— Старшим хотела напомнить, что я жива и неподалеку. Пусть понервничают, если у них еще остались нервы. Кстати, раз уж ты на острове моей сестры побывал, непутевого дурачка Мишаню убил и, скорее всего, дневник прочитал, наверное, уже слышал обо мне. Я Светлана Волохова.

— Слышал. Это ведь твой ключ меня с товарищами сюда забросил?

— Мой, — она не стала отпираться и добавила: — Я его сделала давно, иного выхода не было. А подбрасывали вам его другие. Впрочем, об этом еще успеем поговорить. Пошли отсюда.

— Куда?

— Не тормози. На остров, разумеется. Старшие поймут, куда ты направился, и кто тебе помог. Могут выслать в погоню охотников за головами. Но один день у нас в запасе есть. Пошевеливайся.

Я двинулся по тропе, а Светлана Волохова семенила следом. Как все странно и необычно. Я в Чистилище и вокруг происходят такие вещи, которые трудно понять и объяснить. Но за крайние деньки со мной столько всего случилось, что я уже не удивлялся. Испуг от неожиданного появления ведьмы, конечно, имелся. Только он быстро прошел и ее присутствие рядом, объяснение моего спасения и нахождение в Чистилище я уже воспринимал как данность. Ну ведьма… Ну смогла увести в сторону пули… Ну исцелился я от чудесной водички из–под пирамиды… И что? Ничего. Главное — живой и здоровый. А с остальными проблемами будем разбираться по мере их поступления.

Мы прошли около километра. Все время молчали. Однако я вспомнил, что говорил мне узник подвала Георгий, и спросил Светлану:

— Ты Гойто знала?

— Да, — голос ведьмы был ровный и не дрожал, ответ спокойный.

— Он погиб.

— Знаю.

— И говорят, до последнего ждал, что ты его спасешь.

— Хороший мужик был, — в голосе женщины, как мне показалось, проявилась легкая грусть. — Он любил меня и был готов на многое. Потому и пошел к пирамиде. Хотел подвиг совершить и доказать, что он настоящий мужчина. А когда его схватили, выболтал все мои секреты, какие знал.

— Выходит, ты и не собиралась его спасать?

— Землянин, придержи язык. И без тебя тошно. Не было у меня возможности его выручить. Понимаешь? Не было. Вредить Старшим, которые меня в свое время обманули, и их слуг губить, еще получается. А сталкиваться с ними лоб в лоб, да еще рядом с пирамидой, не хочу и не могу — это не мой уровень. Гойто был, он совершил ошибку и умер. Точка. Этого не изменить и вспоминать его не стоит.

— Извини, если разбередил старую душевную рану. Но позволь заметить, что ты назвала меня землянином, хотя тоже с Земли.

— Была, да вся вышла. С тех пор, как мы с сестрой здесь очутились, я на Родине не появлялась. Мой дом теперь тут. Все горести и радости в этой точке, в пространстве между двумя мирами.

— Понимаю… — протянул я.

— Врешь, землянин. Ничего ты не понимаешь или тебе только кажется, что понимаешь. Этот мир особенный, своеобразный. Он живет по особым законам. В нем много зла и горя, гораздо больше, чем в мире людей. Однако здесь тоже есть свои радости, любовь, доброта и много хороших чудес. Вот ты сейчас здоров, исцелился от ран. А почему, знаешь?

— Источник вылечил.

— Сам это понял или подсказали?

— Документы старые читал. Мы же поисковая группа, собирались отыскать в тайге экстремалов. Между прочим, ты не знаешь, что с ними произошло?

— В последнее время тут много людей из среднего мира. Прямо не Чистилище, а проходной двор. Сколько людей в группе было и когда они пропали?

— Пятнадцать человек, из них четыре девушки. Одеты богато, снаряга самая лучшая. Пропали три месяца назад. Предположительно, в земных координатах «Черноярска».

Краткая пауза и ответ:

— Видела их. Могу ошибаться, но скорее всего это были именно они. Пятерых абасы сожрали. Троих черноярцы поймали. Двое попали в ловушки Ерофея. А остальные прибились к становищу Коли Шумова. Может и сейчас живы.

— А Ерофей кто?

— Такой же метис, как и Мишаня, упокой Господи его душу.

— А Коля Шумов?

— Колдун. Оказался здесь лет триста назад, прижился и племя создал. Сейчас за Белыми Развалинами живет и не тужит.

— Триста лет… А ты не ошибаешься?

— Повторяю для тугодумов — это не Земля и здесь иные законы. Мне вот седьмой десяток пошел, а на вид тридцать лет. И если бы мне по молодости здоровье не подорвали, могла бы еще рожать и быть счастливой.

— Извини, если задел.

— Меня уже ничто не задевает. Просто не люблю пустой болтовни, а остальное все чепуха. Должен это знать, если дневники сестры читал. Ведь читал же?

— Да.

— И что обо мне Мария написала? Наверное, что я тронулась умом?

— Что–то вроде этого.

— Маша добрая была и это ее погубило. Она не смогла до конца понять, что в Чистилище надо жить по местным законам, без оглядки на прошлое. И поплатилась за это. А я ей говорила — убей Мишаню, от него одни беды. Вот она меня в сумасшедшие и записала. А потом прозевала удар. Сынок ее задушил и жизненную силу поглотил.

— И ты не отомстила?

— Не моя территория. Мишаня от матери много чего узнать успел, а затем отцовская сила проявляться стала. Он закрыл проход на остров для всех, кроме обычных людей, вроде тебя. Дурак. Мишаня не почуял, что в тебе тоже есть сила, и ты смог его убить.

— Никогда не думал, что я особенный.

— В каждом человеке есть нечто особенное, полученное от предков. Только эту особенность надо выделить, понять ее, развить и правильно использовать. Ты не исключение. Попал в Чистилище, и пройденные испытания будят в тебе собственное умение. Будет время, надо с тобой позаниматься, посмотреть, что умеешь.

— Скажи, а давно ты за мной наблюдаешь?

— С сегодняшнего утра. Я смерть Мишани почуяла и пошла к острову.

— Наследством сестры решила завладеть?

— Конечно. Не оставлять же книги и снадобья тебе, чужаку приблудному.

— А потом весь день за мной ходила?

— Верно.

— И не помогла, когда меня местные крутили?

— Не видела в этом смысла.

— А к вечеру, значит, смысл появился?

— Когда ты решил сбежать, я поняла, что ты можешь мне пригодиться. Заметь, я от тебя не таюсь и говорю открыто, чтобы потом не было недопонимания. Мне нужен помощник и ты на эту роль подходишь. Насколько хорошо — время покажет.

— Чем я, такой слабый по местным меркам человек, могу тебе помочь?

— Не прибедняйся. Ты мужчина и сможешь прикрыть мне спину, когда в этом появится необходимость.

— Предлагаешь должность телохранителя?

— Товарища и партнера.

— Надо подумать.

— Совсем дурной? Тебе жизнь спасли, а ты еще думать собрался? Учти, меня подобные рассуждения бесят, и я могу быть не только доброй.

— Понял уже. Это я так сболтнул, поторопился.

— У нас не принято попусту болтать. Есть тема — говори. Нет — рот на замок и храни молчание. Стой!

Я замер и посмотрел на ведьму:

— Слева распадок. Сворачивай туда.

— Ясно. А вообще далеко нам идти?

— Скоро будем возле Заветной поляны, пересечем ее и окажемся на краю Мавкиного болота возле лодки. Сейчас помалкивай. Время, чтобы поговорить, у нас еще будет.

Без проблем. Я мог помолчать. Заткнулся и, размышляя над тем, что узнал от ведьмы, продолжал шагать по ночному притихшему лесу.

Спустя час, когда мы пересекли поляну, которую Светлана называла Заветной, добрались до лодки. Погрузились в нее и по протоке выбрались в озеро. Лунный свет прочертил на ровной водной глади серебристо–желтую дорожку и на ней резвились русалки. Несколько красавиц с рыбьими хвостами весело плескались в родной стихии и наше присутствие их ничуть не смущало. Правда, одна из них, когда мы были уже возле острова, подплыла к лодке и начала что–то насвистывать.

— Дай весло, — потребовала ведьма.

— Держи.

Весло оказалось в руках Светланы и она, приподнявшись, ударила им по воде и громко прокричала русалке:

— Пошла отсюда, мразота тупорылая! Он мой!

Лицо русалки исказилось в некрасивой гримасе, а затем она нырнула и пропала. Ее подруги тоже исчезли.