жидкий огонь, несущийся по телу. У нас должна будет быть Секретная служба,

защищающая нас от моих соседей–идиотов, прессы, которые будут преследовать нас, если

мы примем план Вице–президента со всеми этими свиданиями, известными как

постоянные романтические и, мать их, ванильные.

Эта безобидная идея никогда не осуществится, если это будет означать голая–Ксавия–в–

постели моей квартиры. Нам нужно будет местечко, в котором мы сможем не беспокоится

о том, как жестко, громко или грубо мы будем трахаться. Я чешу щеку.

– Пиар команда Райан полагает, что для того, чтобы я соответствовал образу, мне надо

будет…, – я остановился, подбирая нужные слова.

– Что предлагает ее пиар команда?

– Подругу, – произношу я и смотрю, как глаза Кса становятся размером с блюдце.

– Что? – заикаясь произносит она.

Стиснув зубы, я шепчу тот бред, который я поклялся озвучить ей.

– Они нашли мне подругу.

– И ты согласился?

– Нет. Вот поэтому мы с тобой и разговариваем сейчас, – я еще не закончил, а она уже

вскочила с дивана. Она выглядит очень расстроенной, а ее глаза сверкают синим

пламенем, когда она смотрит на меня. Но вместо того, чтобы что–то ответить, она

поворачивается и направляется к дверям.

– Кса. Остановись. – Я срываюсь с дивана и в три огромных шага настигаю ее и снова

произношу, – Б*дь, остановись!

– Отеб*сь. Сенатор, – рычит она, не останавливаясь.

В моей голове возникает всего одна мысль: эта девчонка не уйдет. После всего того, что

произошло сегодня, я на грани того, чтобы оттащить ее обратно на диван, оголить ее зад и

уложить к себе на колени. Она направляется к двери, чтобы открыть ее, но я ставлю руки

около нее так, что она оказывается пойманной с обеих сторон будто в ловушку.

– Неужели тебе не интересно кого подобрала команда Вице–президента в качестве моей

подруги?

– И знать не хочу, – выплевывает она. – Причина номер 666, почему стажерам не следует

трахаться со своим боссом!

Ее трясет и я опускаю руки ей на плечи, затем спускаюсь вдоль ее рук. Обхватываю

запястья и отцепляю ее пальцы от дверной ручки.

– Нет. Ты узнаешь. – Я разворачиваю ее и наблюдаю за ней, кусающей губу. Господи, я

хочу раздеть ее и провести следующие часов десять, наслаждаясь ее телом. Б*дь, как она

умудряется так влиять на меня? Поднеся ее руки к губам, я начинаю целовать ее ладошки,

но она отказывается смотреть на меня. – Детка. Посмотри на меня.

– Нет, – она упрямо качает головой и я глубоко вздыхаю, давая ей время. Ее аромат

наполняет воздух между нами, и мой член пульсирует, жаждая освобождения. Господи

Иисусе, я хочу быть в ней… все время.

– Это ты, – говорю ей, поднимая руку к ее щеке и беря ее за подбородок. – Ты.

Ее глаза, словно жидкие аквамарины, она моргает и по щеке скатывается слеза. Она без

очков и я провожу пальцем по мокрой дорожке, безумно желая знать, что творится у нее в

голове. Я даю ей время переварить услышанное. Черт, сама идея о том, что мы

встречаемся застала меня врасплох и все еще не укладывается у меня в голове.

– Я должна быть твоей девушкой? Что Вице–президент думает об этом… что я готова и

жду не дождусь? Откуда она вообще знает обо мне?

– Когда я приехал к ней сегодня, ее пиар команда была во все оружии. Я думаю, что

Вирджиния не совсем верила в эту идею… до тех пор, пока ты не появилась в комнате.

Вице–президент – ястреб, она все видит. Ее специальность – синтезировать спонтанные

идеи. Черт, отойди же от этой гребанной стены!

– Что я такого сделала, что заставило ее предложить нечто подобное?

– Честно, я думаю, твоя биография.

Она смотрит вниз на свой бейдж, и когда поднимает свой взгляд на меня, качает головой. –

Моя фамилия ничего ей не говорит. Возможно, она ошибается, думая, что у меня

политические корни. Ты знаешь, я не одна из них. Господи, я поссорилась с бабушкой и

дедом после нашего с тобой разговора на прошлой неделе. Ничего на этом не закончится.

Кеннеди и Стилманы держатся вместе. С момента «сухого закона» они всегда были

вместе, прикрывая друг другу спины. Ты не представляешь себе, какого это или как далеко

они смогут зайти!

– Могу, – спокойно говорю.

Она качает головой.

– Сомневаюсь.

Я сильнее сжимаю ее руки. Могу ли я доверять ей?

– Мы с тобой как два айсберга. Откололись от своих семей. Моя семья всегда и везде.

Начиная с Гражданской войны и по сей день они находятся во главе некоторых районов

штата Джорждия. Они также живут в своем маленьком мирке. Старожилы со своим

дерьмом Ку–клукс–клана. – Все вокруг нас исчезает. Я слегка касаюсь ее кожи,

вырисовывая круги, произношу. – Ты видела мои шрамы. Помнишь, я говорил тебе, что

они остались после случая на охоте с моим дядей.

– Да, – она моргает.

– Б*дь. Нужно ли мне впустить ее? Рассказать ей больше, чем она уже знает. Я набираю

воздух в легкие. – Это был не просто случай на охоте. Мой дядя… брат отца похитил меня,

когда мне было четыре. Он посадил меня в машину. Он был обдолбан наркотиками. Я был

с ним около двух недель в декабре. Он творил вещи… – закрываю глаза, сжимая челюсть.

Я весь покрываюсь холодным потом. Сердце грохочет. В то время как образы всплывают в

голове оно грохочет так сильно и быстро, – б*дь! Я заталкиваю воспоминания подальше в

глубины своего сознания и хрипло шепчу: – Вот откуда эти шрамы.

Когда я смотрю на нее, у нее такое выражение лица, будто она только что видела

автомобильную катастрофу.

– О, Господи!

– Меня спасли. Но это стало причиной, почему я так отношусь к людям. Особенно к

женщинам, – произношу я.

Она касается моего лица.

– Ты прекрасен… для меня.

Какое–то время мы просто смотрим друг на друга. Боль в кристально синих глазах Кса

разбивает меня. Обжигающие садистские образы пряжек от ремня, кровь и нож,

оставляющий на моей коже порезы, всплывают в моей голове. Ее уязвимость, шелковистая

мягкость – это мой огонь, на который я, как мотылек лечу. Это ловушка. Моя слабость. То,

чем я желаю обладать. Закрываю глаза. Хочу, чтобы мрак стер все воспоминания. Я не

могу рассказать ей всей правды. Мне на помощь пришли родственники со стороны матери

– они пришли и нашли убежище моего дяди. Никто кроме моей семьи не знает, что меня

похитили. Лишь один человек знает, как жестоко был убит мой дядя. Никто, мать твою, не

знает секрет, который я храню, до сих пор.

– Мы оба в ссоре с нашими семьями. Поверь мне, я прекрасно знаю, каким гвоздем в

заднице может быть семья. – говорю ей.

Она кивает, скользя рукой по моей груди.

– Что дальше?

До нашего отъезда из Бостона, Ксавия позвонила своим бабушке и деду. Я не знаю, о чем

они говорили и какая у них была реакция, но судя по ее раскрасневшимся щекам, могу

себе представить что, чтобы она ни сказала – это давно пора было сделать. Я понимаю, что

все в восторге от ее семьи, но для меня, лучше меньше да лучше. Будет намного проще

делать с ней то, что я хочу, если никто из нас не будет привлекать особого внимания.

Любой человек или общество являются еще одной ловушкой, с которой нам придется

иметь дело. Если она сможет разорвать все связи со своей семьей так, как это сделал я,

б*дь, я не буду против.

– Я сказал Райан, что встречаться с тобой это хорошая идея, но она дала мне понять, что

это не мне решать. Отнюдь не мне.

– Да. Не тебе. Ты можешь сказать «нет» и отвергнуть ее предложение за нас обоих.

– Конечно, могу, тогда я не стану баллотироваться на должность Вице–президента.

– Так это из–за меня? Баллотироваться или нет?

– Я не собираюсь встречаться ни с какой другой женщиной. Ты единственная, кого я хочу,