Жонне удалось прервать этот поток слов:

— Ты несправедлива, мама. Жан-Марк у нас почти ничего не брал…

— Это меня и удивляет. В Париже цены растут изо дня в день…

Жан-Марк едва стоял на ногах.

— Знаю, «Пижон, реставратор произведений искусства». Ты еще там работаешь?

Жан-Марк молчал.

— Ты собираешься жениться, не посоветовавшись с семьей и забыв про обязательства по отношению к Огюсте.

Жан-Марк вяло пробовал защищаться:

— У меня нет никаких обязательств по отношению к Огюсте. Это подруга детства. Чего не наболтают в известных обстоятельствах!

— Вот именно! Должно же быть чувство ответственности…

— Но у него есть невеста, — осмелился вмешаться Жонне.

— А, ну да! Имя и фотография. Не стану уж говорить, кого она мне напоминает. Парижанка!

— Да, парижанка! — не выдержал Жан-Марк. — И скоро я женюсь на ней! Скоро! Я приехал лишь затем, чтобы вам сообщить. Я на ней женюсь.

— Что же, это естественно, если вы обручены, — ответила бабушка. — Или у вас иначе принято?

— Что там с кофе, Эмилия? — крикнул Жонне, стараясь избежать скандала.

— Еще минутку.

Казалось, бабушка вот-вот взорвется. Но она неожиданно затихла. Ее взгляд остановился на чемодане Жан-Марка, стоявшем у ног Жонне.

4

— А мой? — спросила она, подняв голову. — Что ты сделал с моим чемоданом? Ты взял на полгода и оставил в Париже?

Отец и дядя не вмешивались. Извержение вулкана началось.

— Человек, который подвез меня на вокзал, перепутал чемоданы и дал мне свой.

— Что за человек? Твоя невеста?

— Нет. Один американец. Телеграммы не было?

— Какая телеграмма? Какой американец? Куда делся мой чемодан?

— Позволь мне рассказать, бабушка. Я так плохо себя чувствую…

— А вот и кофе, — поспешно сказал Жонне. — Садись, мама, и ты, сынок. Тебе полегчает. Внутри чемодана должен быть адрес хозяина. Куда ты поставил чемодан, Леонар?

— У входа. Сейчас принесу.

Эмилия поставила кофе на стол, а Мария-Луиза взобралась на свой стульчик.

— Отлично, — сказал Жонне. — Перекусим спокойно, и в контору! Порядочный человек умеет совмещать приятное с полезным.

— Вот, мама, — вступил в разговор Леонар. — Если немного подвинуть чашки, можно поставить чемодан рядом с тобой.

— Какое мне до него дело! Я хочу свой. Этот крохотный, будто несессер. Как ты мог перепутать? Откуда взялся этот твой американец?

— Жан-Марк не мог из-за ливня поймать такси, и тот его подбросил, — ответил Жонне.

— А метро на что? У него ног нет?

— Совсем неплохой чемодан, — заметил Леонар. — Красивая кожа.

— Открой его, Жан-Марк, — попросил Жонне.

— Это нескромно, — сказал Жан-Марк.

— Ты больше считаешься с каким-то иностранцем, чем с собственной семьей! — возмутилась бабушка. — Наверное, эта рухлядь набита всяким хламом, и твой американец здорово выиграл от замены.

— Ну, скорее, Жан-Марк, — торопила Мария-Луиза.

Раз, раз — и оба замка открылись одновременно. Жан-Марк поднял крышку.

— Визитной карточки нет, — сказал Леонар.

Вся семья склонилась над чемоданом.

— Я не собираюсь пить из-за вас холодный кофе. — Бабушка придвинула к себе чашку.

— Какой чудесный шелк! — воскликнула Эмилия.

— Он напоминает китайский, но это наше, лионское производство, — определил Леонар.

Жан-Марк стал разглядывать желто-голубой шелк, лежащий в чемодане: желтый дракон на фоне неба, такого голубого, что настоящее небо за окном казалось очень пасмурным. Эмилия взялась за конец пояска.

— Что это? Платье? Халат?

— Ты уверен, Жан-Марк, что благородная особа, спасшая тебе жизнь, не была американкой или китаянкой? — спросила бабушка, намазывая хлеб маслом.

— Вынь это, Эмилия, — нетерпеливо сказал Жонне. — Потом положим назад.

— Да, это халат, — промолвил Леонар. — А что за качество, дети мои!

Жан-Марк, судорожно схватившись за край стола, пробормотал себе под нос:

— Это невозможно!

Он не смотрел уже на халат, который Эмилия повесила на кресле. Взгляд его был прикован к тому, что осталось в чемодане.

— Полотенце, — сказал Жонне. — В нем что-то есть.

— Туалетные приборы, вероятно, — решил Леонар.

— Кроме этого ничего нет, — сказал Жонне, беря в руки сверток. — Развернуть?

— Меня бы весьма удивило, если бы ты нашел в полотенце фамилию и адрес, — произнесла бабушка, доедая бутерброд.

Любопытство, однако, взяло верх. Жонне развернул полотенце.

— Смотрите! Еще одно! — воскликнула Эмилия. — А что тут за пятно? Кровь?

— Кровь, — повторил Леонар.

— Ну и что, — ответил Жонне, разворачивая другое полотенце. — Тебе никогда не случалось порезаться во время бритья?

— Значит, эта женщина с бородой, — заявила бабушка.

Вопль Эмилии сотряс комнату. Одновременно закричали Мария-Луиза, Жонне и Леонар. Жан-Марк сполз на пол. Бабушка встала из-за стола.

— С Жан-Марком обморок.

Она опустилась на колено и потрясла внука. Вопль Эмилии превратился в лавину выкриков:

— Нет! Это сверх силы! Что за ужас! Мария Луиза, выйди отсюда! Боже! Еще и это! Еще и это!

Мария-Луиза уцепилась за материнский подол.

— Мама, я боюсь, я боюсь!

У Жонне и Леонара стучали зубы.

— Рука… — прошептал Леонар. — Женская рука!

— Наверное, искусственная, — пробормотал Жонне. — Наверное.

— Дурак, — сказала бабушка, вставая, чтобы закрыть чемодан.

Эмилия, не переставая кричать, остановила ее.

— Смотрите! Смотрите! На этой руке мое колечко! То, которое я послала Жан-Марку для Огюсты! Для Огюсты!

Не в силах больше владеть собой, она тоже села на пол. Всхлипывала Мария-Луиза, всхлипывали мужчины. Держалась только бабушка. Она стала отдавать приказы:

— Воды для Эмилии! Отнесите Жан-Марка в его комнату. Жонне, ступай немедленно в комиссариат! По дороге оставь малышку у госпожи Пешон и вызови доктора Терьера.

— Это не рука Огюсты, — неожиданно сказала она. — У Огюсты руки намного больше. Это рука какой-то неизвестной женщины. Нам неизвестной…

Жонне и Леонар, совершенно отупевшие, повторяли только:

— Да, мама.

— Что за зануды! — рассердилась наконец бабушка. — Вон с моих глаз! Оба пойдете в комиссариат. И не забудьте чемодан.

III

Мудрый совет

1

Братья шли в сторону площади Круа-Русс, где находился комиссариат полиции. Они шли вплотную друг к другу. Страшную находку нес Жонне. Бабушка положила в чемодан полотенца и халат с вышитым драконом так, как они лежали. Сначала Жонне нес чемодан в руке, но, сбегая по ступеням быстрее, чем обычно, он услышал стук внутри. О Боже! Боже! Жонне схватил чемодан в охапку. Время от времени его сотрясали рыдания. Леонар поддерживал его под локоть, хотя и сам трусил.

— Только бы никого не встретить! — бормотал он.

Братья шли, глядя прямо перед собой. Оба с наморщенными лбами, оба в черных костюмах — два достойных джентльмена, два образцовых служащих образцовой фирмы. А в чемодане — рука! Отрубленная рука! На руке — кольцо Эмилии!

Леонар вдруг испугался, что комиссариат может быть еще закрыт. Он оказался открытым. В момент, когда они вошли, какой-то служащий говорил по телефону:

— Господин комиссар никогда не приходит раньше девяти. Как хотите. До свидания.

— Какие странные люди, — обратился он к сержанту, кладя трубку. — Считают, что комиссар должен спать в конторе и его можно дергать из-за любой глупости! Думаешь, тот тип, который звонил, объяснил мне, в чем дело? А это кто? — Он заметил перепуганных братьев.

— Прошу нас извинить, — сказал Жонне, весь дрожа. — Но мы пришли по действительно важному делу. Это, по всей видимости, убийство. Мой сын по ошибке… Произошла замена.

У него пропал голос.

— Вашего сына заменили? — спросил служащий.

— Нет, чемодан заменили, — сказал Жонне. — И не моего сына убили, а, видимо, его невесту.