До выступления устада из Чечни в Цудахар на имя Аслан-кадия и в Акуша Талгат-кадию были отправлены приказы: «Мобилизовать силы и ждать подхода казикумухского шейха Джамалуддина с войсками».

Такие же фирманы были посланы наибам аварских вилаетов. Шамиль писал им: «В полной готовности, с двадцатидневным запасом непортящихся продуктов, собирайтесь на Гудул-Майдане под Гунибом и ждите моего прихода к третьему дню второй недели июля». Из чеченских отрядов имам взял с собой ичкеринцев во главе с Шугаибом и беноевский отряд наиба Байсунгура.

В означенный день на Гудул-Майдане — небольшом поле под горой Гуниб, где аварская молодежь проводила конные состязания, — собрались с отрядами Хаджи-Мурад, гумбетовский Абакар-кадий, Газияв андийский и другие наибы.

Шамиль повел их, минуя Кази-Кумух, в сторону Ашти-Кул. Кулинцы не оказали имаму сопротивления. Отсюда он послал разведчиков вниз — в Кази-Кумух, а сам поднялся к близрасположенному Гуль-Хосреху и стал лагерем возле селения.

Разведчики возвратились на второй день и доложили имаму о том, что часть казикумухского гарнизона с ополчением во главе с Аглар-ханом отозваны в кюринский округ Аргутинским.

Тогда Шамиль решил вернуться, занять Кумух, укрепиться там и встретиться с врагом. Он отправил в ханскую столицу небольшие отряды Абдурахмана согратлинского, Шахмардана чиркеевского и чохского Инкау-Хаджи. Сам задержался в Гуль-Хосрехе, чтобы мобилизовать хосрехскую и кулинскую молодежь. Большинство мужчин обоих селений присоединились к нему.

На заре следующего дня, когда Шамиль дал команду к выступлению и мобилизованные стали выезжать из села, вдруг с одной из высоких крыш раздался голос:

— Внимание! Внимание! Поселяне! Не следуйте за имамом Шамилем! Войска его, ушедшие в Кази-Кумух, обращены в бегство. Все, кто признал его, будут наказаны!

Хосрехцы повернули обратно. Кулинцы во всю прыть пустились в сторону своего аула. Те из мюридов Шамиля, которые не знали лакского языка, не поняв, в чем дело, стали отходить к аулу Чара.

Все это произошло мгновенно. Шамилю с трудом удалось навести порядок среди колонн и выявить виновного. Им оказался хосрехский глашатай, который по сговору с братом старосты, ушедшего с Аглар-ханом, решил вызвать панику в войсках имама.

Арестовав провокаторов, Шамиль повел своих мюридов по дороге в Кази-Кумух. Миновали аулы Ваччи и Кая. У Шовкра имам оставил отряд Газиява андийского, чтобы разрушить мост, а сам стал подходить к Кази-Кумуху.

Увидев быстро движущийся кавалерийский отряд русских с артиллерией, Газияв поспешил догонять основные силы.

Как выяснилось, в Кумухе стоял Аглар-хан. Посланные Шамилем накануне отряды беспрепятственно вошли и заняли Кумух. Усталые мюриды, расквартировавшись у местных жителей, предались безмятежному сну в надежде, что имам немедленно последует за ними. Но Аглар-хан, возвратившись в ту же ночь со своими сотнями, устроил облаву. Многие мюриды, захваченные врасплох, были на месте убиты, некоторым, в том числе чохскому Инкау, хорошо знавшему местность, удалось бежать. Остальные были пленены.

Шамиль был расстроен известием. Особенно огорчило его сообщение о том, что попали в плен ученые — Абдурахман согратлинский и Шахмардан чиркеевский. Но и сам он со всем войском оказался в опасном положении. Впереди в боевой готовности стояли сотни Аглар-хана. Сзади наступала кавалерия Аргутинского. Справа — глубокое, обрывистое ущелье Казикумухского Койсу. Слева — стена голых гребтов.

Шамиль решил идти вперед. Он быстро разделил свое войско на две равные половины. Один из отрядов повел сам, обогнув маленькое озеро, к возвышенной части селения, где через седловину горы перекидывалась дорога, ведущая в Аварию. Второй отряд во главе с беноевским Байсунгуром, Газиявом и Хаджи-Мурадом направил вниз по дороге. Оба отряда должны были оттеснить конные сотни Аглар-хана, чтобы дать возможность тылам начать отступление вверх — к Чохской дороге, до подхода кавалерии Аргутинского.

Жители Кази-Кумуха, проживающие в верхней части селения, попытались оказать сопротивление. Они встретили отряд имама ружейным огнем из окон и с крыш. Тогда Шамиль выставил вперед пленных кулинцев и хосрехцев, которые стали умолять соотечественников не стрелять по ним. Таким образом мюриды ворвались в селение.

Заняв две вершины горы над седловиной и аулом, отряд Шамиля стал огнем кремневок прикрывать отступление раненых, вьючного обоза и резерва.

Хаджи-Мураду, Байсунгуру и Газияву тоже удалось прорвать цепь ополчения Аглара и ворваться с базарной площади в нижнюю часть городища.

Пока Хаджи-Мурад с Байсунгуром теснили сотни хана к северу, Газияв занял возвышенность над мостом, ведущим на противоположный берег реки, где была расположена крепость. Попытка гарнизона выйти на помощь хану не увенчалась успехом.

Когда тылы одолели крутой перевал Уграних, имам дал команду легкой кавалерии Хаджи-Мурада, Байсунгура и Газиява начать отход. Только успел хвост всадников Шамиля занять крутую высоту Уганих, как со стороны Кази-Кумуха грянул пушечный залп. Но мюриды были в безопасности. Миновав лакский аул Хуты, последний на пути к Аварии, Шамиль не спеша повел утомленное войско. Он был озабочен думой об Инкау. На чохцев имам никогда не надеялся, поскольку они с самого начала хозяйничания царских сатрапов в Дагестане держались русских. Но взятый год тому назад заложником чохский ученый Инкау-хаджи стал дорог ему как человек порядочный во всех отношениях. Имам боялся, что Инкау, спасшийся бегством из Кази-Кумуха, по возвращении своем в родное село покинет того, к кому не менее привязался за год.

Но беспокойство имама оказалось напрасным. Инкау-хаджи с несколькими десятками уцелевших мюридов ждал его на плато Турчи-даг. Шамиль обрадовался встрече с ним. На плоской вершине горы он устроил дневку. Перед вечером на дороге, ведущей к Турчи-дагу, дозорные имама заметили всадника. На взмыленном коне подъехав к караульным, он сказал:

— Мне нужно видеть Хаджи-Мурада или Шамиля.

— Проезжай! — караульный кивнул головой на вершину.

Гонец оказался тайным осведомителем Хаджи-Мурада. Он сообщил:

— Основные силы гяуров покинули Хунзах. В Арани остался небольшой гарнизон. Время самое подходящее для наступления. Люди просят вас торопиться.

Присутствовавший при беседе Хаджи-Мурада с осведомителем Шамиль сказал:

— Трудно начинать какое-либо дело с середины. Надо взяться сначала за один из краев, хотя бы со стороны непокорного Ансаля. Но ничего, попробуем с божьей помощью.

По дороге к Хунзаху Шамиль встретил второго гонца, который спешил от калаляльского наиба.

— Гяуры заняли аул Харачи, — сообщил он. — Галбац просит, если есть возможность, послать помощь.

Шамиль приказал Хаджи-Мураду возглавить силы, идущие к Хунзаху, а сам с отрядом Шугаиба ичкерийского пошел на помощь Галбацу. Перед аулом разведчики имама наскочили на неприятельский пикет. Подоспевшие всадники Шугаиба обратили в бегство передовые посты врага.

Увидев многочисленное войско Шамиля, мелкие отряды харачинских отступников бросились бежать и заперлись в крепости. Харачинцы, подстрекаемые отступниками, укрепились в селении и оказали сопротивление мюридам. Аул удалось взять только после двухдневного боя. Местной знати удалось бежать под покровом ночи.

Взяв Харачи, Шамиль осадил крепость и немедля приступил к штурму. Но натиск штурмовиков каждый раз разбивался ответной силой артиллерийского огня. Беспрерывная пушечная пальба не давала мюридам подойти к стенам крепости.

Имам наблюдал за ходом штурма. Увидев своих воинов, повернувших обратно после очередной попытки к укреплению, Шамиль пришпорил коня. Подъехав к Галбацу, он сказал:

— Сколько удовольствия и радости доставляете вы врагам, показывая свои спины.

— Но ведь никак невозможно перейти черту обстрела. Это потребует больших жертв, — возразил наиб.

— Лучше один раз в мощном натиске потерять некоторое число воинов, нежели постепенно убавлять силы, растягивая дело до бесконечности, — заметил имам.