Бог знает, что делается в этой редакции! Самая последняя новость — Валент и Вавринцова. Брак по взаимному расчету. Валенту срочно надо жениться, а Вавринцова хочет использовать такую возможность. Как раз сейчас, когда главный хочет назначить ее заведующей отделом! Действительно, кого же теперь назначат? Поговаривали о Гронце, но этот откажется, не пойдет. Кто-то упомянул Флигера, но тот якобы подал заявление об увольнении… Странно! Чего это Флигеру вздумалось уходить? Теперь, когда открывается такая возможность?! Он стал бы хорошим заведующим, управляемым. Надо поговорить о нем с главным редактором и заставить Флигера забрать заявление.

Освальд посмотрел на часы: без трех минут половина первого. Он встал. На столе у него лежал маленький колокольчик, который когда-то давно ему подарили на день рождения. С тех пор этим колокольчиком каждую пятницу он созывал редакцию на летучку. К этому звуку давно уже привыкли, и это никому не казалось смешным. Освальд взял колокольчик, вышел в коридор, резко зазвонил и выкрикнул:

— Летучка!

3

— Можем начинать? — обратился к присутствующим Порубан, и звук его голоса сразу оборвал шум в комнате. — Подводим итоги двадцать шестого номера. Одновременно хочу вам сообщить, что Матуш Прокоп назначен моим заместителем.

И хотя все в редакции уже знали о назначении, все с любопытством посмотрели на Прокопа. Главный повернулся к Прокопу:

— Пожалуйста, начинай разбор.

Прокоп развернул перед собой газету и с минуту молчал, словно не знал, с чего начать. Потом вдруг засмеялся с облегчением и посмотрел на своих коллег.

— Еще утром я не знал, что назначен на эту должность, — по его голосу чувствовалось, что он хочет разрядить напряжение и как-то смягчить ситуацию. — Я еще не привык… Надеюсь, что все мы привыкнем. — Молчание редакции означало согласие, все поняли, что перед ними сидит все тот же самый Прокоп.

— Итак, двадцать шестой номер, — продолжал он деловым тоном и взглянул на газету, разложенную перед собой. — Мы вышли в начале лета, когда начинаются каникулы и отпуска. Но этот номер нельзя назвать отпускным, развлекательным… Здесь собрано несколько материалов об охране окружающей среды. Это почти документы. Если когда-то, спустя годы, какой-нибудь любознательный читатель или же историк будет перелистывать этот номер, он получит картину загрязнения окружающей среды и прочтет о том, как мы боролись против этого. Однако мы делаем газету не для потомков, а для наших современников. Боюсь, что они будут поражены тем, как это выглядит сегодня, и, возможно, спросят нас, все ли мы делаем для того, чтобы улучшить отношение к окружающей среде… — Он отхлебнул кофе. Лица коллег были сосредоточены. — Да, мы можем спросить самих себя, в наших ли силах сделать большее… Передовая статья посвящена топливно-энергетической базе и проблемам экономии энергии. Это наши болевые точки. Мы знаем, что каждый год цены на энергию и сырье растут. У нас мало сырья, почти все его виды нам приходится ввозить… Поэтому, как мы распоряжаемся сырьем и как экономим энергию, — вопросы первостепенной важности. Передовая статья пытается ответить на это, но, с моей точки зрения, делает это недостаточно убедительно. Дело не в том, чтобы ставить все новые и новые вопросы. А в том, что мы должны искать ответы. Я снова спрашиваю: достаточно ли мы компетентны для этого? Хватит ли у нас смелости?

Он слегка пожал плечами.

— Другая сторона этой проблемы касается загрязнения окружающей среды. Значительную часть отходов выбрасывают в воздух тепловые электростанции, нефтеперегонные заводы и атомные электростанции. Атмосфера загрязняется отходами, предприятия выключают очистные установки, поскольку они потребляют много электроэнергии. Мы часто экономим там, где нельзя… — Он перевернул страницу. — На второй полосе у нас краткие заметки и комментарии. Я не буду давать оценку каждому материалу, остановлюсь только на статье об окончании учебного года в школах…

Он посмотрел на окно, как будто искал за ним лето, о котором собирался говорить, но за окнами было пасмурно и чувствовалось приближение грозы.

— Наше просвещение измучено постоянными реформами. Не проходит и двух-трех лет, как меняются учебники, основы преподавания, вся система обучения. Последствия этих частых перемен вы легко можете себе вообразить. Это порождает стихийность, а потом и проблемы с распределением выпускников… Нам нужны специалисты в области электроники, кибернетики, ядерной физики, нужны строители, химики. А их мало. Зато выпускники гуманитарных факультетов не могут найти себе работу и болтаются без места. Попробуйте только в Братиславе устроить на работу врача, социолога, юриста или филолога… Для этого надо иметь влиятельных знакомых! Влияние требуется и для вступительных экзаменов и вообще для всяких закулисных нажимов…

Я хочу сказать, — продолжал Прокоп, — что данный материал не рассматривает проблем, о которых я тут сейчас говорил. А мы не можем делать вид, что не знаем о них. Однако порой очень трудно назвать вещи своими именами… — Он перевел взгляд на третью полосу. — На третьей, как вы знаете, мой репортаж о нефтехимическом комбинате… Я не буду сам себя оценивать… хочу только сказать несколько слов, чтобы разъяснить ситуацию. Комбинат представляет опасность для Грона и всех его окрестностей. Случаю было угодно, чтобы именно в эти дни там произошла авария, о которой я предупреждал. Я поехал туда снова и встретился с директором комбината… Это была довольно неприятная встреча, и у меня осталось ощущение, что мы, журналисты, виноваты в тех недостатках, о которых пишем… — Он перевернул страницу. — Если хотите, мы можем поговорить об этом позднее, а сейчас — разворот четыре-пять. Я нахожусь в некоторой растерянности… Здесь репортаж о братиславском автозаводе, интеграция в странах СЭВ, комментарий к туристскому буму, беседа с заместителем министра просвещения… Гм… Каждый из этих материалов лишь перечисляет трудности…

Он замолчал, словно ждал, что кто-нибудь выскажется, но все молчали.

— Беседа с зам. министра — вообще пустое место. И это не его вина, а исключительно автора. Он должен был ставить острые вопросы, не позволяя уходить от ответов и повторять всем известные истины. А кроме того, эта беседа лишь повторение комментария со второй полосы…

Клиштинец наклонился над столом, словно хотел высказаться. Оба материала, которые сейчас критиковал Прокоп, готовил экономический отдел, и между двумя заведующими бывали частые столкновения по поводу качества статей. Почти на каждом совещании Клиштинец и Прокоп ссорились, сейчас, однако, Клиштинец не сказал ни слова. Он замер, потом в растерянности потянулся за чашкой и выпил кофе.

Прокоп испытующе взглянул на Клиштинца.

— Мои критические замечания касаются материалов всего этого разворота, — сказал он уже более миролюбиво, — то есть и материалов нашего отдела. К сожалению, лучших у нас не было. При составлении номера нам надо бы уделять больше внимания качеству материалов, а не тому, какой отдел их поставляет. Если отдел дает хорошую статью, пусть она идет в номер вне зависимости от того, на какой странице мы ее опубликуем…

Все поняли, что это пошла полемика с главным редактором, который строго следил за тем, чтобы выдерживалось разделение полос между отделами. Прокоп же теперь хотел внедрить идею открытых полос, чтобы тем самым стимулировать конкурентную борьбу среди редакторов. Порубан молчал, перечитывая какие-то записи, разложенные перед ним на столе.

— Да и заметка о туризме в преддверии сезона не выдерживает даже среднего уровня материалов этого разворота, — вернулся к разбору Прокоп. — Скверная заметка. Автор пишет о том, сколько прибавилось спальных мест, сколько приезжает к нам туристов и сколько наших путешествует за рубежом… Ну что ж, все это прекрасно. Но ни слова о том, в каком состоянии наши гостиницы, как варварски мы уничтожаем природу, как плохо работает сфера обслуживания…