Что случалось со мной считанные разы. В последний раз я плакал, когда мама сказала, что ей нужна операция, а до того – в четырнадцать лет, в день, когда от нас ушел папа.
Я шмыгаю носом и торопливо вытираю его свежей салфеткой.
– Слишком остро, – говорю и мысленно одергиваю себя. Я не потерял Сэма. Мы как были, так и остались друзьями.
Я ем.
Он ест.
Между нами висит неловкая тишина, и звон столовых приборов о тарелки звучит слишком громко.
Потом он поднимает глаза и смотрит на меня долго-долго, пока оно не превращается в игру, кто первым отведет взгляд. И когда я, не выдержав, отворачиваюсь, а он хмыкает и пинает меня под столом, мне хочется наклониться, положить ладонь ему на затылок и крепко поцеловать.
Что теперь я вряд ли смогу когда-нибудь сделать. Грезить, конечно, приятно, но бесплодные мечты разрушают. Я должен остановиться.
Мы заканчиваем обедать. Я так и не понял, что ел.
– Вкусно было. – Сэм похлопывает себя по животу. Потом косится на кассовый аппарат и резко встает. – Я… отойду в туалет, – говорит он, и перед уходом его глаза вспыхивают нервным, взбудораженным блеском.
И моя любовь к нему становится еще немного сильнее.
Я смеюсь, потому что, черт побери, или смех, или слезы. А после оплачиваю наш счет.
Глава 7
Сэм
Когда мы с Люком выходим из ресторана, я не могу сдержать дерзкой улыбки. Мне, наверное, стоило бы устыдиться того, что я вынудил его заплатить вместо себя 18 долларов, но я не испытываю стыда. Я чувствую себя… хулиганом. И в этом есть нечто освобождающее.
Словно мой внутренний папа отправился на каникулы, и новому Сэму позволено слегка пошалить.
Я издаю смешок, и Люк отвечает мне странноватой усмешкой. Достав ключи, он показывает на припаркованный у тротуара пикап.
– Вот моя.
– Моя «хонда» стоит через две улицы. Встретимся там… куда бы мы ни двинули дальше?
– Дальше? – Люк вопросительно глядит на меня, потом его взгляд опускается к моим кулакам, которые я запихиваю в карманы.
– Угу. Я думал, мы зависнем вместе до вечера. Или ты занят?
Он качает головой.
– Нет. Хорошая идея. Мне нравится. Оставь свою машину тут и прыгай в мою.
Я делаю, как он сказал, и через 15 минут мы едем по побережью. Люк водит очень уверенно, у него всегда все под контролем. Мне нравится, что, сидя с ним рядом, можно дремать и, несмотря на слепые повороты, чувствовать себя в безопасности.
Я перевожу взгляд с его рук на руле на усыпанные домами крутые холмы. Потом смотрю в свое окошко на море, окаймляющее шоссе бирюзой.
– Джереми скоро захочет ученические права.
– Он уже такой взрослый? – Люк оглядывается на меня и, качнув головой, опять сосредотачивает внимание на дороге. Его большие пальцы потирают поверхность руля. – Он так быстро растет. – Я различаю в его словах вздох и понимаю, чем он был вызван.
– О да. Как подумаю, что он в том самом возрасте, когда я стал отцом… становится жутковато.
Проходит пара минут, и я, прислонившись щекой к окну, тоже вздыхаю. У меня появляется неожиданная потребность сбросить тяжесть с груди. Объяснить, почему мне нужны эти безбашенные недели.
– История в том, – говорю я, – что я никогда не считал отцовство своим главным предназначением. Все пятнадцать лет жизни Джереми я притворяюсь. Половину времени я понятия не имею, что делаю.
Я смеюсь над собой, но мой смех звучит пусто.
– А в другую половину… – Я замолкаю. То, что я собирался сказать, звучит… слишком сентиментально, пусть это и правда.
Люк переключает передачу.
– А в другую…?
Я выпрямляюсь и смотрю на него. Пожимаю плечами, словно небрежность этого жеста может как-то компенсировать сентиментальность признания.
– В другую половину мне помогаешь ты.
У Люка вырывается тихий, свистящий вздох. Он бросает взгляд в зеркало заднего вида, а потом внезапно уводит пикап к широкой обочине, сделанной для разворота на узкой дороге. Поставив пикап на ручник, он поворачивается ко мне.
– Мы все притворяемся. Уверен, для Кэрол все точно так же. – Его голос надламывается, когда он добавляет более тихо: – Я и сам большую часть времени ощущаю беспомощность.
Я киваю, хотя их с Кэрол притворство всегда кажется намного правдоподобнее моего.
– Я боюсь, что в один прекрасный день Джереми посмотрит на меня и поймет, кто я на самом деле. Мошенник.
Люк начинает возражать, но я жестом останавливаю его.
– Просто я так сильно нервничаю. Я не знаю, чего ожидать. Мой опыт в пятнадцать лет и его – слишком разные. Я боюсь, что не смогу найти к нему верный подход и все испорчу. И… – Веки щиплет, и я, прогоняя слезы, моргаю. – Хочешь правду, Люк? Я ужасный отец.
– Притворство не делает тебя ужасным отцом, – произносит он. Наклоняется вперед, и мне кажется, что он хочет меня утешить. Я тоже хочу этого, но боюсь, что тогда атмосфера вконец станет неловкой. Да и не заслуживаю я, чтобы меня утешали.
– Проблема не только в притворстве, – тихо говорю я. – Черт, я ненавижу себя за такие мысли, но иногда просто не могу удержаться. Я завидую ему, Люк.
Моргнув, Люк перемещается обратно к себе на сиденье.
Я тру большим пальцем лоб. Потом пожимаю плечами.
– Мне не довелось прожить те годы, которые начинаются у него. Я не успел завести классных друзей и наделать глупостей, над которыми сейчас мог бы смеяться, ну знаешь, вроде вечеринок во время отъезда родителей.
Я качаю головой. Мне было всего 14.
– Единственное, что я получил от подростковых лет, – это первый раз с Кэрол. Мы даже встречаться не начали! У нас была всего одна ночь. Причем совсем не такая, как я себе представлял. Вот и все. Потом появился Джереми, и – бац – я папаша.
Я снова смеюсь, но это нервозный смех.
– Просто… просто мне бы хотелось многое сделать иначе. Я смотрю на него и хочу узнать, каково это: жить без забот. Иногда я так устаю от ответственности.
Я отворачиваюсь от мягкого, неосуждающего взгляда Люка и смотрю вдаль, на море.
– Вот почему я составил список. И слинял в ресторане, чтобы ты заплатил за меня…
Украдкой покосившись на Люка, я с удивлением вижу, что его губы сложились в улыбку. Заметив, что я подглядываю, он говорит:
– И это твой максимум? Брось, Сэм, считай этот отпуск своим шансом как следует оторваться. Расслабиться по-настоящему. – Его тон становится чуточку кислым. – Свидание с Ханной это уже кое-что, но немного… ванильно, тебе так не кажется? Есть и другие вещи, которые можно попробовать сделать.
В его голос проникает серьезность.
– Я тебя понимаю, – говорит он. – И не считаю ужасным отцом. Знаешь, просто чтобы тебе стало спокойнее… я буду счастлив ненадолго снять с тебя груз ответственности. Я могу, например, забирать Джереми из школы, как раньше.
Осев на сиденье, я облегченно киваю. За моей спиной – Люк.
– Он теперь возвращается на автобусе. Кроме вторников, когда у него тренировка. Но я могу и сам, так что ты не обязан.
– Когда дело касается помощи Джереми, – Люк заводит машину, – ни о каком «обязан» не может идти и речи, окей? Я сам так хочу.
Я смеюсь – на сей раз по-настоящему.
– Надеюсь, ты не передумаешь, когда начнешь учить моего сына водить! Потому что если этим займусь я, то меня точно хватит инфаркт.
Глава 8
Джереми
Стивен качает головой – в четвертый раз за день.
– Ох, как же ты мне будешь должен, – говорит он, но легкий блеск в его взгляде сообщает мне, что он типа как совершенно не против того, что мы собираемся провернуть.
Я открываю дверь в мамин дом. Она еще не пришла, но может появиться в любую минуту.
– Итак, – Стивен идет прямиком к холодильнику и достает пакет шоколадного молока, – мы просто подержимся за руки, да?