Люк, балансируя на ножках стула, откидывается назад. Ямочки возвращаются, и похоже, на сей раз они собираются задержаться. В его взгляде опять появляется нечто новое. И я намерен выяснить, что…

– Пап? Люк? – кричит Джереми из коридора. Следом раздаются его шаги – я слышу, как он лениво шаркает по ковру, и меня тянет сказать, чтобы он поднимал ноги, но я знаю, что подобные замечания в одно ухо влетают, а из другого вылетают. Я научился выбирать свои драки, и хотя звуки хрр-хрр раздражают меня, я пытаюсь их игнорировать.

Я скрежещу зубами.

– Мы здесь, – говорю, барабаня пальцами по столу.

Он заходит с парой учебников и потрепанной тетрадкой подмышкой. На нем, как и на мне, джинсы и коричневая футболка, и я рад, что Джереми достался нос-кнопочка Кэрол и ее тонкие губы, иначе казалось бы, что я смотрю на себя самого в четырнадцать лет. И я не уверен, что тогда хоть на миг выпустил бы его из своего поля зрения.

Джереми вертит головой, глядит то на меня, то на Люка, с усмешкой, которая, я знаю, рано или поздно втянет его в неприятности с девушками. Его лицо начинает сиять, как на одной игре, когда он, забив гол, принес своей футбольной команде победу.

– Фак, Люк, ты вернулся!

– Не выражайся, – рычу я, используя низкую раскатистую интонацию, которую был вынужден выработать еще в первые годы отцовства. Джереми, как всегда, выпрямляется и кивает. Но хулиганское выражение его лица остается на месте.

– Блин, Люк, ты вернулся!

Скрыв улыбку, я поднимаюсь и хлопаю своего мальчика по плечу.

– Ну вот, разве сложно было? – Я ерошу Джереми волосы. В прошлом году он в какой-то момент возненавидел эту мою привычку, но я так и не смог с ней расстаться.

Хмуря брови, он выворачивается из-под моей руки и бросает учебники на свободную половину стола.

У Люка приготовлена для Джереми их секретная товарищеская улыбка.

– Ого, парень, ну ты и вытянулся. Давненько не виделись. – Они дают друг другу пять и обмениваются смешным рукопожатием.

– Вот-вот. Знаешь, как папа хандрил без тебя. Ты… – он косится на меня… – офигеть как долго не приезжал.

Я снова усаживаюсь на стул. Люк несколько раз быстро моргает и громко сглатывает. По тому, как он стискивает край стола, я понимаю, что он тоже скучал по нам.

– Да. Слишком долго.

– Не так уж я и хандрил, – бубню я, хотя это полнейшая чушь и неправда. – Я много читал.

По какой-то причине зеленые глаза Люка заинтересованно вспыхивают. Он направляет их на меня и складывает на груди руки.

– Что именно?

Я подбираю вилку и показываю на его тарелку.

– Твои спагетти скоро остынут.

Он начинает быстро поглощать ужин, и я знаю, почему он торопится: чтобы повторить свой вопрос. Покачав головой, я сосредотачиваюсь на Джереми, который, покусывая губу, просматривает нечто похожее на список задач.

Я не знаю, какого вопроса мне хочется избежать больше всего. Насчет математики, чтобы не выставить себя папашей-невеждой, или о книгах, чтобы не показаться претенциозным придурком.

Может, они уравновесят друг друга?

Люк накручивает на вилку остатки спагетти, и усмешка, которая появляется у него на губах, когда он подносит вилку ко рту, помогает мне сделать выбор.

– Так с чем тебе надо помочь? – Я вскакиваю и встаю у Джереми за спиной. За его плечом виднеется нагромождение чисел и треугольников.

Стул Люка скрипит тем же хрр, когда он отодвигает его. Подойдя к нам, он заглядывает Джереми за второе плечо. Проходит пара секунд. Люк поднимает глаза на меня, и на его лице появляется такое же, как у меня, недоуменное выражение – что это, черт побери? Смеясь, я пожимаю плечом, потом придвигаю свой стул ближе к Джереми, а Люк делает то же самое и садится с другой стороны. Мы оба берем по учебнику.

– Кажется, я типа все понял, – говорит Джереми, царапая что-то в тетрадке. – Хотя нет. Так не сойдется.

Мы с Люком переглядываемся, и я понимаю, что мы думаем об одном и том же. Вечер обещает быть долгим. Мы открываем учебники и приступаем к делу.

Мы заканчиваем в четверть одиннадцатого, когда числа у меня в глазах начинают двоиться.

Швырнув карандаш на стол, Джереми откидывается назад и потягивается.

– Не понимаю, зачем вообще нужна математика.

Я слышу слова отца прежде, чем успеваю цензурировать их.

– Математика очень важна. Поверь, понимание чисел и того, как они работают, может много поведать о мире.

Он что-то невнятно бормочет, затем, зевнув, говорит:

– Слушай, Люк, можно спросить тебя кое о чем действительно важном?

Я рычу, и Джереми ухмыляется.

– Что такое, Джереми? – спрашивает Люк, его рот дергается, словно он сдерживает улыбку.

– Короче, у нас, у «Пингвинов», типа как ничья с «Восточными Львами», потому что футбольный финал в прошлом месяце отменили. Но мы с командой все равно хотим с ними сыграть. Ты не мог мы помочь нам с организацией матча? Уж мы начистим им задницы.

Улыбка на сияющем лице Люка расцветает в полную силу.

– Это не повлияет на официальные результаты…

– Мы знаем. Но они тренируются на соседнем поле и все время выделываются. Поверь, они хотят этого не меньше, чем мы. – Джереми вскидывает в воздух кулак. – Мы собьем с них спесь!

Я качаю головой.

– Хм-м, я, пожалуй, поболею за «Львов». Будет приятно посмотреть, как спесь собьют с вам.

– Пап!

Я хохочу. Хочу взлохматить ему шевелюру, но сдерживаюсь.

– Ну так что? – Джереми смотрит на Люка. – Сможешь помочь нам?

Люк притворяется, будто раздумывает, морщится, словно задача предстоит не из легких. Когда Джереми наклоняется и шлепает его по руке, он смеется.

– Конечно. Я попрошу, чтобы вам разрешили воспользоваться нашим школьным полем и раздевалками.

– Есть! – просияв, восклицает Джереми. Утыкается взглядом в учебник, но по тому, как он закусывает губу и ухмыляется, я понимаю, что его мысли далеки от задачек по математике.

Джереми откидывается на спинку стула. Потом произносит, не поднимая глаз:

– Пап?

Я узнаю́ этот тон – вкрадчивый и осторожный. Он собирается о чем-то меня попросить, но не уверен, получит ли разрешение.

Люк, судя по его взгляду на Джереми и приподнятой брови, тоже узнает этот тон.

– Да? – отвечаю я.

– Ты же знаешь, что в среду школа заканчивается?

Та-ак…

– Знаю.

– В общем, Саймон приглашает народ на ночевку, и я хотел бы пойти. Можно?

С его просьбой что-то неладно, и на то, чтобы сложить два и два, у меня уходит секунда. Я усмехаюсь. Обычно Джереми спрашивает разрешения переночевать у друзей уверенно и небрежно. А тут он мнется, начал издалека… Во мне немедленно просыпаются подозрения.

– На ночевку? А там будут девочки?

Джереми заикается, у него дергается глаз, и я уже знаю, каким будет ответ. Люк тоже. Иначе он бы сейчас не качал головой.

– Не получится, Джереми. Твой папа сказал мне, что в тот вечер хочет сходить вместе с тобой в кино и отпраздновать окончание учебного года.

– Придумаешь тоже, Люк, – отзывается Джереми. – Чтобы папа что-то спланировал? Да никогда. – Мой мальчик оглядывается на меня и выгибает бровь с таким видом, словно уверен, что слова Люка – неправда. Вздохнув, он берет карандаш и начинает рисовать на тетрадной странице каракули. – В смысле, да, девчонки ненадолго тоже придут, но они все из нашего класса.

Все из их класса… с которыми он ежедневно встречается и о которых, без сомнения, фантазирует… да, потому что о них можно не беспокоиться…

– Люк не обманывает, – говорю я, ощутив потребность его защитить. – Мне дали отпуск, и я хочу, чтобы мы куда-нибудь вышли. Прости, Джереми, но мой ответ на ночевку – нет.

Джереми, судя по виду, готов возразить, но затем он оседает на стуле и резко кивает.

– Ну и ладно. – Не глядя на нас, он начинает торопливо собирать свои вещи. Потом бормочет: – Пока. – И уходит.