Моё сердце даже пошло трещинами от его наивности. Теперь мне хотелось завернуть его в пленку с пупырышками и аккуратно засунуть в сундук на чердаке, где ему не навредят и не поцарапают.

— Я тебе не нравлюсь, — сказала я. — Мне известен такой тип парней. Вы очень высокого о себе мнения и думаете, что можете со всем справиться. Когда вы видите, что человек попал в беду, то слетаетесь к нему, как бабочки на огонь. — Он непонимающе смотрел на меня, поэтому я добавила. — Ты — бабочка. Я — пламя.

— Это не правда, — произнес Майкл.

— Но ты не сможешь мне помочь. Слишком поздно. Поверь мне, — сказала я и сразу же поняла, что этого не стоило говорить. Я только что разожгла пламя, призвала бабочку и теперь он никогда не оставит меня.

— Никогда не бывает слишком поздно, — искренне ответил он.

Я мрачно усмехнулась. До сегодняшнего дня, я даже не знала, что у меня есть столько разных усмешек.

— Ну что ж, мне не помешает лишняя пара рук. Подожди секундочку. Мне нужно кое-что взять.

Интересно посмотреть, как он будет пытаться мне помочь. Это не сработает, потому что я — пазл, кусочек которого затерялся где-то под диваном. На голубой картинке всегда будет пустое место, которое могло бы быть птичкой, самолетом или бомбой.

Он кивнул и трещины на моем сердце стали еще сильнее. Майкл — как золотистый ретривер, облаченный в человеческую форму: большой, милый, искренний и немножко глупый.

Поднявшись наверх, я быстро нацарапала записку родителям на случай, если они станут искать меня:

Уехала с другом. Не беспокойтесь. Скоро вернусь. Люблю, Джулия.

В этом месте я, засунув ручку в рот, задумалась: стоит ли вычеркивать «Джулия» и писать «Люси», которой я была уже больше года.

Я решила оставить всё как есть. Люси никогда на самом деле и не существовало, и уж тем более не существует теперь.

Схватив сумку, — не рюкзак, больше никаких рюкзаков, — я побросала в неё некоторые вещи, предварительно повертев их в руках, и оставив достаточно места для нескольких пар нижнего белья на случай, если все пойдет не так и мне придется бежать. Роясь в комоде в поисках самого кружевного (Майкл может и золотистый ретривер, но ноги у него как у греческого бога), я коснулась той последней фотографии. Её острые края порезали подушечку пальца, вызвав тоненькую струйку крови и поток ругательств. Инстинктивно, я отодвинула снимок подальше, но с минуту пососав палец, чтобы остановить кровь, вытащила его и задумалась.

Это щека моего брата, прижимающаяся ко мне. Это его волос, лезущий мне в глаза. Это его немного кривой зуб, который обнажается при улыбке. Это мой брат, такой, каким он был раньше.

Я засунула фотографию в карман сумки и перекинула её через плечо.

— Майкл, — крикнула я, решительно спускаясь по лестнице. — Я готова ехать.

Глава 11

Следом за Эваном, Лив и Эдди, погибло еще пятеро подростков. Тогда я не была с ними особо знакома, но с тех пор их имена отпечатались в коре моего головного мозга. Элизабет Вуд. Ирэн Пападакис. Нина Смит. Дэнни Стейнберг. Эрик Торсон.

Согласно отчётам, эти пятеро бросились в рассыпную к дверям. В репетиционном зале было три выхода: один вел к спортивной площадке за школой, другой — в коридор, где находились шкафчики для хранения музыкальных инструментов и хоровая комната, а последний, — к главному учебному корпусу. Райан, размахивая пистолетом, стоял возле третьего выхода. Элизабет Вуд, Нина Смит и Эрик Торсон в панике рванули к первому. Ирэн Пападакис и Дэнни Стейнберг, — судя по всему, парочка, — рука об руку помчались ко второму. Все пятеро обнаружили, что двери не открываются. Клей в замочных скважинах, как потом выяснила полиция.

Мой брат застрелил их всех в спину. Элизабет Вуд, Дэнни Стейнберг и Эрик Торсон медленно истекли кровью. Последней умерла Нина Смит; она едва, но дышала, когда её забрали парамедики. Нина умерла по дороге в больницу, так и не сказав ни слова.

* * *

Наша поездка в машине проходила в молчании, в отличие от моих воспоминаний о криках в репетиционном зале. Я даже и не думала, что уже так поздно. Но прокрутив этот бесконечный день в голове, не смогла поверить насколько медленно он тянулся. Уже почти полночь. Надеюсь, Гудмен работает в ночную смену, — скорее всего, так оно и есть, если он только что покинул мой дом.

Когда мы повернули на улицу Спенса, я сделала глубокий вдох.

— Тормози вон там.

Майкл припарковался на обочине и я, перекинув сумку через плечо, выпрыгнула из машины, даже не дождавшись полной остановки.

— Мы войдём через чёрный вход, — сказала я, скосив глаза на подъездную дорожку.

Черной машины там не было. Хорошо.

— Ты думаешь, он не заперт? — спросил Майкл.

Мы прокрались через чей-то задний двор, и остановились возле двери Спенса. Или Гудмена. Наплевать чей это дом, если в нём находится Спенс.

— У тебя есть ключ?

— Нет. Кое-что получше.

Я достала из переднего кармана сумки отмычку и помахала ей, как мечом. Она была размером с невидимку, поэтому не произвела должного впечатления.

— Невидимка? — закатив глаза, поинтересовался он.

Она была острой. И вполне могла выколоть ему глаза, если бы я захотела.

— Это отмычка. Я собираюсь вскрыть замок.

Вскрывание замков — не то, чему учат в школе. Мне пришлось изучить это искусство самой. Хотелось бы, чтобы причиной для этого было что-нибудь волнующее, дерзкое или романтичное, как например то, что мои родители запирали меня в тёмном, сыром подвале и заставляли самой находить способ выбираться из него; или что я была ученицей знаменитого фокусника, который натаскивал меня как отпирать замки с помощью зубов и пальцев ног, находясь при этом в шести футах под водой. На самом деле, это то, чем я всегда восхищалась; мне нравилось думать, что я могу получить доступ к любой вещи, которую кто-то попытается спрятать от меня.

К тому же, я всегда переживала, что однажды мой брат попытается спрятать меня.

Было слишком темно, чтобы видеть, но я представила себе, как бледнеет лицо Майкла.

— Это незаконно.

— Ты не будешь в этом участвовать, — сказала я. — Останешься на часах, пока я буду внутри.

— Нет! А что, если он поймает тебя?

— Я с этим справлюсь. Мне и правда нужно, чтобы ты ждал снаружи. Свистнешь, если кто-то ещё вернётся в дом.

— Нет. Ты не можешь идти одна.

— Поверь мне. Я справлюсь. Он не собирается причинять мне вред. Я просто должна поговорить с ним, но знаю, что если постучусь в дверь, то Спенс не откроет.

Скорее всего, он бы ответил, но тогда я не смогу привнести в нашу встречу элемент неожиданности. А я, по возможности, стараюсь не отказываться от него.

— Мне это не нравится.

— Если ты хочешь помочь мне, то должен сделать так, как я говорю, — раздраженно ответила я. — Свистни, если появится кто-то ещё. И не входи в дом ни при каких обстоятельствах. Пообещай.

— Я не могу пообещать этого. Если услышу, что ты кричишь или что-то в этом роде, я побегу спасать тебя.

— Хорошо.

Не я буду той, кто кричит.

Договорившись об этом, Майкл засунул руки в карманы и начал прогуливаться возле дома. Я быстро открыла замок задней двери отмычкой, — на нём даже не было защелки, — и проскользнула во внутрь.

В помещении было также убого, как и на улице. Мебель, скорее всего, была куплена на Крейгслист³³: диван с какими-то коричневыми пятнами вокруг прорехи в подушке; покосившийся кофейный столик. Раздающийся из комнаты храп, сразу же подсказал мне где находится Спенс, но я решила осмотреться на случай, если Гудмен поставил машину в гараже, или у него ночует какая-нибудь подружка. В доме всё провонялось запахом пива и старых носков, а кухня была завалена посудой и коробками из-под пиццы.

Но Спенс находился именно там, где и нужно. Один.

Найдя в сумке то, что хотела, я аккуратно поставила её за креслом. Возможно, мне нужно будет действовать быстро, а она может замедлить мои движения.