Вскоре появилась голограмма Земли, не голубая планета, конечно, а красная. Страшный красный цвет. Агонизирующий красный. Глупый красный. Невозможный красный.

Багровая точка отпрыгнула от Англии и обожгла лицо Мишель. Полый портал снова засосал души землянки и инопланетянина. Они оказались в женском теле, прикованном к столбу. Пламя грызло ноги, женщину сжигали живьем.

– Ведьма! Ведьма! – ревела оголтелая толпа. В воздухе, наполняющемся черным дымом, над головами толпы танцевали кулаки с деревянными крестами.

Обрывки воспоминаний мелькали в задыхающейся от смога голове «ведьмы»: она собирала травы, готовила целебные чаи, помогала людям – была знахаркой в третьем поколении.

Предсмертные воспоминания заполнились сценами ее последних дней. Инквизиторы изгоняли из нее демонов групповым изнасилованием, сломали ее пальцы с той же самой святой целью, и вырвали ей груди раскаленными щипцами, словно Иисус сделал бы то же самое прежде, чем бросить ее разбитое тело в пламя на потеху толпе.

Черный дым бесцеремонно ворвался в ее ноздри, как грабитель ломает дверь дома, чтобы взять чужое и назвать своим.

Мертвое тело выплюнуло три души – «ведьму», Тави и Мишель. Полет обратно был безболезненным и быстрым.

Стив снова стал свидетелем ее агонии, но на этот раз вода не окрасилась в красный цвет. Он стоял на коленях, держа ее ладонь в своей руке.

– Мишель, ты слышишь меня?

Девушка открыла глаза и прислушалась к ощущениям в ногах. Кожа еще болела от ожогов, но уз ни к-целитель быстро приступил к работе.

– Слава Богу все позади…

– Сегодня реабилитация прошла без крови, – констатировал Стив.

– Я задохнулась, моего носителя обвинили в колдовстве, привязали к столбу и сожгли. – Она вылезла из ванны и стала вытираться, повышая голос. – Я была в прошлом. Средние века. Я поняла одну вещь. Мужчины придумали Святую Инквизицию. Зачем? Чтобы безнаказанно хватать и насиловать женщин, превращать их в пепел, и все во имя Бога. Я представляю бедного Иисуса корчащегося на кресте в райских облаках всякий раз, когда сжигание ведьм имело место быть. Не было никаких гребанных ведьм. Колдовство являлось предлогом, а религия – билетом для безнаказанности. Толпа с факелами праздновала смерть моего носителя с большим удовольствием, чем мы празднуем Черную Пятницу. Мне бы так хотелось сбросить на них всех атомную бомбу, честно тебе говорю.

– Как такое может быть? Инквизиция? Реабилитация занесла тебя в прошлое?

Мишель, завернутая в полотенце, прошла в свою комнату. Стив последовал за ней.

– Где моя книга? – Мишель полезла под кровать, достала свой гид по контролю сновидений. – Интересно, там что-нибудь сказано про путешествие во времени?

Она полистала знакомые страницы.

– Точно, об этом тут сказано, но я не придавала этому значения. Некоторым местам я вообще не верю. Нельзя верить всему, что пишут в книгах. Люди же пишут, а люди ошибаются. Так, подожди.

Мишель замолкла на несколько минут, потом воскликнула:

– Вот, нашла. Слушай. Во время сна, вы можете путешествовать как в настоящем, так и в прошлом, и в будущем, ибо они являются настоящим твоей реальности.

– Этого достаточно, чтобы свести меня с ума, – признался Стив и подошел к окну.

– Книга объясняет, как наша душа во сне может оказаться и в прошлом, и в другой реальности, где наши же жизни протекают совсем иначе.

– Идея, что сны – порталы в другие параллельные реальности, прошлое и будущее, кажется мне страшной и нереальной одновременно. Некоторые вещи надо долго переваривать, как удаву крокодила. Я пошел домой.

Мишель проводила своего парня до двери, оба вышли в передний двор, поглазели восхищенно на ночное небо. Ночное небо бесстрастно глазело на них. Созвездие Кассиопея над головой мерцало равнодушно, как и другие созвездия. Стив ушел.

В переднем дворе Фред установил рождественские фигурки: Мария и младенец Иисус в окружении овечек и сена.

– У меня вопрос, – зазвучал Тави в голове девушки. – Ты мне рассказывала, что Рождество – это день рождения Христа, обмен подарками, память о том, как он пожертвовал собой ради людей, так?

– Да, Иисус учил людей прощать соседей и любить их, как самих себя.

– Тогда почему толпа, которая умертвила огнем женщину, не смогла простить ее грехи, как учил Иисус? Мне кажется, что такие публичные казни и христианские идеи любви и жертвенности противоречат друг другу. – Тави все меньше понимал людей.

– Мы запутались в двойных стандартах, – вздохнула Мишель.

Ночь мучила ее жестокими образами пережитой «реабилитации». Девушка в конце концов взяла наушники и подключила к своему Самсунгу Галакси, и нашла в Ютубе «лучшую музыку для расслабления». Ей удалось отключиться от реальности под медитативную мелодию с шорохом прибоя и звуки флейты.

Глава 25

Месть Фреда

Несмотря на приближение Рождества, погода декабря была солнечной и теплой – можно было увидеть и муравьев, и ос, и ящериц, снующих по своим делам.

Вечнозеленые камелии радовали глаз огромными цветами, похожими на розы или пионы, сделанные из воска. Белки отчаянно гонялись друг за другом по заборам и деревьям, а красные кардиналы собирались у кормушки, подвешенной на ветке дуба.

Зима в субтропиках была всегда одинаковой, практически без дождей. Два-три дня температура днем держалась примерно десять-пятнадцать, а то и двадцать градусов по Цельсию, что позволяло людям проветривать свои жилища без страха замерзнуть, ездить в машинах с открытыми окнами и выходить на улицу в майках и шортах. Ночью температура опускалась до пяти градусов. После теплых деньков зима словно вспоминала, что у нее есть какие-то свои, зимние, права, и начинала шокировать жителей субтропиков минусовой температурой по ночам, этак минус три или даже пять… Раз в десять лет выпадал снег, в это время закрывались банки, школы, жизнь замирала, так как никто не имел «зимней резины» и городские службы не располагали грузовиками, рассыпающими соль с песком.

Зимой Редмонды не выпускали воду из бассейна, и поэтому его надо было иногда чистить от листьев, сосновых иголок и насекомых. Фред решил этим заняться и, пройдя босиком по зеленой травке, взял в руки сачок на алюминиевом шесте. Когда он приступил к выгребанию мусора, его телефон зазвенел со своеобразной мелодией, которую Фред недавно загрузил, «Бэтмэн на наркоте». Эта мелодия вызывала у него невольную улыбку.

– Фред Редмонд, – ответил он. Он не считал нужным растрачивать себя на привычное приветствие «хеллоу», так как люди могли просто ошибиться номером и повесить трубку.

– Здравствуйте! Мистер Редмонд, вас беспокоят из лаборатории Красного Креста. Меня зовут Камилла, я консультант доноров.

– Слушаю, – он аккуратно положил на землю шест-сачок и стал прогуливаться вдоль забора.

– К сожалению, мы не можем использовать вашу кровь. У вас обнаружили вирус ВИЧ, сэр. И мы поставили вас на учет…

– Что? – ему показалось, что он ослышался.

– Вирус ВИЧ, – повторила Камилла. – Я знаю, это сложно принять. Но вы должны знать, есть группы поддержки, специалисты, с которыми вам нужно срочно связаться и обсудить свой диагноз. Мы отправили вам лабораторные анализы почтой. Если вы желаете…

Фред уронил телефон в бассейн, все артерии и вены внутри него сжались от этих новостей, словно кровь превратилась в смолу, силы покинули его, а колени подкосились. Он сел на траву около бассейна, потом лег на спину и растянулся во весь рост.

Голубое небо с детской невинностью смотрело в его глаза цвета запотевшей стали.

Его попытка начать новую жизнь, спасать мир своей кровью, быть как-то полезным и нужным людям, провалилась. И он прекрасно знал, кто его мог заразить! Его милая рыжая Либерти! Он ни с кем не был близок, кроме нее, не пачкался по проституткам. Он ведь ее почти полюбил… Либерти. Ее имя означает «свобода»…

Для него все ВИЧ-инфицированные были инвалидами и идиотами в одном лице, которые сами виноваты в своем статусе. Их жизнь зависела от лекарств и групп поддержки… А теперь и он попал в эту категорию идиотов, неожиданно для себя. Мозг разрывался от назойливых, окрашенных в тона насилия и мести, мыслей. Но Фред нашел в себе силы раскидать их, как супермен – шайку жалких негодяев, зашел домой собираться на работу.