Случилось это вследствие того, что, выйдя к проливу Пиля, экспедиция решила, что он замкнут с юга виднеющейся в этом направлении горной цепью. Кеннеди рассудил, что при таких условиях продолжать поиски Франклина в южном районе бесполезно, и изменил соответственно свой первоначальный план. Нет нужды объяснять, что загородивший южный выход пролива Пиля горный кряж, увиденный Кеннеди и его товарищами, был в действительности скоплением легких облаков. Кеннеди дал себя обмануть природе совершенно так же, как это случилось в 1818 году с Джоном Россом при посещении пролива Ланкастера. Любопытно также, что Кеннеди, не знавший в то время ничего об исследованиях Броуна в проливе Пиля, сделал то же ошибочное заключение о замкнутом характере этого пролива, что и офицер Остиновской эскадры.

Экспедиции все же удалось совершить одно чрезвычайно важное географическое открытие, сыгравшее не малую роль также в истории поисков Франклина. Об этом открытии Кеннеди рассказывает в следующих словах: «В среду 7 апреля, поднявшись рано утром, мы направились по северному каналу, частично осмотренному мною еще вчера, и продолжали итти по нему до шести часов вечера. Мы достигли его западного конца, сделав не менее двадцати миль, считая все извилины канала. С высоты холма, невдалеке от нашего лагеря, мы увидали широкий канал, принятый нами сначала за продолжение залива Брентфорда. Но вскоре мы поняли, что канал этот переходит в лежащее к западу море, и что проход, которым мы только что пробирались, есть не что иное, как пролив, соединяющий море с проливом Принца Регента. На карте наших открытий он назван проливом Белло, в ознаменование больших заслуг лейтенанта перед нашей экспедицией. Мы убедились после нашего возвращения в том, что западное море, с которым соединяется этот пролив, представляет собой северную часть пролива Виктории, частично обследованного доктором Рэ, подошедшим к нему с иной стороны». Последний вывод Кеннеди совершенно правилен, и доктор Рэ, ознакомившийся впоследствии с этим открытием, признал пролив Белло одним из звеньев Северо-западного прохода. Приходится лишь пожалеть, что Кеннеди и Белло пришли к этому выводу слишком поздно, так как в противном случае они строже придерживались бы первоначального плана экспедиции.

Итак, в отношении нахождения следов спутников Франклина Кеннеди и Белло ничего не достигли, и потому решили возвратиться на родину, тем более, что среди экипажа стала распространяться цынга. С трудом освободив судно из пленившего его льда, Кеннеди, направился в сторону мыса Райли и острова Бичи. Здесь он думал встретить суда экспедиции Остина с тем, чтобы узнать от них результаты работ экспедиции и передать захваченную еще в 1851 голу корреспонденцию. К своему удивлению он нашел в гавани острова Бичи «Северную Звезду», начальник которой, Пеллен, рассказал ему о неожиданном прибытии эскадры Остина осенью 1851 года в Англию и о возвращении тех же кораблей к месту поисков во главе с Бельчером. Пеллен был в это время занят постройкой большого дома на острове, а относительно Бельчера и Келлета он сообщил Кеннеди, что оба они только что отправились в разные стороны, находясь в самом бодром состоянии и видимо рассчитывая на успех своих предприятий. С этими благоприятными сведениями о ходе Бельчеровской экспедиции Кеннеди прибыл 7 октября в Европу.

Всего лишь двумя неделями позднее вернулся из своей летней поездки лейтенант Инглфильд на «Изабель». Он подтвердил сообщения Кеннеди о благополучном развитии деятельности Бельчеровской экспедиции и рассказывал про свою встречу с Пелленом, оказавшим ему гостеприимство. Пеллен был в это время настолько богато снабжен, что отклонил предложение Инглфильда передать ему часть своих продовольственных запасов.

Инглфильд был человеком большой энергии и предприимчивости. Его корабль — маленький пароход «Изабель» — предназначался, собственно, для другого дела, а именно для поездки через Берингов пролив к русским берегам. Как мы уже знаем, из этой экспедиции, отправившейся в следующем году, ничего не получилось, но неудачи преследовали ее еще до выхода в море. Дело в том, что первоначально предполагалось снарядить и отправить ее в 1852 году, но сделать это не успели. Тогда леди Франклин решила использовать стоявшее без дела судно для небольшой летней разведки, с тем, чтобы к 1853 году оно было готово для новой экспедиции.¹⁴ Инглфильд был подходящим человеком для проведения такой поездки.

Леди Франклин хотела, собственно, только получить сведения о ходе работ в Бельчеровском предприятии и потому предлагала Инглфильду направиться с продовольственным грузом к острову Бичи, оставить его там и вернуться затем обратно. Инглфильд в ответ на это предложил, кроме того, осмотреть северную часть Баффинова залива, тщательно обследовать ее в отношении следов пропавшей экспедиции и постараться выяснить природу имеющихся там разветвлений залива.

10 июля «Изабель» покинул британские берега. Погода благоприятствовала Инглфильду, и в короткий срок наверстал он время, потерянное из-за позднего выхода. В Баффиновом заливе он сразу направился к месту, где по словам эскимоса Адама Бека должны были быть похоронены члены погибшей экспедиции. Он перекопал все могилы туземцев, осмотрел остатки жилищ и приступил в конце концов к срытию холма, под которым, якобы, покоились кости белых людей — спутников Франклина. Результатом этих трудов было окончательное подтверждение лживости россказней эскимоса. Инглфильд пришел к выводу, что проливы Китовый и Смита представляют собой действительно проливы, а не замкнутые заливы, как часто думали в то время, нередко называя даже все скопления островов к северу от пролива Ланкастера «Западной Гренландией». Первое наблюдение Инглфильда оказалось впоследствии неверным, так как небольшой Китовый пролив пришлось переименовать снова в залив, что же касается пролива Смита, по которому он проник до 78,°5 северной широты, то мнение об его проточном характере в очень скором времени блестяще подтвердилось. В пролив Джонса Инглфильду, к сожалению, не удалось проникнуть из-за тяжелых льдов, запиравших вход в него и указывавших как будто на закрытый его характер. Впоследствии его проточность была тоже окончательно выяснена, и подтверждено, таким образом, мнение, высказанное почти одновременно Бельчером. Наиболее заманчивой казалась отважному командиру «Изабель» перспектива пройти вместе с обнаруженным им течением вверх по проливу Смита. Ему рисовалась уже картина беспрепятственного плавания чуть ли не к самому полюсу. Но время было позднее, корабль не был снаряжен для продолжительного плавания, и потому Инглфильд решил повернуть к югу.

На обратном пути «Изабель» завернул в пролив Ланкастера, и вскоре состоялась упомянутая встреча с Пелленом. Инглфильд просил проводить его к могилам трех матросов с «Эребуса» и «Террора». Он решил во что бы то ни стало вскрыть одну из могил, чтобы путем осмотра трупа узнать, от чего погиб человек. С большим трудом разрыли смерзшуюся землю и выкопали гроб, отделанный старательной рукой. Труп прекрасно сохранился в мерзлой почве. Нателе не было никаких следов цынготного заболевания. Причину смерти человека выяснить, правда, не удалось, но ясно было, что среди команды Франклина в зиму 1845/46 года цынги не было. Не в пример своим предшественникам, не боясь нападок ханжествующих, трусливых людей, Инглфильд легко выяснил один из основных вопросов, беспокоивших всех, кому была близка судьба Франклина и его товарищей. Если учесть, что Инглфильд, кроме того, окончательно уничтожил подозрения, что Франклин мог погибнуть уже в 1846 году, как рассказывал эскимос Бек, и что им сделано несколько важнейших географических открытий, то следует признать, что эта небольшая летняя вылазка должна быть причислена к числу наиболее эффективных Франклиновых — экспедиций.

Открытие Инглфильда, доказавшего полную несостоятельность названия «Баффинов залив», сохранившегося, по-видимому, только из уважения к памяти древнего морехода, произвело огромное впечатление в среде географов всех стран. Доктор Кейн, участник американской экспедиции Де-Хавена, с восторгом принял известие, которое, как казалось ему, подтвердило его собственное убеждение в существовании свободного от льда полярного моря. Гриннель снова снарядил бригантину «Успех» и передал командование в руки неутомимого Кейна. Экспедиция эта, вошедшая в историю полярных исследований под названием «Второй Гриннелевской», в своем полном титуле имела слова «в поисках сэра Джона Франклина». Нет сомнения, что именно надежда найти следы пропавших служила главным стимулом этого предприятия, но ясно также и то, что Кейна, — а вместе с ним и Соединенные Штаты Америки — чрезвычайно интересовала проблема трансполярного морского пути и решение ее представляло до известной степени самостоятельную задачу. Кейн направил свой корабль в пролив Смита. На гренландском берегу этого пролива он провел две зимы. Экспедиции удалось достигнуть 82° северной широты, но никаких следов Франклина, конечно, здесь не нашли. Долгое отсутствие Кейна вызвало опасения о его судьбе. Экспедиция, посланная под начальством капитана Xартстейна в 1855 году для поисков Кейна, встретилась с ним уже на обратном пути. На вопрос о Франклине Кейну сообщили о произведенных новых открытиях. С грустью констатирует он этот факт: «Отряд Франклина, или следы умерших, представлявших его, был обнаружен почти в тысяче миль к югу от тех мест, где мы его искали».