«Лодка, судя по тем остаткам, которые были найдены, была очень тяжелой. Она была подбита медью. По крайней мере мы видели у эскимосов Нейтчили несколько котлов, сделанных из медных листов, которые, по их словам, были оторваны от лодок, обнаруженных в бухте Эребуса. Но лодка была совершенно необходима путешественникам, и бросить ее было невозможно. Все же, что казалось излишним, они постепенно бросали на своем пути, и, если они оставили книги, то это могло быть только потому, что они являлись самыми важными документами экспедиции.

«В течение полутора лет, пока «Эребус» и «Террор» были скованы льдами в проливе Виктории, офицеры, вероятно, тщательно обследовали ближайшие берега и несомненно производили интересные наблюдения, находясь у самого Магнитного полюса. По крайней мере мы видели у мыса Феликс гурий, под которым ничего не оказалось и который, очевидно, служил обсервационным пунктом. Документы, относящиеся к этим наблюдениям, и составляли, очевидно, содержимое железного ящика, о котором рассказывал нам эскимос, и эти документы были безвозвратно потеряны.

Пожилой эскимос из Нейтчили, Окарновол, сообщил, что пять лет тому назад он и его сын, бывший вместе с ним, проходя по северо-западному берегу Земли короля Уильяма, нашли между мысом Победа и мысом Феликс небольшой бочонок с разными предметами. Идя дальше, они видели памятник, которого не тронули, и обнаружили между камнями пять больших складных карманных ножей, ножницы, а также плоский кусок олова, в настоящее время потерянный. Они не видели поблизости могил, но нашли там кирку или заступ. Несколько севернее этого пункта они обнаружили место, где была раньше раскинута палатка, и увидели лежащие здесь три жестяных чашки. Около мыса Победа они нашли могилу с находившимся в ней скелетом, одежду и солидный нож со сломанным лезвием. Книг они не видели. В маленькой бухте на северной стороне пролива Коллинсона оказалось некоторое количество одежды. Во время пребывания их в этих местах земля была покрыта глубоким снегом.

«На основании наших позднейших розысков в этих местах, я склонен думать, что могила, о которой говорили местные жители, была не у мыса Победа, а в трех милях оттуда, то есть была могилой лейтенанта Ирвинга. Мы не обнаружили никаких признаков могилы у мыса Победа, хотя особенно тщательно исследовали эту местность. Маленькая бухта, о которой рассказывали эскимосы, повидимому, та самая, где была обнаружена могила Ирвинга. Небольшая бухта имеется на северной стороне пролива Коллинсона, но лейтенант Шватка и я посещали ее несколько раз, не обнаружив там остатков одежды или других признаков пребывания белых. Кажется совершенно невероятным, чтобы здесь могли быть в более или менее значительном числе белые, не оставив никаких следов. Поблизости от мест, где находились разрушенные лодки или где были стоянки, всегда можно было найти среди скал обрывки одежды, иногда на довольно значительном расстоянии — от 1 до 2 миль по обе стороны от этих пунктов».

От этой стоянки отряд Шватки в два перехода дошел до мыса Гершеля. Здесь было оставлено самое тяжелое из поклажи на попечении Джо и других иннуитов. Захватив с собой Тулуа с его семейством и еще одного эскимоса, Шватка и его помощники отправились 17-го к мысу Феликс. Джо и остальные эскимосы получили распоряжение оставаться у мыса Гершеля до тех пор, пока в этом месте можно было добыть достаточно продовольствия. В случае же, если бы оказалось, что дичи больше в других местах побережья или же на материке, а около мыса Гершеля ее нет, то им было разрешено отправиться туда, ставя на своем пути камни, чтобы Тулуа мог по ним найти их, когда главный отряд возвратится после посещения мыса Феликс. Шватка взял курс прямо на север, лишь немного уклоняясь к западу. Ночью отряд расположился в глубине залива Вашингтона. Здесь путешественники покинули морской лед и шли дальше по берегу, придерживаясь того же направления с намерением дойти до входа в пролив Коллинсона. После двух дней, проведенных в пути, отряд неожиданно скоро пришел в бухту Эребуса, которая, по их предположениям, должна была быть гораздо дальше на западе. Объяснялась эта неожиданность тем, что мыс Гершеля в действительности расположен в 18–20 милях дальше на запад, чем это указано на адмиралтейских картах.

Путешествие по суше было очень тяжелым и утомительным, так как снег уже стал мягким, а озера покрылись водой на 15–20 сантиметров. Утром тонкая снежная кора, образовавшаяся за ночь, грозила обломаться каждую минуту, а в остальное время дня люди шли по грудь в воде. Морской лед также затруднял передвижение. Это был старый торосистый лед. Путешественники обычно старались держаться ближе к берегу, где находили хороший санный путь. Но однажды направились к торосам, чтобы избежать извилистого пути вдоль берега. В этом им пришлось вскоре раскаяться, так как ноги их стали проваливаться в талый снег и воду, а сани погружались так глубоко, что собаки никак не могли вытащить их, хотя поклажа и не была тяжелой. Во всех трудных положениях путешественников выручал их замечательный проводник Тулуа, умевший превосходно управлять запряжкой; он был опытный охотник и необычайно энергичный человек. Его соплеменники говорили о нем, что он никогда не уставал. Джильдер считает, что своим успехом экспедиция обязана главным образом ему. Его подвижность, настойчивость и выдержка часто выручали экспедицию, когда случалось, что пища была на исходе. Если в такие моменты местность оказывалась бедной дичью, большая часть иннуитов сразу же возвращалась в лагерь после первой неудачной вылазки. Тулуа в таких случаях уходил обычно надолго, терпеливо выслеживая тюленя, или проходил далекие расстояния в поисках оленя и почти всегда возвращался с добычей.

Десятимильный путь через бухту Эребуса потребовал 15 часов, и все были чрезвычайно утомлены, когда достигли, наконец, берега и сделали остановку недалеко от мыса Франклина. Здесь пробыли весь день из-за Тулуа, силы которого были совсем исчерпаны, хотя он и выражал готовность итти дальше. Шватка опасался, что, если Тулуа не будет предоставлен отдых, он окончательно надорвет свои силы, и экспедиция лишится его услуг, что могло бы оказаться роковым для успеха всего дела.

Вскоре отряд Шватки прибыл в район мыса Франклина. Оставив его позади себя, четверо белых передали сани на попечение иннуитов, а сами пошли вдоль берегового припая. К этому времени снег совершенно сошел с горных вершин и лежал только местами в долинах и на болотах. Люди шли по берегу в некотором отдалении друг от друга, чтобы захватить возможно большее пространство, условившись, в случае необходимости, собраться вместе по сигналу. Не доходя до пролива Коллинсона, удалось набрести на могилы двух белых. В одной лежала верхняя часть черепа, а в груде камней была обнаружена верхняя челюсть с двумя зубами и кусок скулы. Других костей разыскать не удалось, найденные же кости сложили вместе, чтобы похоронить их по возвращении.

«На следующий день, — пишет Джильдер, — мы сделали остановку у мыса Джен Франклин, намереваясь произвести розыски в прилегающем к этому мысу районе. Лейтенант Шватка и я направились к проливу Коллинсона, но не нашли там следов пребывания белых людей. Генри Клучак и Франк Мелмс, исследовавшие берег, оказались счастливее. Приблизительно в 1½ милях от нашей стоянки они наткнулись на место, где команда «Эребуса» и «Террора» под начальством Крозье расположилась лагерем после оставления судов. Здесь было найдено несколько печей для варки пищи и медные котлы, не считая одежды, парусины, железной и медной утвари. Тут же оказалась, раскрытая могила, где мы нашли обрывки синей материи, часть которой составляла, по-видимому, остатки верхней одежды, а другая, вероятно, окутывала тело. В могиле и около нее оказались также большие куски парусины с грубо сделанными стежками, в которые, по-видимому, было зашито тело для погребения в море. Среди лохмотьев и плесени в глубине могилы было найдено несколько позолоченных пуговиц, а также выпуклое стекло, повидимому, от морского телескопа. На одном из камней у подножья могилы Генри нашел медаль, покрытую густым слоем грязи. Она была совершенно одинакового цвета с камнем, на котором лежала, и была поэтому замечена только случайно.