Под инеем ночью мерцает трава,

цикады кричат и кричат.

На юг от деревни, на север — нигде

прохожих не видно людей.

Один выхожу за ворота свои,

гляжу на луга и поля.

Сияет луна, и гречихи под ней

цветы — словно выпавший снег.

СЛУШАЯ ЦИКАД

Там где-то цикады кричат-кричат,

и тянется нитью ночь.

Да тут ещё этот осенний мрак,

и небо грозит дождём.

Как будто боясь, что в своей тоске

забудусь я сном на миг,

Они переносят свой крик сюда,

где я постелил постель.

ПОЛУЧИЛ ОТ ДВОРЦОВОГО ЧИНОВНИКА ЦЯНЯ ПИСЬМО,

В КОТОРОМ ОН ОСВЕДОМЛЯЕТСЯ О МОЕЙ БОЛЕЗНИ ГЛАЗ

Пришла весна. В глазах темно,

в душе веселья мало.

Все вышли капли хуанлянь,

а боль не утихает.

Но получил твоё письмо,

оно сильней лекарства:

Я не читал, лишь вскрыл печать...

И зренье прояснилось.

РАННЯЯ ВЕСНА

Растаял снег

за тёплым дуновеньем.

Раскрылся лёд

под греющим лучом.

Но растопить

весне не удаётся

Одно лишь только —

иней на висках.

СОСНА[27]

Юаню Восьмому

За белый металл я в обмен получил

зелёной сосны деревцо.

Но если ты раньше сосну посадил,

тогда я не стану сажать:

По счастью, есть западный ветер у нас,

ему я доверюсь легко.

Он ночью глубокой, похитив, пришлёт

любимые звуки ко мне.

В ДОЖДЬ, СО СТИХАМИ ЮАНЯ ДЕВЯТОГО, НАВЕЩАЮ ЮАНЯ ВОСЬМОГО

Книгу написанных Вэй-чжи стихов,

помнишь, с тобою раскрыл.

Времени много: ты, кажется мне,

службой не занят теперь.

Славные отроки ни с кем из друзей

больше я петь де могу;

В лужи ступая, по грязи бредя,

вот и пришёл я к тебе.

В ПЕРВЫЙ РАЗ СОСЛАННЫЙ НА НИЗШУЮ ДОЛЖНОСТЬ,

ПРОЕЗЖАЮ ВАНЦИНЬЛИН

Второпях я собрался и дом свой покинул,

весь в тревоге о жизни дальнейшей.

Тихо-тихо я еду из нашей столицы,

узнавая дорогу от встречных.

Вот уже Ванциньлин. На верху перевала

я стою — и назад обернулся.

Неуёмный, бескрайний этой осени ветер

мою белую бороду треплет.

НА СТЕНЕ ПОЧТОВОЙ СТАНЦИИ ЛАНЬЦЯО

Я УВИДЕЛ СТИХИ ЮАНЯ ДЕВЯТОГО

В стихах были следующие слова:

«Когда из Цзянлина я ехал домой,

здесь падал весенний снег».

Засыпал Ланьцяо весенний снег,

когда возвращался ты.

Шумит над Циньлином осенний вихрь

теперь, когда еду я.

Встречаются станции мне в пути,—

и сразу с коня схожу,

И к стенам иду, и брожу у колонн:

ищу я твои стихи.

КРАСНЫЙ ПОПУГАЙ

Привезли из Аннама, дальней страны,

попугая красного к нам[28].

Он красив, как весенний персик в цвету,

говорит он, как человек.

Кто умён, образован, красноречив —

уготовано всем одно...

Прочно в клетку посажен, когда ещё

на свободе будет теперь!

ДОВОЛЬНО ЛЕКАРСТВ!

Приступив к соблюдению правил чань,

я лекарствами пренебрёг[29].

Вот тогда-то как раз и стала опять

углубляться во мне болезнь.

Это тело моё не стоит того,

чтоб в здоровье его держать,

Потому что здоровье с собой несёт

слишком много дурных страстей.

КРАСНЫЙ ТЭНОВЫЙ ПОСОХ

И друзья и родные,

перейдя через Шэнь, распростились[30].

И коляски и кони

у реки повернули обратно.

И единственный только

старый посох из красного тэна,

Неразлучный мой спутник,

всю дорогу прошёл издалёка.

В ЛОДКЕ ЧИТАЮ СТИХИ ЮАНЯ ДЕВЯТОГО

Я в лодку с собою стихи твои взял,

читал их, фонарь засветив.

Стихи прочитал я, и меркнет фонарь,

рассвет же ещё не пришёл.

Устали глаза, и фонарь я тушу,

впотьмах продолжаю сидеть.

Взметённая ветром противным волна

шумит, ударяясь о борт.

УСЛЫШАВ ИГРУ НА ЧЖЭНЕ[31] ДЕВУШКИ ЦУЯ СЕДЬМОГО

Лицо как цветок под причёской-тучей

у девушки в Яшмовом доме.

В тринадцати струнах её таилась

печаль, возникшая сразу.

Но я попрошу передать певице,

чтоб чжэн она положила:

Ещё немного — и станет белым

поэт-правитель Цзянчжоу.

НАВЕЩАЮ ЧЖЭНА, УДАЛИВШЕГОСЯ ОТ ДЕЛ

Я недавно узнал, что службе своей

предпочёл ты сельскую тишь

И что только в густой бамбуковый лес

отворяется в доме дверь,

И нарочно пришёл,— никогда б не стал

докучать я просьбой иной,—

Чтобы в южной беседке твоей побыть,

из неё на горы взглянуть.

ВЗБИРАЮСЬ НА ВЕРШИНУ СЯНЛУ

За камни хватаюсь, цепляюсь за травы,

больной, я присел отдохнуть.

Со мной из бамбука зелёного посох

и белого шёлка платок.

Когда-нибудь, думаю я, нарисуют

картину «Лушаньский хребет»:

Там будет стоять человек на вершине

горы, что зовётся Сянлу.

ПЕРСИКОВЫЕ ЦВЕТЫ В ХРАМЕ ДАЛИНЬ

В четвёртый месяц в нашем мире

кончаются цветы,

А в этом горном храме персик

сегодня лишь расцвёл.

Я горевал — весна уходит,