— Выходит, ты в курсе? Ну и лады, сам это дело закроешь.

— Само собой. Только застали-то ее еще живой? Неужели ничего не спросили?

— Ну вот же протокол… Сказала пионерам, чтобы свезли в Ганыши и отдали какому-то старому барину.

Ерунда на постном масле. Видно, у старухи перед смертью мозга за мозгу заскочила.

— Не иначе, — раздумчиво покивал Кологойда. — Ну ладно, привет! — сказал он, опуская ремешок фуражки под подбородок.

Лукьяниха была мертва, и меньше всего в смерти ее повинен был Вася Кологойда, но его не покидало сознание своей вины, вины в том, что недодумал, недоделал и потому не предотвратил…

"Кабы раньше! Кабы чуток раньше!" — досадливо повторял он и, боясь снова опоздать, гнал "на всю железку". Степенный онищенковский "ИЖ" козлом прыгал по булыге и пулеметным грохотом расстреливал чахлые перелески.

К счастью, Аверьян Гаврилович был на месте.

— Придется вам со мной, товарищ директор, — без всяких предисловий сказал Вася. — На случай консультации, поскольку вы специалист по всякому старому… хозяйству, — вовремя спохватился он.

— Куда?

— В Ганыши.

— Пожалуйста, — сказал Аверьян Гаврилович, надевая кепочку. — Но в чем, собственно, дело?

— Нашлась наша бабка-то… только она тово… перекинулась.

— То есть как перекинулась?

— Ну — померла… Видать, с перепугу съехала с катушек и чесанула не в ту сторону. В Иванковском районе ее нашли. И сторублевка при ней оказалась! Выходит, в порядке исключения, йолоп тот не сбрехал.

— Ну так что?

— А то, что надо нам найти, кто ей ту сторублевку дал.

— Да я-то чем могу вам помочь? Всякие там оттиски пальцев — я в этих вещах не разбираюсь…

— Какие оттиски, товарищ директор?! Лукьяниху нашли пионеры. Перед смертью она успела им сказать, чтобы все отдали старому барину в Ганышах…

— Ну, знаете, это полная чепуха! Какой барин может быть в колхозе?

— В колхозе, конечно, навряд… Может, старушка и сбрендила, а может, и нет? Старые люди, они как-то перед смертью брехать не любят, опасаются… Пошли, пошли, товарищ директор!.. Барина там, конечно, никакого нет, это само собой… А может, есть какой-то человек, которому нужна эта хреновина…

— Что вы имеете в виду? — приостановился Аверьян Гаврилович, который уже занес ногу в коляску.

— Да вот, — хлопнул Кологойда по вздувшейся планшетке. — От руки писанная книжица. Такая старая, что смердит хуже скипидара…

— Рукописная?! Так покажите же! — взволновался Аверьян Гаврилович.

— Потом, потом, товарищ директор… Один раз проворонили, можем второй раз проворонить. Вы только держитесь покрепче и из-за щитка не высовывайтесь, а то кепочку потом не сыщешь…

"ИЖ" по всем правилам миновал город, но, как только город остался позади, с громом и звоном вонзился в дорожную просеку Семигорского бора.

2

До предела взбудораженная Юка с трудом дождалась, пока мистер Ган немного отдалится.

— Вы идете нас провожать, думаете, он что-нибудь сделает? — прошептала она.

— Я боюсь того, что сделаете вы, — сказал Федор Михайлович. — Ваша буйная фантазия может так разукрасить превращение мистера Гана в Ганыку, что как бы Иван Опанасович не начал собирать народное ополчение против захудалого аптекаря.

Толя и Антон засмеялись, Сашко остался напряженно серьезен, а Юке было сейчас не до шуток.

— Но дядя Федя, разве он правду рассказал? Ведь Сен-Жермен — это же тройка, семерка, туз!.. Ну, помните, в "Пиковой даме"? "Однажды в Версале о же де-ля Рен, Венюс московит проигралась дотла. Среди приглашенных был граф Сен-Жермен…" Ну и дальше — три карты! три карты! три карты!

Теперь засмеялся Федор Михайлович.

— Милая Юка! Кажется, Лассаль сказал: "Учитесь, учитесь, только не по журнальным статьям!" Я бы к этому добавил: "Не изучайте историю по оперным спектаклям и кинофильмам!"

— Так ведь и у Пушкина тоже… — вспыхнула Юка.

— Пушкина полезно перечитывать. У него Томский рассказывает историйку о благородном и таинственном чудаке Сен-Жермене и трех картах. Модест Чайковский для оперы изложил эту историйку корявыми стихами и зачем-то сделал Сен-Жермена паскудником, который потребовал неблаговидной платы за услугу…

— Так что, этот граф был на самом деле? — сказал Антон. — Я думал, просто, так, сочинение из головы…

— Нет, — сказал Федор Михайлович. — Сен-Жермен не "из головы", а личность историческая. Историки удостоверяют, что Сен-Жермен посетил Петербург, был другом Григория Орлова и участвовал в заговоре против Петра Третьего.

— Выходит, он был шпион? — сказал Антон.

— Вероятно, и шпион тоже. Во всяком случае, в этом был уверен его современник Казанова, который в таких делах, несомненно, разбирался, так как сам был шпионом. Но в отличие от Казановы, Сен-Жермен мемуаров не писал и остался личностью загадочной. Известно, что он без конца путешествовал, знал много языков, был очень богат, но происхождение его богатства темно и непонятно.

При французском дворе он появился, очаровав маркизу Помпадур, а Людовика Пятнадцатого покорил тем, что надтреснутый королевский бриллиант мановением руки превратил в целый, отчего тот стал втрое дороже.

— Так это же настоящее чудо! — сказала Юка.

— Или ловкость рук. Подменить треснутый бриллиант целым не так уж трудно. Наш иллюзионист Дик Читашвили делает штуки посложнее — прикрывает пустую ладонь платком, а когда поднимает платок, на ладони оказывается большая стеклянная ваза с водой, в которой плавают золотые рыбки. Чтобы приобрести расположение короля, стоило подменить плохой бриллиант хорошим.

— А я знаю — он был гипнотизер! — убежденно сказала Юка.

— Возможно, он и обладал силой внушения, однако сильнее всякого гипноза на людей действует их собственное воображение. Сен-Жермен сам распускал легенды о себе, еще больше их создавали другие. Говорили, что он обладает эликсиром долгой жизни, может делать золото, живет так долго, что будто встречался с Иисусом Христом, ну и прочие чудеса в решете.

— Обыкновенный обманщик! — сказал Толя.

— Я бы сказал иначе: умный и очень ловкий мистификатор.

— А шо оно такое — мистификатор? — спросил Сашко.

— Ну… человек, который не просто обманывает, а себя и свои поступки окутывает всевозможными тайнами, загадками. А вера в тайны и загадки живуча. Даже в 1938 году кое-кто утверждал, что Сен-Жермен проживает в Венеции в одном из дворцов на Большом канале…

Если бы Юка попала в Венецию, она, наверно, обязательно разыскала бы таинственного графа…

Ребята засмеялись. Юка улыбнулась тоже, но отрицать не стала.

— Если он такой мошенник, — сказал Антон, — почему его не разоблачили?

— Пробовали. В прошлом веке император Наполеон Третий приказал собрать все материалы о Сен-Жермене в один архив, чтобы выяснить, наконец, кто он и что делал. Но тут развернулась франко-прусская война, во время осады Парижа в архив попала бомба, и все сгорело.

— Вот! — торжествуя, сказала Юка. — Это он сам!

— Что сам?

— Он не хотел, чтобы доискивались, и все уничтожил!

— Ну да, граф Сен-Жермен превратился в пушечное ядро и шарахнул по архиву.

На этот раз засмеялся даже Сашко, но это не поколебало уверенность Юки в том, что Сен-Жермен причастен к пожару в архиве.

— Он же мог выстрелить!

— Немцы не могли вести прицельного огня во время осады. Они лупили по Парижу наобум, для устрашения…

Вот мы уже пришли, и, я надеюсь, деловая обстановка сельсовета вернет тебя на землю из заоблачных высей ненаучной фантастики…

Ивана Опанасовича в сельсовете не было. Секретарша сообщила, что председатель с утра уехал в область, а потом позвонил оттуда и сказал, что переводчика того американца уже выписали из больницы, они скоро приедут вместе и чтобы передать это председателю колхоза.

Она передала…

— Мы подождем в кабинете, — сказал Федор Михайлович. — Там прохладнее…