Они миновали несколько судов на парковочной орбите вокруг планеты, включая одну из огромных заправочных станций для челноков. Некоторые из гигантских судов находились под погрузкой или разгрузкой, вокруг них плавали, искрясь, словно алмазная пыль, люди в скафандрах. Глаза юноши впитывали все. Один раз, когда челнок повернул на девяносто градусов вбок и двинулся по прямой на стыковку со звездолетом, в поле зрения величественно вплыла находившаяся под ними планета.

Под этим углом зрения были ясно видны знаменитые кольца-крылья. Лучистые масляно холодные слои камня и газа в соединении с блестевшими сквозь разрывы в облачном покрове, как сапфиры, озерами делали планету более чем когда-либо похожей на земное насекомое, в честь которого ее назвали.

Он лишь на короткий миг увидел мельком их корабль «Славную Дырку». Этого оказалось достаточно. Зажатая между раздутыми грузовозами и пузатенькими транспортными судами, она выглядела, словно породистое животное на скотном дворе. Хотя она и имела (это было неизбежно) форму корабля с КК-двигателем, дирижабля, воткнутого в конец разводного ключа, контуры ее отличались от других судов. Один конец отводился для размещения пассажиров и груза, а поршень другого служил нагнетающим вентилятором для позигравитационного двигателя. Вместо того, чтобы быть широким и неглубоким, как тарелка, нагнетающий вентилятор «Славной Дырки» был уже и глубже, как кубок. А пассажирско-грузовой отсек хоть и походил на дирижабль, но был вытянутым, заостренным. Просто по одному внешнему виду всякий мог определить, что «Славная Дырка» летала быстрее любого грузовика или космического лайнера. Она была одним из самых прекрасных среди когда-либо виданных им предметов.

Он ощутил легкое подергивание ремней, когда челнок состыковался с переходным шлюзом большого корабля. Следуя инструкциям стюарда, он освободился от сдерживающих ремней и поплыл вслед за другими в трубу-пуповину, перебирая руками по выдвижной лестнице. Роскошь «Славной Дырки» по сравнению с описанными ему грузовиками вскоре сделалась очевидной. Шлюз звездолета был отделан мехом.

Стюард и Малайка обменялись короткими фразами, и молодой человек в форме поплыл обратно в — трубу, таща за собой трос. Спустя немного времени дверь закрылась, и они оказались практически отделенными от челнока.

— Если вы все последуете за мной, держитесь за скобы, мы перейдем в салон.

Малайка поплыл к выходу из шлюза.

— Ата, ступай с Вульфом в рубку и заводите двигатель. Давайте-ка устроим здесь какую-то приличную гравитацию. Я вам не буибуи, чтобы ткать собственную паутину! Вы знаете, где ваши каюты.

Ата и Вульф уплыли в боковой проход.

— Остальным же я покажу номера сам.

Салон представлял собой сказочную страну из стекла, дерева и пластика. По всему большому помещению висели на тонкой, но прочной сети из пластиковой паутины пузыри из хрусталя, содержащие разные виды водной жизни ярких цветов. Сквозь зеленый мех пола прорастали настоящие деревья, все, как одно, являвшиеся образчиками произрастающих на Мотыльке видов. С потолка, являвшегося трехмерной солоидной картиной открытого неба в комплекте с облаками и солнцем, свисали подобно тучам металлические скульптуры, покрытые слоем пыли от самоцветов. «Небо» это начинало темнеть, эффективно стимулируя закат, происходящий на какой-то стороне планеты внизу. Странные сравнения приходили тут на ум, но Флинкс по какой-то причине лучше всего мог уподобить вызываемое ощущение с прохождением сквозь особенно светлое пиво.

Корабль содрогнулся раз-другой, и он почувствовал, как к его телу начинает возвращаться вес. Он поплыл к боковой двери, а потом начал неистово молотить руками воздух, чтобы приземлиться на ноги, а не на голову. Один быстрый взгляд показал, что никто из других пассажиров схожих трудностей не испытывал. Сиссиф поддерживал Малайка, а Цзе-Мэллори и Трузензюзекс даже не потрудились прервать свой спор. Он сердито заставил свои сбившиеся с пути ноги оказаться внизу. Никто не сделад никаких замечаний по поводу данных затруднений, за что он был благодарен. Через короткий промежуток вернулась полностью гравитация.

Малайка прошел к тому, что походило на кактус, но оказалось на самом деле баром.

— На протяжении всего путешествия мы будем сохранять гравитацию в девяносто пять процентов от нормы. Возможно, большинство из вас не привыкло поддерживать в космосе мускульный тонус.

Флинкс быстро проверил склад ума двух ученых и усомнился в точности замечания Малайки.

— Поэтому я колеблюсь устанавливать ниже этого. Небольшой разницы будет вполне достаточно для хорошего настроения, и она приблизительно та же, что мы встретим при посадке у нашей цели. Этот салон станет постоянным местом сбора. Обеды будут подавать сюда авто-шефповаром, если вы не предпочитаете есть в своей каюте. Нджао, я покажу вам ваши…

Флинкс провел три дня, изучая свою. Она была набита фантастическими приборами, выпрыгивающими на тебя из пола, потолка и стены. Приходилось следить за каждым своим шагом. Нажмешь не на ту кнопку — тебя окатит теплой водой безотносительно к твоему наряду в данный момент. Это приводило в уныние, особенно когда он пытался постричься. К счастью, никто не мог засвидетельствовать этого, кроме Пипа.

Он озабоченно следил, как его приятель отнесется к ограничениям жизни на борту корабля. Все прочие, за исключением, возможно, Сиссиф, приспособились к присутствию рептилии. Поэтому с данной стороны у него не возникало причин для беспокойства. Как оказалось, не возникло и никаких других. Дракончик стремительно летал туда-сюда среди пилонов и пластиковых гобеленов салона, словно они принадлежали ему, до одури пугая обитателей стеклянных шаров. Иногда он повисал, как летучая мышь, на особенно привлекательной искусственной или настоящей ветке. Когда обнаружилось, что селектор пищи в их каюте мог доставлять свежие кусочки мяса виодора, довольство змея было гарантировано.

Они уже несколько дней удалялись из звездной системы с медленной, но постоянно нарастающей скоростью. Малайка был в благодушном настроении, и поэтому когда Флинкс попросил разрешения присутствовать на подхвате в Рубке во время перехода, коммерсант благосклонно согласился. Коль скоро они совершат первоначальный прыжок за пределы скорости света, при переходе степень их ускорения станет громадной.

Внешне никто другой не разделял его любопытства. Малайка уединялся в каюте со своей Рысью. Цзе-Мэллори и Трузензюзекс проводили большую часть времени в салоне и беседовали на языках и о предметах, из которых Флинкс мог только иногда хоть что-то уразуметь. Он опять возвращался к размышлениям об их полнейшей непринужденности и знакомстве с путешествиями на звездолетах.

Малайка пообещал прийти в рубку во время перехода и объяснить Флинксу, что и как. Но когда пришло время, Сиссиф стала дуться из какого-то непостижимого пренебрежения, и коммерсанту пришлось остаться с ней в каюте. Он поручил Ате ответить вместо себя на любые вопросы Флинкса относительно работы корабля и двигателя. Она подтвердила получение приказа с нескрываемым отвращением.

Флинкс пришел к выводу, что именно ему-то и придется прервать молчание, вызванное бесцеремонностью их первой встречи. Иначе они могут не обменяться ни словом за все путешествие, а даже большой космический корабль слишком мал по площади для сохранения состояния враждебности.

Он вошел в рубку и подошел сзади к ее креслу. Вульф находился на противоположной стороне помещения. Она ничего не сказала, но он знал, что она заметила его приход.

Он прочел в ее взгляде прямоту и решил ответить тем же.

— Послушайте, я не собирался пинать вас там, в башне, в прошлый раз.

Она повернулась и вопросительно взглянула на него.

— То есть я не собирался пинать вас, а собирался пнуть… о черт!

Объяснение не казалось таким сложным, когда он мысленно репетировал его. Конечно, тогда ему не приходилось бороться с густым красно-карим цветом этих глаз.