— Mio dios. Così bella. Si guarda in modo morbido. Voglio toccarti (Боже мой. Так красиво. Все выглядит настолько мягким. Я хочу прикасаться к тебе).

— Что? Что ты сказал?

Он низко рассмеялся. Его глаза не переставали бродить по моему телу.

— Я сказал, ты такая красивая. Ты выглядишь такой мягкой, я хочу прикасаться к тебе.

Во мне забился взрыв мужества.

— Так прикоснись ко мне.

Он покачал головой.

— Не сейчас, но скоро. Сначала, покажи мне больше, моя красавица. Больше.

Руки дрожали, и я отвела взгляд. Я не могу. Обнажить свое тело перед мужчиной?

— Пожалуйста. — Это было простое, мягкое слово, произнесенное с улыбкой и со взглядом, полным чистого желания.

Этого было достаточно.

Я потянулась за спину и расстегнула лифчик, каждую застежку отдельно. Я не могла двигаться быстрее, даже если бы захотела. Руки дрожали, как листья на ветру, а сердце билось так, будто собиралось вырваться из груди. Я почти задыхалась. Но сделала это. Я расстегнула лифчик, и, с усилием скрестив руки на плечах, сняла лямки, позволяя ему упасть на пол.

Автоматически, мои руки скрестились на груди, а спина сгорбилась.

— Встань прямо. Да, вот так. Очень хорошо. Теперь, опусти руки. Позволь мне увидеть твою прекрасную грудь.

Я заставила руки упасть по бокам и стоять прямо. Лука глубоко дышал, глаза полуприкрыты, а руки сминали покрывало.

— Теперь остальное.

Это было еще труднее. Невозможно.

— Я не могу, — ответила я.

— Ты можешь. Ты хочешь. Ты красивая, и я хочу увидеть тебя всю. Покажи мне.

Я закрыла глаза и сделала глубокие успокаивающие вдохи. Я могу это сделать. Я хочу. Он думает, я красивая. Да.

Мои руки пробежались по бокам, между кожей и розовым кружевом, потянув трусики, я наклонилась, чтобы выйти из них, от этого движения грудь покачнулась. Выпрямившись, я закрыла глаза, руки задрожали напротив моей киски. Подбородок затрясся.

— Посмотри на меня, Делайла. — Голос Луки был мягким, нежным, настойчивым.

Я покачала головой, уставившись взглядом в потертый ковер.

Услышав, как ослабли пружины, когда Лука встал, я задрожала еще сильнее. Я напомнила себе, что хотела этого. Пол заскрипел, и тепло окутало мое обнаженное тело, когда Лука приблизился.

Я ахнула, когда его палец спустился с моего бока к бедру. Почувствовав губы на своем плече, я отклонила голову назад, а когда они двинулись вниз к груди,  потеряла дыхание. Пальцы спустились  по животу, очертили пупок, и снова поднялись выше, под грудь к ореолам, и затем...

Мои колени подогнулись, когда он ущипнул меня за сосок, посылая молниеносный жар через все тело. Другая его рука прошлась по изгибу моего бедра и обхватила задницу, а губы ласкали мою кожу, касались горла и плеча, груди и щеки, а теперь и губ.

— Теперь посмотри на меня, Делайла. Пожалуйста.

Я посмотрела. Его взгляд был прикован ко мне, настойчивый и горящий желанием. Он опустил руки мне на плечи и развернул в пол-оборота, чтобы я смотрела на дверь ванной. Я увидела себя в зеркале, голую, бледную, как фарфор, чувственную, Лука стоял рядом со мной в джинсах и без рубашки. Его руки обернуты вокруг моей талии, темная кожа на белой.

— Посмотри, какая ты красивая, — сказал он, его дыхание щекотало мое ухо. — Видишь? Видишь, насколько ты прекрасна?

— Я вижу тебя, — ответила я Луке. — Ты прекрасен.

Он отошел в сторону, за пределы зеркала, удерживая мою руку в своей. — Смотри теперь, тут только ты. Теперь ты видишь свою красоту?

Я покачала головой.

— Я вижу лишь себя. — Снова вспышка смелости; я отвернулась от зеркала и встала лицом к Луке. — Покажи мне, как ты думаешь, что я красивая. Продолжи обучение.

Он подошел ко мне, сокращая расстояние между нами.

— Помоги мне со штанами, — произнес он.

Ох, его обучение заставляет меня выйти из своей зоны комфорта; но я сделала почти все, не так ли?

Я проследила руками сильные, широкие грудные мышцы, вниз, между впадинами его брюшного пресса, к бокам и стальным мускулам его рук. Он стоял, не шевелясь, позволяя мне трогать себя. Сейчас обе мои руки покоились на его животе. Я поцеловала его, поцелуй был медленным. Лука тщательно исследовал мой рот своим, и я позволила своим рукам спуститься вниз и поиграть пуговицей его джинс.

Собираюсь ли я это сделать?

Черт, да.

Пуговица легко выскользнула, ширинка расстегнулась почти самостоятельно, и края его штанов разошлись в стороны, открывая черный хлопок. Вдохнув, я спустила его джинсы вниз по бедрам, и он вышел из них, одной ногой стянув материал с другой ноги и наоборот, наконец, он остался лишь в узких, черных трусах, его эрекция выпирала, а головка почти выскочила наверх.

Боже мой, этот мужчина прекрасен.

— Почти все, mia bella. Теперь нижнее белье. Медленно.

Я засунула два пальца под резинку у его тазовых костей и потянула вниз. Кончик его пениса поймал материал, и мне пришлось скользнуть одним пальцем под резинку, чтобы освободить его. Мой палец коснулся его мужского достоинства, и я нелепо покраснела. Стянув трусы полностью, я беспомощно не могла отвести взгляд.

В данный момент сравнения было просто не избежать, не так ли?

Конечно, Гарри был моим единственным ориентиром. Согласно Мардж, он был... маленький. Конечно, она, возможно, говорила не правду, или просто пыталась успокоить меня каким-то странным образом.

Если Лука был телом для сравнения, Гарри едва туда доходил. Возможно, момент объективности: Гарри был ниже на несколько дюймов и тоньше почти настолько же.

Я почти не видела эрекцию Гарри, ни до, ни во время, ни после секса. Как я уже говорила, мы ничего не делали при свете. Это может прозвучать смешно, но я была замужем за ним почти десять лет и  не видела его голым, не трогала его член, или что-то еще.

Я почувствовала приступ паники. Если мы, Лука и я, займемся сексом... он собирается всунуть это туда? Он был огромным. Я наполовину меньше.

Возможно, моя паника была заметна.

— Пожалуйста, не переживай. Ты растянешься. Я буду медленным, а ты скажешь, если тебе будет не комфортно. Но это будет не сейчас. Не думай об этом. — Лука прижался ко мне, его эрекция твердая, но как шелковый клин между нашими телами. — Сейчас, двигаемся медленно, момент за моментом. Теперь ложись и позволь мне прикасаться к тебе.

Он подтолкнул меня к кровати, и я легла, передвинувшись к центру. Лука лег рядом, достаточно близко, чтобы его тепло согревало меня. Его губы коснулись моих, и я почувствовала облегчение. Я забыла все свои переживания, все страхи, все мысли, когда он поцеловал меня. Я могу это сделать, когда он целует меня.

Может быть, он знал это, и отстранился, чтобы я почувствовала свой страх и встретилась с ним лицом к лицу. Он целовал мою челюсть, горло под подбородком и впадинку у основания шеи. Мои пальцы нашли его затылок и остались там. Он передвигался ниже, и ниже, и... о... Боже...

Его рот оказался на моем соске, слегка прикусив зубами и пощипывая губами. Чистый восторг. За всю жизнь не было ничего прекраснее, чем рот Луки на моей груди в этот момент, его губы обхватили всю вершинку, язык дразнил, слегка ударяя, кружась. Влажное тепло растеклось между моими бедрами, в складках киски. Его рука нашла другой сосок, святое небо и, черт возьми, он опустил пальцы на киску, прижал ладонь к бугорку и скользнул в меня одним пальцем.

Это не сравнится с тем, когда я трогала себя. Он был везде, целуя груди, дразня пальцами сосок, поглаживая киску. И все, что я могу делать, это выгибать спину и не забывать дышать.

Палец внутри меня медленно задвигался, изучая глубины, снося стены и обратно. О, о боже, он нашел клитор, сладкий Иисус... во мне взорвалась молния, когда он потер ноющий бугорок двумя пальцами.

— Ты такая узкая, mia bella. Такая влажная. — Пока он говорил, мой сосок все еще был у него во рту. — Я думаю... да... я думаю о том, какая ты на вкус.

— Что? Нет, ты не можешь...