значит быть полностью моей.

– Сэр, почему бы Вам не показать мне? – намекая, шепчу я ему в губы, гладя пальчиками

его член, чувствуя через брюки, как он напряжен.

– Не трави меня, Кса. Я уже на грани, чтобы не взять и не трахнуть твой прекрасный

ротик. Так чертовски близок! – он обхватывает своей рукой мою и потирает моей

ладошкой свою выпуклость вверх и вниз. О, да, он четко дает понять мне, как он

изголодался – но он также сдерживается.

Я сжимаю пальцы над ним, поглаживая его сильнее, но это не достаточно, чтобы он начал

действовать и доставил мне боль, граничащую с наслаждением, которую он научил меня

жаждать, и я рычу от отчаяния:

– Пожалуйста, это ведь не очередной урок, да?

– Что конкретно ты хочешь, малышка? – Его слова покалывают мою кожу, а он берет меня

за грудь.

– Тебя. Сосущего меня за соски, пока я не сошла с ума, впиваясь ногтями тебе в спину.

– Неверно. Это не то, что тебе надо. Тебе нужна дисциплина. Я дам тебе, что ты хочешь,

но тебе придется подождать, пока мы не поговорим. Понятно? – его теплое дыхание

касается моей кожи, оставляя легкий поцелуй на моей коже.

– Нет. Ты мне нужен. Сейчас! – Я в замешательстве от ощущения, которое навалилось на

меня, мы вроде вместе – но все еще порознь. Его прикосновение, его поцелуй, его тело

искушают меня, и я безудержно дрожу.

Как он не понимает, что доводит меня до безумия. Мое тело, словно дрожащее месиво. Я

бы уже могла объезжать его. Мое тело его. А он жестко вдалбливался бы у меня между ног

и – вот, где он должен сейчас быть. Жестко и сильно трахающим меня.

Мускул на его челюсти дергается.

– Кса, мы кое–что должны обсудить, это случилось недавно. Я не собираюсь трахать тебя,

пока ты не примешь решение.

Глядя на него, я опешила от его торжественного выражения лица. Я стараюсь говорить

связно.

– Звучит серьезно.

– М–м–м. – Он отводит от меня взгляд.

– Ты должна меня выслушать. Давай присядем. Выслушай меня, только спокойно.

От того, что свет падает из окна, его зрачки становятся похожими на большие темные

озера… Я прячу свое беспокойство поглубже, чтобы оно не отравляло мои мысли.

– Если это разговор в стиле «мне очень жаль, но у нас ничего не выйдет», то я бы

предпочла постоять.

– Это зависит от тебя. Возможно, ты скажешь мне это после того, как услышишь то, что я

хочу тебе сказать.

– Этого не будет, сэр.

– Ты неисправима для той, кто не может чертовски правильно умолять и чтобы тебе стать

сабой, нужно приложить максимум усилий. – Он наклоняется и скользит своими губами

по моим.

Я не очень хочу разговаривать. Единственное, что мне надо – это сплести наши тела. Я

приоткрываю губы, страстно желая почувствовать его теплоту, влажный язык у себя во

рту. Вместо медленного и спокойного поцелуя, он подхватывает меня и прижимает меня

спиной к двери. Это поцелуй совсем не похож на нежный, скорее на лихорадочное

изучение друг друга. Наши языки танцуют, требовательно сплетаясь, я прикусываю его

губу, сильно желая, чтобы он сделал что–то неописуемое со мной. Я глажу его сквозь

пиджак, крепко держу его за лацканы, тесно прижимаюсь, чтобы устоять.

Когда он поднимает голову, я чуть ли не задыхаюсь, готова скинуть свою одежду при слове

«действуй».

– Я хочу тебя, и это не утверждение, – говорю я, подходя к нему.

Он обхватывает мое запястье и сжимает.

– Во–первых, ты должна услышать то, что я должен сказать. Тебе. Давай выпьем и

разберемся со всем этим. – Он произносит это серьезно и пристально смотрит на меня. То

как он сжимает челюсть, заставляет меня сделать то же самое. Чтобы он не хотел мне

сказать – это серьезно.

– Отлично. Уже пять часов и сегодня пятница. Давай воспользуемся твоим офисом.

– Господи. Звучит очень даже ничего, чтобы начать таким образом наш уик–энд. – Беннетт

смеется, но его смех звучит глухо.

Его смех не затронул его глаза – и на секунду – в его глазах мелькает искорка боли. Мы

смотрим, не мигая друг на друга, и сила, которую он источает, зарождает боль глубоко у

меня в груди.

– Я вовсе не это имела в виду… – Отлично, это наглая ложь. Я полностью за то, чтобы

«воспользоваться» его кабинетом, занимаясь безумным сексом–с–вырыванием–волос. Но

на его лице опять мелькнуло это нескрываемое выражение. То, с каким он смотрел на меня

там в Бостоне. Боль, смешанная с чем–то темным. Сейчас это выражение было как–то со

мной связано. Снова в моей груди возникает сильный приступ боли. Я стараюсь

отодвинуть все, что я чувствую подальше. Спрятать эмоции. Что мне сделать, чтобы

освободить его от той темноты, которая исходит от него? – Беннетт, все в порядке?

– Солнце. Не дай своему воображению разыграться. – Он целует меня в кончик носа и

ослабляет хватку на моей руке. То место, где он только что касался меня, покалывает. Я

подхожу вместе с ним к столу и он открывает выдвижной ящик, доставая оттуда бутылку

Macallan. На столе стоят стаканы, Беннетт наливает щедрую порцию виски в каждый. Он

подает один мне, а второй берет себе. – За тщательно обдуманные решения.

– Действительно. – произношу хрипло, чокаясь с ним. – Это новая тенденция?

– Точно, – отвечает он и поднимает стакан, глядя на меня сквозь стакан.

Я пробую, виски качественный, я и выпиваю залпом. Виски скользит, словно бархатный по

моему горлу, а затем я чувствую, как он обжигает сначала мое горло, а потом и желудок. Я

не ела, поэтому я чувствую, будто мне в желудок закинули взрывчатку, а не виски.

– Вау, – задыхаясь, ставлю стакан на стол.

Алкоголь слегка ударяет в голову. Я держусь за стол, поднимаю взгляд и вижу, как Беннетт

смотрит на меня. Он выпивает свою порцию и ставит свой стакан рядом с моим. Молча

наклоняется вперед и целует меня, нежно кусая меня за нижнюю губу. Чувство такое

острое, что я начинаю стонать его имя.

– Ты не представляешь, сколько раз за день я думал о том, как я целую и трахаю твой

нахальный ротик, – шепчет он. Его слова ласкают мою кожу, скользят внутри меня, и

сплетаются в завитки нежности от легкого опьянения после виски.

***

Я выпиваю свой напиток и веду Ксавию к дивану, мои мышцы напрягаются также как и

мой член, в тот момент, когда она садится на кожаный диван. Я представляю себе, как

развожу ее ноги и толкаюсь в нее до тех пор, пока мы оба не истощимся. Ради ее же блага,

мне надо держать себя в руках.

– Как ты знаешь, у меня была встреча с Вице–президентом. – Я сажусь поближе к ней,

тщательно выбирая слова, и беру ее за руку. – Я решил, что приму ее предложение.

– О боже. В этот момент большинство людей скакали вокруг тебя туда–сюда. Почему я

испытываю чувство страха?

– Я считаю, что поговорка «не лезть вперед батьки в пекло» очень точная. Мне сложно

было согласиться.

– Прошу тебя, хватит тянуть. Просто скажи мне, о чем ты там думаешь.

Я бы ничего не хотел ей говорить. О чем, б*дь, я думаю? Если честно, это была хорошая

идея. Если она решит, что завтра в Доме ничего не произойдет…тогда я слечу с катушек. Я

не могу работать с ней и не иметь доступа к ее телу – в любом случае, она мне нужна. Я

сдерживал себя с того момента как мы покинули Бостон, всего лишь с единственной

целью. Привести ее в Дом и заявить на нее права. С каждым шагом все ближе и ближе, и

все это выглядит так, как будто в моей голове что–то щелкает.

Я не могу представить себе, будто я встречаюсь с ней в обычном смысле этого слова. Она

нужна мне связанная, умоляющая и широко раскрытая. С того момента как мы

встретились, у меня была определена цель и ее конечная точка находилась как раз передо

мной. Распластанная Ксавия, в то время как я беру ее – словно песня в моей голове,