— Я вложу в их головы знания о хороших «Lost Boys». Однажды они узнают разницу между мотоциклетными клубами и байкерскими бандами. Тогда он сможет одеваться так, как он захочет.

— Я провел все свое детство, сочиняя истории обо всем, от волшебной принцессы до женщины байкера, и я не делал их плохими.

Она продолжила его целовать, а он серьезно пересматривал кандидатуру Винни-Пуха. Была тонкая грань между мотоклубом и байкерской бандой. И думать о Линкольне, который вырос и направился по этому пути, жутко испугало Трумэна. Джемма была права, хоть Линкольн и был слишком маленьким, чтобы Трумэн беспокоился о таких вещах, но он наслаждался тем, что она делала, чтобы убедить его в своей правоте. Ему нравился ее рот на любом участке его тела, но когда стала спускаться вниз, он почувствовал себя еще ближе к ней. Не из-за возбуждающего эротического чувства, а потому, что, казалось, она наслаждалась, доставляя ему удовольствие, а также полученным контролем над его телом и разумом. От вида, как Джемма чем-нибудь наслаждается, его жизнь становилась в миллион раз лучше. Видеть ее было для него чистым блаженством.

Она задела зубами его сосок, усиливая желание, спиралью зарождающееся внизу, делая его член тверже.

— Он был бы супер милым с банданой на своей маленькой головке, в рубашке и джинсах от «Harley», — она обвела языком кубики его пресса, руки задержались на его ребрах, опускаясь вниз.

— Джем… — он сжал пальцами простынь, чтобы не толкнуть ее ниже.

— У меня есть идея. Давай заключим сделку, — она обвела языком вокруг пупка, и его член дернулся в ожидании. — Как насчет того, что ты поможешь написать мне статью в «Local Creative Genius Unveiled» о тебе и твоих работах, и ты сможешь выбрать костюм для Линка.

Она призывала позволить ей написать статью о его художественных работах на протяжении нескольких недель. Джемма была убеждена, что это поможет ему думать, что он гораздо талантливее, чем себя считает. Она даже мечтала, чтобы он иллюстрировал детские книги, которые они написали бы вместе. Она тоже любила составлять истории и сказала, что сюжет их совместных историй был бы поинтересней. Что об этом знал? Он писал рассказы для своих детей, а ведь другие дети могут их возненавидеть.

— Я не хочу внимания, — сказал он честно. — Никто не знает о моих фантазиях. Я предпочитал бы держать его здесь.

Она медленно спустила его трусы с талии, приоткрывая только головку члена, и провела языком над головкой.

— Хм. Что мне нужно сделать, чтобы изменить твое мнение? — она практически промурлыкала каждое слово.

Джемма прижала руки к бедрам, удерживая трусы на середине длины его члена, и пробежала языком по его чувствительной опухшей головке, уводя его от тревожных мыслей. Используя зубы, она потянула трусы вниз, а затем стащила их и бросила на пол. Он приподнялся, и она снова толкнула его вниз.

— Волнуешься, не так ли? — подразнила она.

— Ты сводишь меня с ума.

Озорная улыбка расплылась на ее губах, когда она обхватила теплыми тонкими пальцами его член, вытянув стон из его легких. Он жадно смотрел на нее, как ее язычок слизал капельку предэякулянта, выступившую на кончике члена, и облизала губы.

— Святое дерьмо, Джемма, — он потянулся к ней, и она выпуталась из его рук.

— Мой, — прошептала она, улыбаясь, когда заглотила всю его длину и начала работать с ним рукой и ртом в быстром ритме.

Его голова снова упала на подушку, глаза были закрыты, он вколачивался в ее кулак и продвигался все глубже в ее рот. Она продолжала так хорошо и ловко, работая быстро, заставляя его терять контроль.

— Вот так, детка. Твой рот просто смертоносный.

Она подняла голову, выпуская его член изо рта, и закружила рукой по головке, а затем снова погладила по всей длине. Она использовала жесткий захват, ослабив его у горячей головки, а затем повторила пытку, в результате чего он снова оказался на грани. Он открыл глаза, и ее смелый взгляд подсказал ему, что она точно знает, что делает.

— Раздевайся, — приказал он.

Она покачала головой и прищурила глаза, ее волосы развивались вокруг ее лица.

— Еще нет.

Она снова провела языком от основания до кончика, опускаясь ниже, так, что почти лежала между его ног. Затем начала облизывать его яйца, по-прежнему сжимая его член в руке, работая в бешеном ритме. Она знала, как сильно он любит это, но если в ближайшее время он не трахнет ее, будет в ней на протяжении всей ночи.

Он запустил пальцы в ее волосы, удерживая ее рот на своих яйцах и наблюдая, как она любит его. Ее кожа раскраснелась, губы распухли, и вызов в ее глазах делал ее еще сексуальнее. Боже, как он любил ее. Он любил ее так чертовски сильно, что чувствовал это даже своими костями. Он схватил ее за рубашку и потянул вверх. Она поднялась на колени, удерживая его взгляд, и пошевелилась, избавляясь от трусиков. Когда она снова толкнула его в грудь, он охотно опустился между ее ног. Она покачала головой и поднесла его руку к своему рту, оставляя несколько влажных поцелуев на ладони. Затем обернула его руку вокруг члена и оседлала бедра. Перед тем, как он смог что-то возразить, она всосала два пальца в рот, затем провела ими у себя между ног. Святое дерьмо.

Трумэн не дрочил перед женщинами. Никогда. Он никогда не позволял другим женщинам прикасаться к нему так, как этой. Он трахал их. Опять же, все, что он делал с Джеммой, было другим, и не было ничего, чтобы он не сделал для нее.

— Моя примерная девочка только стала очень грязной.

— Твоя примерная хочет быть только твоей грязной девочкой.

Она ощущалась как праздник, когда пальцами ласкала свою киску, а другую поднесла к груди, гладила и ласкала себя, дерзко уставившись на него. Она облизала губы и опустила взгляд на его кулак, наблюдая, как он работает со своим членом. Когда она поднесла свои мокрые пальцы к клитору, его голова отклонилась назад, и он чуть не взорвался. Он приподнялся с матраса, все еще поглаживая свой член, и запутался другой рукой в ее волосах, сминая ее рот в безжалостном поцелуе, когда ее настиг оргазм. Ее язык успокоился. Долго звуки удовольствия заполняли комнату, после того, как он кончил. Небеса. Высшие небеса. Он держал ее дрожащее тело крепко, целуя нежнее, пока она спускалась с пика наслаждения, и поддерживал ее. Она улыбнулась ему сладким греховным взглядом, который бил ему прямо в сердце каждый чертов раз.

— Ты моя детка, только моя.

— Всегда.

Она обернула руки вокруг его шеи, когда их тела соединились вместе, а затем все снова повторилось той же ночью, поцелуи и обещания любить друг друга, как будто завтра не наступит никогда.

После этого они долгое время лежали вместе, их кожа была еще влажной от занятий любовью, пальцы переплелись между собой. Когда Джемма встала, чтобы воспользоваться ванной, Трумэн отказался ее отпускать.

— Мне нужно пописать, — сказала она с мягким смехом.

— Я ждал тебя всю свою жизнь. Я никогда не хочу у тебя отпускать, — он притянул ее ближе.

— Боже, я люблю тебя, — она прижалась губами к его губам.

Он отпрянул, всматриваясь в ее глаза, пытаясь увидеть там, понимает ли она, что сказала, но смотрела на него так, будто у нее забрали любимый леденец.

— Повтори еще раз, — сказал он быстро.

Она приподняла брови.

— Ты сказала, что любишь меня, — напомнил он ей, надеясь, что она не заберет слова обратно.

Она рассмеялась и прижала свои руки к его щекам.

— Разве я не говорила этого раньше? Боже, Тру. Мне казалось, что я говорила это в течение нескольких недель. Я люблю тебя. Я люблю тебя больше, чем солнце, и луну, и звезды. Я люблю тебя больше, чем шоколадное мороженое и крылья феи. Я невероятно сильно люблю тебя и детей.

Он прижался губами к ее губам, подавляя глубоко и полностью утонув в ее любви. Когда он углубил поцелуй, она растворилась в нем.

— Это моя любимая вещь, — сказал он, снова целуя ее. — Я люблю, когда ты становишься расслабленной, как мои поцелуи разрушают тебя.