— Я думал, что вы шпион, или убийца, или что-то в этом духе. Вы, разумеется, не выглядели так, словно вам место там, где вы находились, и поэтому я выбрал наименее кровавый путь, какой только мог придумать, чтобы принудительно вывести вас на открытое пространство. Это сработало, вы оказались не тем, чего я ожидал, и я извиняюсь. Вот. Мир?

Она поколебалась, а потом лицо ее смягчилось в смущенной улыбке. Она протянула руку:

— Мир!

Он поцеловал ее, вместо того, чтобы пожать, и она повернулась, довольная, обратно к своим приборам.

— Знаете, на самом-то деле вы были правы. Мне было совершенно нечего делать там, где я находилась. Равно как и заниматься тем, чем я занималась. Неужели я со спины выгляжу такой похожей на убийцу?

— Напротив, напротив.

Затем внезапно:

— Ваш босс очень привлекает вас, не правда ли?

Ее лицо дернулось вверх от удивления. Иной подумал бы, что он только что раскусил одну из величайших тайн вселенной. О Древо, неужели она настолько наивна?

— Право… право, что за предположение! Какая совершенно нелепая мысль! Что заставляет?.. Э, у вас есть какие-нибудь вопросы о корабле? Если нет, то я за…

Он поспешно спросил:

— Почему, хотя этот корабль бесконечно сложнее челнока, обоим требуется одинаковый экипаж из трех человек?

Он знал ответ, но хотел поддержать разговор.

— Причина вот, прямо тут…

Она показала на ряд огоньков и приборов вокруг лих. Из-за того, что они столь сложны, требуется. много автоматики просто для управления. На самом деле «Славная Дырка» большую часть времени прекрасно управляется сама собой.

— Если не считать передачи инструкций и принятия решений, мы находимся здесь просто на случай непредвиденной ситуации. Например, межзвездная навигация чересчур сложна для ума человека или транксов, чтобы управиться с ней на любом действительно практичном уровне. Звездолеты должны управляться машинами, иначе они вообще были бы невозможны.

— Понимаю. Под мелкими ситуациями и непредвиденными вы подразумеваете вещи вроде перехода?

— О, от перехода нет никакой настоящей опасности. Компании любят превращать это в большое дело, чтобы вызвать у пассажиров легкую дрожь возбуждения. Разумеется, время от времени услышишь о каком-нибудь происшествии. Допустит метеор нарушение границ гравитационного колодца во время смещения, а шансов на это — миллион к одному, и корабль вывернется наизнанку или совершит что-то равно странное. Это настоящие исключения. Трилевидение и фотогазеты раздуют это происшествия до масштабов, совершенно не соответствующих их частоте. Обычно от этого не больше неприятностей, чем если перешагнуть с суши на плывущую лодку.

— Рад это слышать. Не думаю, что мне доставило бы удовольствие оказаться вывернутым наизнанку. Это случилось со старым «Куррионом», не так ли?

— Ну да. Это было в две тысячи четыреста тридцать третьем году, по старому календарю. На самом деле нам приходится беспокоиться только о том, чтобы поддерживать центр поля расположенным постоянно по отношению к вееру и генератору. Об этом по большей части заботятся компьютеры. Коль скоро оно упадет слишком далеко впереди или слишком близко, придется остановить корабль, а потом начать все заново. Это отнимает массу времени на ускорение и торможение, а дело это не только дорогое, но и хитрое. Если поле начнет вибрировать, корабль может рассыпаться на куски. Но, как я сказала, со всем этим за нас справляются компьютеры. Исключая, конечно, непредвиденные обстоятельства.

— Я никогда не бывал раньше на корабле с КК-двигателем. Хоть я и не физик, не могли бы вы дать мне быстрое объяснение, как действует эта штука? Такое, что мог бы понять даже мой простой ум?

— Ладно, — вздохнула она. — Генератор Каплиса… а именно его мы и держим на «веере» впереди… делает вот что: он по существу производит мощную концентрацию гравитационного поля на носу корабля. Как только это поле превышает естественное поле корабля, корабль движется к нему, естественно притягиваемый телом с большей массой, чем у него самого. Являясь частью корабля, КК-двигатель, перемещаясь вперед, настроен сохранять поле на постоянном расстоянии от корпуса судна. Поэтому поле тоже передвигается вперед. Корабль опять пытается догнать его, и так далее до бесконечности. Поле по существу тянет корабль, вместо того, чтобы толкать его, как делают ракеты челнока. КК-суда на самом деле передвигаются серией непрерывных рывков, настолько стремительных, что они кажутся одной плавной тягой. Скорость корабля определяет увеличение или уменьшение размеров поля. Так как гравитация является волновым, а не корпускулярным видом энергии, то на нее приближение к скорости света влияет на так, как на массу. КК-поле создает позади себя конусовидную зону напряжения, в которой масса ведет себя иначе, чем при нормальных обстоятельствах. Вот почему, когда мы превышаем скорость света, я не вижу сквозь вас или что-нибудь в этом роде. Коль скоро мы совершаем этот первоначальный прорыв или «переход», скорость нашего путешествия страшно возрастает. Это что-то вроде скачка верхом на очень хорошо управляемом снаряде СККАМ. Наша первоначальная мощь берется от небольшой водородной «запальной свечи» — иногда я гадаю, откуда взялось это выражение, — установленной неподалеку от генератора, расположенного в трубчатой части корабля. Коль скоро поле возникло, его можно в определенной степени «канализировать». Именно отсюда мы и получаем гравитацию для корабля и энергию для освещения, автобара и всего прочего. На случай отказа двигателя имеются заготовки для превращения веера в старый двигатель конного типа, получающий энергию от водородной свечи. Потребовалось бы двенадцать лет при наивысшей его скорости, чтобы добраться до Кабеля от Мотылька, ближайшей населенной планеты. А дальше в пространстве — там, где звезды более рассеяны, дело обстоит еще хуже. Но лучше через двенадцать с чем-нибудь лет, чем никогда. Оказавшиеся на мели корабли спасали-таки этим способом — тех, что сумели преодолеть трудности вроде отсутствия продовольствия или безумия. Но процент отказа у КК-двигателей мизерный. Только изредка человеку удается раздолбать его.

— Спасибо, — поблагодарил ее Флйнкс. — Это помогает… в некотором роде.

Он бросил взгляд на Вульфа, увидел, что тот совершенно погрузился в работу, и понизил голос:

— Между прочим, я думаю, что вы, возможно, неправильно представляете себе, что такое Рысь.

— Проститутка, — автоматически ответила она.

— Угу, Рыси — это группа прекрасных честолюбивых женщин, не рассматривающих пожизненный брак как конечный итог развития цивилизации. Они предпочитают переходить от одного интересного мужчины к другому.

— Именно так я и слышала. И видела, Все равно это вопрос мнения.

Она подчеркнуто фыркнула.

Он направился к выходу.

— Поэтому, я думаю, вам незачем беспокоиться, что Сиссиф или любая другая остановится на вашем коммерсанте навсегда.

— Слушайте! — закричала она. — В последний раз вам говорю, я… — она резко снизила тон, когда Вульф с любопытством посмотрел в ее сторону: — Яне влюблена в Максима Малайку!

— Разумеется, разумеется, — отозвался из дверей Флйнкс. — Это сразу видно.

И лишь короткое время спустя, просматривая видеозапись в своей каюте, он вдруг сообразил, что пропустил переход,

VIII

Телин ауз Руденуаман непринужденно отдыхала в своих комнатах большого поместного комплекса тетки. Одета она была скудно, то есть по меньшей мере столь же мало, как и огромный мужчина, стоявший перед зеркалом, восхищаясь игрой своих мускулов.

— Рори, — обратилась она к потолку. — Ты ведь любишь меня, не правда ли?

— Гммм, угум, — отозвался мужчина, сгибая колено и разминая мускулы предплечья.

— И ты сделаешь для меня все, что угодно, не правда ли?

— Угум, — гммм.

— Тогда почему же, — внезапно закричала она, — ты, черт возьми, ничего не сделал этим утром, когда старая ведьма набросилась на меня?