Его смех вибрирует по моей коже.

- И вот мы здесь, и я собираюсь поместить тебя прямо в мое счастливое убежище, - мой раздраженный стон лишь вынуждает его прищурить глаза. - Детка, есть только ты и я.

В этот момент он толкается в меня своим слишком толстым, твердым и офигенно идеальным членом.

И как всегда этот первый толчок шокирует мое тело, оно реагирует на вторжение потоком чистого тепла и щепоткой сладкой боли. Но данное чувство связи и того, как наши тела снова находят друг друга, так естественно, что от этого мое сердце сжимается.

Киллиан входит в меня, и я становлюсь целостной. Вот так просто.

Знаю, он чувствует тоже самое, потому что его тело вздрагивает от прерывистого вздоха. Он не останавливается, пока не проникает на всю длину - большой, твердый и непоколебимый.

- Эй, - произносит он тихо, замирая на месте. - Взгляни на меня.

Мои веки с трепетом открываются, чувство вязкости распространяется по телу, словно жидкое золотое тепло.

Его глаза сияют эмоциями.

- Ты и я, Либби. Мы держимся вместе, и все будет хорошо.

Я верю ему. Во тьме, в окружении его силы, я верю, что ничто не разлучит нас.

Глава 24

Сиэтл. Холодно. И дождливо. Это прекрасно. А еще это последняя остановка американской части тура. Отсюда мы отправимся за океан... Сперва в Берлин. Не понимаю, почему мы перепрыгиваем с места на место, но Бренна объясняет это тем, что мы должны соответствовать концертному расписанию и промо. На самом деле, мне без разницы, поездка в Европу - очень захватывающее событие, которого я не могу дождаться.

Хотя на данный момент мы в Сиэтле. Как только заселяемся в отель, мы с ребятами забираемся в арендованный минивен Уипа. Он садится за руль, и на сей раз нас только пятеро. Нет членов технической команды, ассистентов или журналистов. И это как бы мило.

Сперва мы останавливаемся у кафе Лердо, где я заказываю латте с такими красивыми сердечками из пенки, что даже жаль его пить. Но я пью, потому что запах жареного кофе наполняет мой рот слюной. Вкус насыщенный, сливочный и чертовски невероятный. Я не чувствую ни капли смущения, когда стону.

Ребята хихикают, но они одинаково поглощены своими собственными напитками.

Пара булочек и вторая порция кофе - на этот раз на вынос, потому что, черт, это хороший кофе - и мы направляемся в Абердин к мемориальному парку Курта Кобейна. Пепел Кобейна был развеян, так что это место самое подходящее для того, чтобы ребята могли выразить свое уважение к знаменитости.

Мягкий туман повисает над землей, когда мы наконец отыскиваем парк. Он крошечный и заброшенный, но не слишком. Откровенно говоря, данное место меня угнетает. Бездомный мужчина хромает к мосту через реку, пока мы молча стоим возле каменного мемориала в виде гитары.

Рука Киллиана оборачивается вокруг моих плеч, притягивая ближе, Джакс стоит по другую сторону, кутаясь в пальто, как и все мы. Я практически уверена, что Киллиан тоже считает это место грустным. Но выражение лица Джакса привлекает мое внимание. Он явно обеспокоен, и кожа вокруг его рта слегка позеленела.

Мне известно, что Кобейн был его кумиром. Между ними есть сходство - оба играют на гитаре левой рукой, оба достигли славы с головокружительной скоростью и оба не могут с ней справиться. К сожалению, Кобейн, в отличие от Джакса, успешно покончил с жизнью.

Не представляю, о чем Джакс думает, но не могу остановить себя и не взять его за руку. От контакта наших тел он застывает, прерывисто втягивая воздух в легкие. Я не удивлена. Мы не много разговаривали с тех пор, как он выяснил всё о наших отношениях с Киллианом. Он не грубил и не избегал меня, но определенно выдворил на более дальнюю позицию своей вселенной.

Не глядя, сжимаю его ладонь, пытаясь сказать, что я здесь, что я - его друг, если он будет во мне нуждаться.

Его холодные пальцы мгновение полностью неподвижны, затем он медленно сжимает мою руку в ответ.

- ‘Love Buzz’ - первая песня, которую я научился играть на бас-гитаре, - вдруг произносит Рай. Он смеется. - И даже не осознавал, что Нирвана сделала кавер-версию за несколько лет до этого.

- Если им нравилась песня, они ее играли, - говорит Киллиан. - Не гнушаясь играть не только свои произведения. Всё вертелось вокруг музыки.

Улыбка Джакса едва приподнимает уголки его губ.

- Помните тот период, когда мы пытались походить на Курта? - он смотрит на Киллиана. - И ты потерял голос?

Они все смеются, тогда как Киллиан морщится.

- О, мужик. Я пел так, словно меня кастрировали.

Я хохочу, услышав это. Тем более, что голос Киллиана ближе к Крису Корнеллу.

- В колледже кое-кто накормил меня "специальными брауни", - говорю им. - Я понятия не имела, что они собой представляли. В конечном итоге я танцевала вокруг общежития, распевая ‘Heart-Shaped Box’.

- Я бы заплатил, лишь бы на это взглянуть, - говорит Киллиан. - И немалую сумму.

- По-видимому, у меня была пища к размышлению, раз уж я продолжила петь "Эй, Блейн, я съела миску голубых хлопьев! Погружаясь всё дальше в глубины черного риса".

Ребята хохочут. Я присоединяюсь к ним, пока их смех не стихает.

Мы стоим молча еще несколько минут, теряясь в наших мыслях. Затем Джакс отпускает мою руку, и мы направляемся обратно к минивену. По дороге я замечаю, что у Киллиана покраснели глаза. Я так волновалась о Джаксе, что не думала о том, как это воспримут все остальные. Они вполне могли сделать то, что я сделала для их друга.

Но Киллиан молча улыбается мне.

- Спасибо, - произносит он, бросая взгляд на Джакса, а затем нежно целуя меня. - Ему это было нужно.

Через несколько часов мое подавленное состояние не улучшается, когда мы присоединяемся к вечеринке лейбла звукозаписи «Килл-Джон» на крыше отеля с бассейном. Отсюда открываются отличные виды на Пьюджет, и здесь подают замечательную еду. Но люди? Для их описания на ум приходит два слова: шумные и пластмассовые.

- Сегодня ты со мной, детка, - Уип появляется рядом со мной и притягивает в объятия одной рукой. Я почти давлюсь канапе с лососем.

- И чем обязана такой чести? - спрашиваю, вытирая крошки с губ.

Его профиль довольно суров, когда Уип разглядывает толпу.

- Сегодня пираньи вышли на охоту. Кого-то могут сожрать заживо.

Здесь присутствует множество роскошных женщин и костюмчиков, как называет Киллиан сотрудников лейбла звукозаписи. Не знаю, из-за чего Уип настороже. Мне уж точно не по душе то, что эти костюмчики смотрят на меня так, словно я незваная забредшая сюда бездомная собака. Хотя, вероятно, все тараканы у меня в голове.

- Ты будешь моей бородой, - поясняет Уип.

- Ты бисексуал? - спрашиваю, потому что и вправду не знаю.

Он бросает на меня взгляд, его голубые глаза мерцают.

- Ну, в подростковом возрасте я думал, что немного разнообразия добавит мне сексуальной загадочности. Но, увы, члены не для меня. Я специализируюсь на кисках.

Я закатываю глаза, когда еще одна мужская рука обнимает меня за талию. Это прикосновение мне хорошо известно.

Киллиан бросает на Уипа взгляд.

- Чувак, найди себе собственную женщину.

- Я устал. Ты обломал мне весь кайф, - Уип подмигивает мне.

- Что случилось с репортершей, которую ты окучил в кино? - спрашиваю я.

- Ты это видела?

- Все это видели, - говорим мы с Киллианом в унисон.

Уип корчит рожу.

- Оказывается, она думала, что у меня можно выудить информацию, отсосав мой член.

- Звучит как довольно трудоемкий процесс, - говорит Киллиан, смеясь.

- А еще как проигрышный вариант, - ноздри Уипа расширяются, затем выражение его лица становится нейтральным. - Но у нее была отличная техника исполнения.

- Ла-ла-ла, - пою я. - Не могу это слушать.