Ведь он, в конце концов, до мелочей помнит смерть Ферта.

Они, Клара с мальчишкой, будто издевались над ним, не поддерживая очевидную, простую мысль — не было у них никого изначально, а в прошлом только пустота и один огромный провал в памяти.

Издевались — или не хотели выяснять ничего о прошлом.

Гид хотел спросить, но не стал. Пустота — должно быть, она победила.

— Гид. Попробуй заснуть, — Клара улыбнулась. — Весь мир спит. Все, что ты знаешь. Все, что ты видишь. Все оно находится в состоянии глубокого, непрерывного сна. Где-то есть они. Те, кто может проснуться. Но совершенно точно, что никогда, ни за что не появятся те, кто способен будет хоть кого-то пробудить... Так говорила Дора.

— Ты сходишь с ума. Точно так же, как и я.

Ричард внизу мыл и складывал инструменты, доставал еду, вскрывал консервные банки.

— Спи, — жестче сказала Клара, держа тонкий блестящий нож с деревянной ручкой. Гид таким брился. — У меня... еще дело.

— Что случилось?

— Кроме операции? — она оглянулась — не поднялся ли Ричард? — и нервно рассмеялась, разом скинув показное спокойствие. — Да сущая ерунда! Правда. Закрой глаза.

— Клара! Не смей! — он охрип разом, попытался подняться.

— Идиот! — рявкнула Клара. — Швы!

— Клара, отдай мне нож. Ричард!

Клара метнулась к люку в подпол и быстро захлопнула его, встала сверху. Снизу ударил кулаками Ричард.

— Да ерунда, правда, — повторила Клара. — Ничего... такого. Я... я же говорила, что у меня завелись вши. Вот и...

Она взялась за прядь волос и прижала лезвие к коже на лбу.

— Гид, спи. Пожалуйста, закрой глаза.

Она очень редко просила. Почти никогда.

Гид открыл глаза, когда услышал тихие, сдавленные рыдание. Клара плакала и стыдилась этого до дрожи отвращения к самой себе.

И Гид не знал, что тут можно сказать.

— Надо же... — прошептала она. — Надо же, столько всего... И из-за такой чуши...

— Ты похожа на нее, — сказал Гид. — На женщину из медальона. Что с волосами, что без.

Клара вновь нервно рассмеялась.

— И ты бы никого никогда не бросила, не утащи я тебя из города.

— Тогда скажи. Скажи, что все это, про твою мать, было ложью. Скажи, что ты ее помнишь. Скажи, что она жила, как жил Ферт и эта женщина. Скажи, что они попросту сдохли. От мутации, от болезней, от ран, пуль, чьих-то клыков. Да пусть они будут самоубийцами! — она резко сорвалась на крик и так же резко понизила голос. — Скажи, что они были. Я ведь помню смерть Доры. И Хэнка. И других людей из Призрака... Разве я думала, что буду радоваться их смерти и тому, что я ее помню? Ну, скажи!

В другом углу комнаты — Клара была очень далеко. Нескоро он сможет до нее дойти. Хотелось бы соврать, но слишком много пережито вместе, чтобы позволять себе ей лгать.

— Эта женщина, мать Ричарда, — помедлив, произнес Гид. — Она — точно жила. А Дора твоя... дурой была. Мы не спим. Мы совершенно точно не спим.

Вдруг женщина из медальона стала очень близкой. Она — делала что-то... Хоть что-то. В таком мире, в таком существовании — она жила.

— Мы ведь не станем ее разочаровывать и умирать, когда срок еще не подошел, верно?

Гид не хотел больше смотреть на медальон. Слишком многих трудов стоило мысленно представить на этом скорбном лице улыбку. Просто ему хотелось верить, что эта мертвая женщина одобрит его желание жить.

Все закончилось тогда, когда Клара наткнулась в подвале на кости. Желтоватая костяная рука тянула к ней хрупкие пальцы. Словно скелет, прятавшийся под землей, отчаянно стремился раскрыть Кларе тайну своего существования.

Клара не издала ни звука. Только передвинула ящик с консервами обратно — вновь так, чтобы он закрывал чужие останки.

Наверное, Ричард бы не скоро увидел кости. Не будь тут Клары и Гида, ящик бы не опустел еще недели две. И не было бы нужды его передвигать, чтобы не мешался.

Клара с удивлением взглянула на собственные руки. С еще большим удивлением спросила себя — и что, вот так вот закрыть скелет, а затем забыть о нем и попросту жить дальше? Давно ли она так изменилась?..

Но Клара поднялась наверх и кинула банки Ричарду. Подошла к кровати, села рядом с Гидом и просто смотрела, как Ричард ловко и быстро разрезает жестяные крышки.

Каким бы не был найденыш раньше, сейчас он всей душой стремился к людям — к двум странникам, которые так внезапно взломали его привычную жизнь. Клара вздрогнула, отметив в собственных мыслях пугающую холодность — казалось бы, это счастье, найти живого, разумного, светлого мальчишку... но Клара, еще полностью не осознавая догадок, начинала его ненавидеть.

— Помоги мне встать.

Гид передвигался неуверенно — на собственноручно вырезанном из ножки кровати «протезе» (теперь «кроватью» назывался матрас на полу) он и держался-то с трудом. А казался здоровым он, Клара подозревала, только из-за лекарств, припасенных матерью Ричарда. Пришлось отцепить пулемет — пушка сильно перевешивала, и с такой ненадежной опорой Гид буквально не мог стоять. Костыль помогал, но ненамного. С ними Гид становился еще более жалким калекой — одной руки нет, другая постоянно занята, стоит — шатается. Из четырех конечностей у него осталось две, и Гид напоминал чудовище.

Клара вновь вздрогнула — находка будто отрезвила ее, вытянула из сна, заставила выбирать иные слова даже в мыслях.

— Ты никогда не был калекой, — тихо проговорила Клара, взглянув на спутника. — Никогда.

— Клара?

— Ты никогда не был калекой, — повторила Клара. — Это сразу стало ясно, как только пришел в себя... там, в Призраке. Я вижу такие вещи. Ко мне приходили здоровые люди, готовые умереть. Как будто сразу с дырой в голове или груди. А ты — нет... На самом деле, я не могла упустить единственного здорового человека, которого увидела. Вот и ушла.

— Раньше ты говорила иначе, — усмехнулся Гид. Он и сейчас не был похож на калеку. Не вызывал жалости абсолютно, так что руку его Клара погладила из совершенно других побуждений.

Пожалуй, спроси она, отчего он не расстроен, он бы не придумал ответа. Просто... просто в руках его была деревяшка, которая вскоре станет его ногой. Фантомная боль позволит думать, что конечность на своем месте. Просто нужно будет выбираться и... решать, как жить дальше.

Даже без ног нельзя стоять на месте.