Водить машину совсем не весело. Ладно, буду честной. Вести мою машину с огромной собакой из Нью-Йорка в Теннесси не весело. Моя машина маленькая, мои вещи занимают весь багажник и часть заднего сиденья, для Биста просто нет места. Мне жаль его, ведь он застрял тут, и у него нет даже возможности прилечь. Был момент, когда его зад лежал на заднем сиденье, а всё остальное тело лежало на полу. Это выглядело совершенно неудобным, но, видимо, он не возражал, потому что через пару минут он сменил позу, посапывая. Кто знал, что собаки могут так громко сопеть?

Через пару часов мы делаем остановку, чтобы воспользоваться туалетом и размять ноги. Мы всё ещё находимся в Вирджинии. Честно говоря, я рада, что дороги хорошо просматриваются. Никогда не знаешь, что может произойти в такой сезон. Октябрь — это хитрый месяц. Пару дней стоят красивые и солнечные дни, когда свободно дышится, а потом резко холодает, и всё, что ты можешь хотеть — это побыстрее войти в зимнюю спячку.

Я ненавижу мороз. Может, после того, как я разберусь с отцом, то смогу съездить куда-нибудь на пляж. Единственная хорошая вещь в зимнем времени — это возможность носить свитера и сапоги. Но я скучаю по платьям зимой. Обычно летом я ношу платья каждый день. Нет ничего приятнее, чем встать утром, принять душ и нарядиться в платье и босоножки. Это не отнимает много сил. Можно попробовать добавить милый пиджачок или украшение, но это совсем необязательно. Платье — это простой стиль. Зимой нужно быть уверенной, что не только штаны подходят к сапогам, но и сапоги сочетаются с твоей верхней одеждой. Да, я ненавижу мороз.

Мой телефон разрывается от песни Breathe, Энны Налик, которая прерывает мои размышления о лете и о платьях. Взглянув на экран, я вижу, что звонит папа.

— Привет, пап.

— Привет, малышка. Просто хочу узнать, где ты.

Взглянув на свой навигатор, я отвечаю:

— Мы всё ещё в Вирджинии, и нам осталось ехать шесть часов. Я сделала остановку для Биста.

— О, точно. Забыл, что ты так назвала собаку, которая с тобой, — он смеётся себе под нос. — Надеюсь, ты помнишь, что единственная причина, по которой я разрешил тебе оставить его в моём доме — это потому, что он спас твою жизнь.

Я послала ему фотографию Биста, когда рассказала, что он поедет со мной. Папа был в шоке. Он сказал, что у девушек должны быть милые маленькие собачки, а не те, которые могут съесть ее целиком.

— Я понимаю, папа, но он и правда хороший пёс, — словно осознав, что говорят про него, Бист поднимает голову и гавкает. — Знаю, сладенький, — нежно сюсюкаюсь я с ним.

— Ага, хотя, может быть, не всё так плохо, и он поможет мне отгонять парней, которые будут вертеться вокруг тебя.

— Очень смешно, папа!

— Малышка, я позвоню тебе через пару часов, узнать, как у тебя дела.

— Хорошо, пап. Тогда и поговорим.

От разговора с папой на моём лице растягивается улыбка. Интересно, как бы изменилась моя жизнь, если бы мама позволила мне жить с папой, а не забрала с собой? И мне вообще интересно, почему она взяла меня с самого начала? Мама встретила папу на выпускной вечеринке, когда ей было восемнадцать. Той ночью они напились, занялись незащищённым сексом, и я родилась девять месяцев спустя. Две недели спустя моя мама забрала меня к своей двоюродной сестре в Нью-Йорке.

Мама не особо принимала участие в моём воспитании. Насколько я помню, у меня была няня. Её звали миссис Би. Она жила по соседству. Она была человеком, на которого я всегда могла положиться. Если что-то случалось, я всегда шла к ней. Она обрабатывала мне царапины или говорила, что я не должна плакать из-за мальчиков, потому что они глупые. Она была единственным моим родителем, которого я по-настоящему знала, и, когда она скончалась, я подумала, что мой мир рухнул. Мой папа нашёл меня незадолго после смерти миссис Би.

Сначала я злилась и отказывалась отвечать на письма, которые он мне посылал. Затем в один прекрасный день я получила огромную коробку, набитую открытками на дни рождения, Рождество, Хэллоуин и другие праздники. Одни из них были уже старые, другие выглядели поновее, но в них было сказано одно и то же: «Мечтаю о том, когда мы сможем провести этот день вместе». С тех пор мы говорим каждый день, и он стал одним из моих самых близких друзей.

— Хорошо, малыш. Как ты смотришь на то, чтобы где-нибудь остановиться?

Да, говорить с собакой стало моей привычкой. Скорее всего, плохой. Мне нужно убедиться, что рядом со мной никого нет, когда я разговариваю с собакой, или я закончу, как те сумасшедшие, которые считают, что животные передают им сообщения из потустороннего мира. Это будет не совсем хорошо. У меня и без сумасшествия достаточно проблем.

Я делаю следующую остановку возле парка, предназначенного для прогулок с собаками. Выпускаю Биста, он отряхивается и вытягивает передние лапы. Мы идём по траве, и я слышу, как подъезжает автомобиль. Я разворачиваюсь, чтобы посмотреть, вышел ли оттуда человек с собакой. Я не хочу начинать собачьи бои, потому что не знаю, как Бист отреагирует на других собак. Я замечаю, что двигатель автомобиля продолжает работать, но оттуда никто не выходит.

Это серебристый «Форд Эдж» с нью-йоркскими номерами. Окна затонированы, так что ничего не разглядеть. Холодок пробегает по моей коже. Бист, должно быть чувствует это, потому что тихо начинает рычать. Стараясь вести непринужденно, мы идём к машине. Я вижу открытую заднюю дверь «Форда». Вот тогда я начинаю бежать вместе с Бистом. Я открываю дверь машины, и он заскакивает внутрь.

Только я успеваю закрыть дверь, как парень начинает идти в моём направлении. Он одет в чёрную толстовку с капюшоном и чёрные джинсы. Капюшон надет на голову, поэтому мне не удаётся его разглядеть более детально, но я знаю, что он белый, потому что вижу его руки, лежащие на бёдрах. Не думая, я завожу машину и нажимаю на педаль газа. Коробки начинают соскальзывать, пока я веду машину, разгоняясь. Я не вижу тот «Форд» в зеркале заднего вида. Моё сердце отбивает миллионы ударов в минуту, а я продолжаю искать какие-нибудь знаки присутствия автомобиля. К счастью, их нет.

Я начинаю думать о сложившейся ситуации и прихожу к выводу, что моё воображение сошло с ума после нападения. В смысле, каковы шансы, что кто-то из Нью-Йорка последует за мной, чтобы снова причинить боль? Через пару часов я всё ещё не замечаю «Форда», когда смотрю в навигатор. Осталось меньше двух часов. Глядя на стрелку бака, я понимаю, что мне нужно остановиться, чтобы его заполнить. С этой мыслью моё сердце опять начинает бешено биться.

После семи вечера на дорогах становиться тише, машин меньше, но огромных грузовиков, наоборот, больше. На следующем повороте много разных забегаловок, в которых, наверняка, много людей. Не просто людей. А внушающих страх дальнобойщиков. Я сворачиваю и подъезжаю к самой нормальной заправке. Здесь также есть ещё пару машин, которые тоже заправляются, так что я выхожу из машины и иду платить. Здесь есть «Данкин Донатс», и я торможу у кассы, словно человек посреди пустыни, который хочет пить. После того, как покупаю себе кофе, а Бисту воды, плачу за бензин и выхожу на стоянку. Оглядываясь, я быстро иду к своей машине.

— У вас очень красивая собака.

Вскрикнув и отступая назад, я чуть не спотыкаюсь о шланг, который тянется к моей машине.

— Прости, что напугал тебя, милая. Я просто увидел твою собаку и, должен признать, он — красавец.

— Ох, спасибо, — говорю я, держась за сердце.

Я смотрю на парня, который, кажется, выглядит безобидным. Он одет, как Санта Клаус, включая те подтяжки, красную клетчатую рубашку, заправленную в джинсы, и чёрные ботинки. Я не могу сдержать улыбки. Он улыбается мне в ответ.

— Расс, — говорит он, протягиваю руку.

— Новембер, — отвечаю я, пожимая её.

— Что за порода?

— Кажется, немецкий дог. Но я не уверена. Я просто просмотрела несколько фотографий в интернете, когда нашла его. Кстати, его зовут Бист.