру.

Он не помнил точно номер дома и блуждал по уличке. В этот момент какая-то школьница подошла к нему и спросила.

— Вы к Жаклине? А ее нет, дома только родители…

Жак узнал Мирей. Девочка обрадовалась гостю и повела его в дом. Жак застал мать Жаклины, отец был на работе.

— Мама, это знакомый Жаклины.

Дениз Леру впервые видела Жака. Он рассказал ей, чем вызван его приезд в Бордо.